Люсьен, с его мускулистыми предплечьями и романтическими волосами, заставил бы девушку чувствовать себя так. Особенной. Важной.

Как я должна встречаться с мальчиками из своей лиги, когда мне презентовали такой образец? Мои варианты для свиданий ограничивались старшеклассниками низшего уровня. Например, членами театрального кружка или более медленными участниками команды по бегу.

Но ни один из них не мог тягаться с моим великолепным соседом.

Дело не только в его внешности. Люсьен ходил по школьным коридорам со знающей уверенностью в том, что толпа перед ним расступится. Я же, напротив, сновала от просвета к просвету и вечно смотрела на чьи-то спины и плечи.

Люсьен откашлялся, и я моргнула.

Я смотрела на него очень долго. Достаточно долго, чтобы он присел на скамеечку в изножье моей кровати и уставился в ответ. Выжидающе.

— Ээ, хочешь газировки или типа того? — спросила я, не зная, что буду делать, если он согласится. Мои родители были внизу, и они точно заметят, если я потащу наверх две банки рутбира. В отличие от родителей из телика, мои всё замечали.

— Нет, спасибо, — сказал он, косясь на мою домашку по тригонометрии. Он поднял верхний листок, который я исписала повторениями фразы «Это идиотизм. Ненавижу математику» снова и снова.

Я выхватила лист из его руки и скомкала его за спиной.

Я умная. Это моя фишка. Посадите меня на урок английского, истории или естественных наук, и я была гарантированной отличницей. Но математика — это другая история.

— Я мог бы тебе помочь, — сказал он, потянувшись за меня и забрав лист бумаги обратно.

— Ты хорошо знаешь математику? — я не смогла скрыть изумление из своего тона.

— Думаешь, раз я играю в футбол, я не могу быть умным?

На самом деле, я думала об этом сценарии. Я должна быть репетитором горячего спортсмена, и он невольно влюбится в меня во время интимных занятий один на один. Но так тоже можно.

— Нет, конечно, — фыркнула я.

— Тогда дай мне карандаш, — он протянул руку, и на мгновение я предалась фантазиям о том, как я просто кладу ладонь в его руку... а потом прыгаю к нему на колени и целую его.

Но я сомневалась в своём равновесии. Что, если я заеду ему коленом в пах или вышибу весь воздух из его лёгких?

Здравый смысл победил, поэтому я подобрала с пола розовый механический карандаш и передала ему.

— Иди сюда, — сказал он, соскользнув на пол и похлопав по месту рядом с собой.

Я послушно села.

— Первую часть ты сделала правильно, — сказал он, прослеживая карандашом мой ход решения. — Но вот тут ты ошиблась.

Я сидела рядом с ним и наблюдала, как его большая ладонь водит розовым карандашом над листом. Люсьену Роллинсу удаётся сделать сексуальной даже математику.

— Вау. Ты реально умный, — сказала я, когда он обвёл ответ в кружок.

Уголки его губ слегка приподнялись.

— Никому не рассказывай.

— Твой секрет в безопасности со мной, — пообещала я.

— Твоя очередь, — сказал он, передавая мне карандаш.

От него приятно пахло. От этого у меня начиналась паранойя, что он почует мою вонь.

Потребовалось три попытки с моей стороны и бесконечное терпение со стороны Люсьена, но я наконец-то справилась. Следующий пример я решила со второй попытки. А когда третий пример мне удалось решить с первого раза, я вскочила и воткнула карандаш так, будто это был футбольный мяч в зачётной зоне.

— Да! Выкуси, математика!

Я наполовину завершила свой победный танец, когда вспомнила, что за мной наблюдает горячий одиннадцатиклассник, а у меня потные подмышки.

Люсьен откинулся назад, опираясь локтями на ковёр и весело наблюдая за мной. На его лице играла настоящая улыбка. Которую вызвала я. Во мне расцвело нечто тёплое. Я практически уверена, что это был прилив жара при климаксе.

Я заправила волосы за оба уха и опустилась обратно на пол.

— Эм, так вот, спасибо за это. Обычно я не радуюсь так сильно из-за домашки по математике.

Улыбка никуда не делась, и она превращала мои внутренности в пюре.

— Я так понимаю, чтение тебе нравится больше тригонометрии? — он кивнул на мои книжные шкафы.

— О, ээ, да. Мне нравятся книги. Очень.

— Собираешься их писать?

Я покачала головой.

— Неа. Чтение — это просто хобби. Я получу стипендию по софтболу и буду изучать спортивную медицину, — я всё распланировала. Тренер называл меня «агрессивно энтузиастичным питчером».

— Правда? — спросил он.

— Думаешь, я не справлюсь?

— Просто хорошо, наверное, знать, чем ты хочешь заниматься.

— Ты почти перешёл в двенадцатый класс, — заметила я. — В какой колледж будешь поступать? На какую специальность?

Он пожал плечами, затем вздрогнул и машинально потёр руку.

— Пока что не знаю.

Я нахмурилась.

— Ну, а кем ты хочешь стать?

— Богачом.

Похоже, он говорил всерьёз. И не в манере дерзкого подростка, которому надоело отвечать на вопросы тети Элис о том, кем он хочет быть, когда вырастет.

— Ээ, окей. И как ты этого добьёшься? — спросила я.

— Найду способ.

