Эпилог

— Ты выглядишь как принцесса, Юки.

Юки пожала плечами со своего места перед зеркалом, установленным в её комнате дизайнером, который одолжил ей платье для сегодняшнего вечера, игнорируя неодобрительный крик стилиста, который всё устроил. Моё платье. Её платье. Визажисты и парикмахеры, которые были наняты, чтобы прихорошить её с семи до одиннадцати.

Она была нелепа, но действительно выглядела на одиннадцать.

Женщина, которую мир знал как поп-звезду, но я знала, как мою лучшую подругу, прихорашивалась, когда она обернулась.

— На мне восемь слоев макияжа, я не смогу дышать в течение следующих шести часов, и мне понадобится помощь, чтобы помочиться, но большое спасибо, моя любовь.

Я рассмеялась. — Не за что, и для меня будет честью подержать твоё платье, пока ты будешь в туалете. Но если тебе нужно будет по-большому, я уйду оттуда.

Настала ее очередь смеяться.

— По-большому не будет, но мы много раз писали друг перед другом за все эти годы, не так ли? — спросила она с почти мечтательным выражением лица.

Я точно знала, что она представляла себе: все потрясающие походы, в которые мы вместе отправились, включая десятки раз, когда нам приходилось прикрывать друг друга, пока мимо проходили другие туристы. Мы хорошо повеселились, и я была так счастлива, что она искренне наслаждалась всеми нашими приключениями.

Моя подруга пожала плечами, и не торопясь, осматривала меня с ног до головы.

— А ты, мой светящийся ангел, выглядишь на пятнадцать. — Она пошевелила бровями и проигнорировала звук, который ее визажист издал при этом движении. — Я прощу тебя за клевету.

Я закатила глаза. — Клевету. Верно.

— Эти гормоны… У тебя есть то естественное сияние, с которым эти полдюйма хайлайтера и бронзатора не могут конкурировать. — Она присвистнула, и я сделала реверанс, насколько могла, что было не так уж и много, учитывая, насколько тесным было это платье. — Бьюсь об заклад, Каден обосрется, когда увидит тебя.

Упоминание о нем удивило меня примерно на долю секунды. Я не слышала его имени уже… год? Одна из его песен зазвучала, когда я была в машине с Джеки и Амосом, и они сразу же начали освистывать, прежде чем сменить станцию. Это также был последний раз, когда я думала о нем, и это было ненадолго.

— Если он обосрется, надеюсь, кто-нибудь заснимет это на камеру, — пошутила я, поправляя бретельку платья, которое мне подобрали два месяца назад, когда Юки изначально пригласила меня.

Она захихикала, и мы дали пять друг другу. И не в первый раз я благодарила маму за то, что она подарила мне такого хорошего друга — таких хороших друзей. Юки — одна из тех, кто находится в самом верху списка.

Мы видели друг друга тысячу раз за последние четыре года. Однажды она провела с нами День благодарения, дважды Новый год — хотя я предупредила ее, что мы съездим в пару городов, чтобы посмотреть фейерверк, если это не будет засушливый год, — и случайно в течение года она заглядывала, когда имела возможность. Она арендовала яхту вторым летом, когда я была в Пагоса-Спрингс, и мы встретили ее в Греции и провели одну из лучших недель в своей жизни. Приехала даже ее сестра Нори.

В следующем году она пригласила нас сделать то же самое в Италии, но… мне тогда не разрешали летать. Я не пожалела. Роудс тоже. Ам раздражался и пыхтел, но он тусовался со мной всю неделю, пока мы не уехали, и однажды даже потер мне ноги.

Однако он совсем не раздражался и не пыхтел, когда я сказала ему, что мы едем в Лос-Анджелес на церемонию награждения. Он подъехал с другом из колледжа и вызвался поехать с ним, чтобы «помочь». Ага. Я очень скучаю по нему сейчас, когда он отсутствует в колледже большую часть года, и я воспользуюсь любым предлогом, который он придумывал, чтобы навестить его.

Он все еще писал музыку и даже время от времени выступал на небольших предприятиях рядом со своим колледжем. Если Роудс не был занят, мы приезжали посмотреть на него. Он все еще ловил меня на том, над чем работал, но колледж в целом занимал большую часть его времени, хотя он планировал специализироваться на музыкальной композиции.

— Спасибо, что пригласила меня, — сказала я Юки примерно в десятый раз, проводя рукой по животу.

Она склонила голову набок. — Мы написали весь альбом вместе, Ора. И ты самая красивая пара, которую я могла бы пригласить.

— Ты сделала большую часть работы; я лишь немного помогла, — сказала я ей. Слова, лирика не возвращались ко мне с течением времени. Раз или два я чувствовала, как на кончике языка всплывает намек на слово или два… но они мгновенно исчезали. Хотя я совсем не думала и не беспокоилась об этом. Никого это не волновало, и это было чертовски приятно.