Я была разочарована. У парня вроде Люсьена должны быть большие и конкретные мечты. Он должен изобретать инновационные слуховые аппараты для младенцев или, может, открыть крутую стоматологическую клинику, как моя мама. Чёрт, да даже стремиться быть профессиональным футболистом — это лучше, чем ничего.

— Слоан! Ужин, — позвала моя мама с первого этажа.

Блин-блинский-блин.

— Ээ, ладно! — крикнула я.

— Видимо, мне пора, — сказал Люсьен.

Я не хотела, чтобы он уходил. Но я также не хотела, чтобы мои родители знали, что очень горячий футболист забрался по дереву в мою спальню. На случай, если он сделает это ещё раз, и тогда я буду помывшейся и одетой в пижаму под цвет блеска для губ.

— Спроси у мальчика, который забрался к тебе в окно, хочет ли он остаться на ужин. У нас сегодня мясной рулет, — прокричала мама приглашение.

— О Господи, — пробормотала я пристыженно, уткнувшись лицом в ладони.

Я взглянула на Люсьена, и он улыбнулся. Полноценной, широкой, подкашивающей колени и вызывающей бабочки в животе улыбкой.

— Спасибо, миссис Уолтон, но мне надо возвращаться домой, — крикнул он в ответ.

— Можешь воспользоваться входной дверью, — проорала мама.

Я поморщилась.

— Пожалуй, тебе стоит так и сделать. Иначе они просто поднимутся сюда.

— Окей, — сказал он, как будто не беспокоясь из-за моего унижения.

Расправив плечи, я вывела нас из моей спальни и вниз по лестнице, не зная, с какой именно реакцией сейчас столкнусь. Вступаться за права женщин — это одно в глазах моих родителей. А украдкой проводить мальчиков в спальню — это уже совершенно другой вид бунта.

Мои родители встретили нас у основания лестницы. Папа был одет в старомодный бежевый свитер, слишком совпадавший по цвету с брюками хаки. Мама до сих пор была в медицинском костюме после работы. Оба держали по бокалу вина.

— Мам, пап, это Люсьен. Он, ээ, помог мне с домашкой по тригонометрии, — сказала я, неловко представляя их.

— Приятно познакомиться, мистер и миссис Уолтон, — сказал Люсьен, пожимая им руки как взрослый. Мне внезапно представилось, как он проводит совещания в своём дорогом костюме, с серьёзным лицом и крепким рукопожатием. Может, «богач» не такая уж отстойная цель.

— Приятно наконец-то официально познакомиться с тобой, Люсьен, — сказала мама, бросая на меня взгляд «мы обсудим это позже».

— Тебе здесь всегда рады, особенно если это не даст Слоан швырять в стену учебники математики, — сказал папа.

Я смущённо подогнула пальцы на ногах.

— Пап, — зашипела я.

Он протянул руку и взъерошил мне волосы. Я продолжала умирать от фатального и неизлечимого позора.

— Ты уверен, что не можешь остаться на ужин? — предложила мама.

Люсьен поколебался буквально на долю секунды, и мои родители набросились на него как бульдоги на арахисовое масло.

— Присоединяйся к нам, — настаивал папа. — Карен делает отменный мясной рулет, а я приготовил печёный картофель с соусом из сметаны и редиса.

Люсьен покосился на меня, затем на свои ноги и кивнул.

— Ээ, если вы точно не возражаете?

— Ни капельки, — настаивала мама, направляя нас к кухонному островку, где были расставлены тарелки.

О Господи. Я буду ужинать с Люсьеном Роллинсом. Еёеейй!

И с моими родителями. Буууу!

Это определённо не свидание, если присутствуют дуэньи-наблюдатели. По крайней мере, не в этом веке.

— Идёмте, вы оба, — сказала мама, показывая дорогу. — Можете сервировать стол.

***

— У тебя классные родители, — сказал Люсьен, когда я закрыла за нами дверь. В прохладном вечернем воздухе витал лёгкий запах вишнёвого цвета.

— И смущающие, — сказала я, содрогаясь от тем разговора. — Тебе правда не обязательно на выходных помогать папе доставать летние украшения со стропил в гараже.

Мой папа, с ростом 170 см и боязнью лестниц, пришёл в восторг от роста Люсьена. Моя мама пришла в восторг от его видимой неспособности отказать.

— Я не возражаю, — сказал он, засовывая руки в карманы.

— Не допускай, чтобы они это услышали, иначе мама заставит тебя таскать коробки с документами в её офисе, а папа заставит обрезать высокие ветки во дворе.

— У вас отличный дом, — сказал Люсьен. Это прозвучало почти как обвинение.

— Я бы сказала «спасибо», но моих заслуг тут нет.

— Мой отстойный, — сказал он, мотнув подбородком в сторону соседнего дома, маленького, двухэтажного и бежевого. Я заметила, что отец Люсьена до сих пор не вернулся.

— Может, ты был бы лучшего мнения о нём, если бы подстриг газон? — услужливо подсказала я.

Он посмотрел на меня, снова развеселившись.

— Едва ли от этого станет лучше.

Я скрестила руки на груди, чтобы прогнать вечернюю прохладу.

— Как знать. Иногда если навести внешнюю красоту, то и внутри станет лучше.

Это как в те разы, когда я просыпалась достаточно рано, чтобы найти время на тушь и помаду. Яркие губы и длинные ресницы помогали мне почувствовать себя более красивой и более собранной версией себя.