С другой стороны, несколько лет назад я позволила Амосу полистать мои записные книжки, а он смотрел на меня широко открытыми глазами. «Это твои неудачные куплеты?» — спросил он так, будто не мог мне поверить. Так что, возможно, они были не так уж плохи. Единственные блокноты, которые я до сих пор время от времени открывала, принадлежали моей маме, чтобы мы могли совершить один из ее любимых походов. Мы делали это довольно часто в те дни, когда у меня болело сердце, и я скучала по ней больше всего.

Юки, тем не менее, бросила на меня взгляд, который напомнил мне о том, сколько раз я заставала ее лежащей без сознания на диване, который Роудс в конце концов поставил в гаражной квартире для гостей. Она была одной из них. Моя семья во Флориде, ее сестра и его братья — другие наши гости.

Стук в дверь заставил ее менеджера встать с того места, где она сидела на одном из диванов. Женщина открыла ее, сказала несколько слов и отступила назад, жестом приглашая человека с другой стороны войти.

Это был мой самый любимый мужчина во всем мире.

Часть моего сердца в теле другого человека.

Я усмехнулась и тут же направилась к седовласому мужчине. Прошло целых два часа с тех пор, как я оставила их в номере, который Юки оплатила для нас — она проигнорировала меня, когда я настаивала, что могу заплатить за него. Всё было по-другому, когда мы не были разделены работой. Даже тогда он заезжал во время обеда, если был поблизости, или сразу направлялся домой, когда у него был длинный рабочий день защиты дикой природы Колорадо.

Серые глаза Роудса осмотрели меня с ног до головы, когда он тоже подошел ко мне. Его рот сложился в букву «О».

— Вау, — прошептал он.

— Слишком много косметики, да?

Он пожал плечами, когда его руки легли мне на плечи, наверное, в десятитысячный раз.

— Слишком много, но только без макияжа ты еще красивее, чем с ним. — Его руки сжали меня. — Однако красивое платье, Бадди.

— Оно «позаимствовано», и я не знаю, как я буду писать в нем.

Платье, которое мне одолжили, было изумрудно-зеленым, тяжелым с вышивкой и весило около пятнадцати фунтов — по крайней мере, так оно казалось.

— Помочись сразу в нем, чтобы не порвать его, — сказал он с невозмутимым видом.

Я рассмеялась и подошла ближе, чтобы обнять его за талию. Я все еще не привыкла к неограниченному доступу к нему. К его твердому, как скала, телу, которое я до сих пор извращала каждую ночь и каждое утро, даже если я была в полусне, когда он возвращался домой или уходил.

Однажды он сказал мне, что беспокоится, что я устану от того, что он так много работает, и я не торопясь объяснила, что это последнее, о чем ему нужно беспокоиться. В каком-то смысле я ждала его всю свою жизнь. Я могла бы подождать несколько часов. Он уходил не потому, что ему нравилось быть вдали от меня. Вот что значит быть уверенным в том, что у тебя есть. Я никогда не сомневалась в нем, ни на секунду.

— Я не был уверен, смогу ли я обнять тебя, — сказал он, сжимая меня в ответ.

— Ты всегда можешь обнять меня.

Его рот скользнул по моим волосам, и я знала, что он просто старался не целовать меня в лицо из-за безумного количества косметики.

— Отец Юки пригласил нас поужинать. Он хочет поговорить о рыбалке, — сказал он тихо.

— Ам будет?

Отстранившись, он кивнул, его взгляд снова пронзил меня.

Юки слишком громко откашлялась через всю комнату. — Ора, пора идти. Роудс, ты хочешь проводить ее вниз?

Опустив руку на мою поясницу, он кивнул в знак согласия.

Мы улыбнулись друг другу и вышли за дверь в сопровождении телохранителя и менеджера Юки. Охрана в отеле была усилена, когда мы шли через вестибюль, следуя за Юки, которая все время что-то шептала своему менеджеру. Весь этот опыт был немного сюрреалистичным, и я совсем по нему не скучала.

Роудс пригнулся ближе, его голос был почти шепотом:

— Ты в порядке? Ты не слишком устала?

Я покачала головой.

— Пока нет, но, надеюсь, я не засну, потому что это будет очень неловко.

Мистер Сверхзаботливый бросил на меня косой взгляд.

Мы ходили к моему акушеру-гинекологу, прежде чем спланировать нашу поездку, но я знала, что он все еще опасался всего этого. Из-за моего возраста я была в группе высокого риска, но, к счастью, я была здорова во всех остальных отношениях, и рожать было еще рано. После этого я не собиралась никуда уезжать какое-то время. Мои тетя и дядя планировали навестить нас в следующий раз. Они приезжали каждый год.

Мы остановились у шикарной машины — в которой, я была уверена, уже ездила раньше, — и он немного потер мне спину.

— Повеселись.

— Обязательно. Я хочу, чтобы это было в первый и последний раз. В любом случае, у меня, вероятно, на лице останется достаточно косметики для следующего десятилетия.

Его приподнятые уголки рта осветили мой мир, как всегда.

— Ты заслужила это, ангел. — Он наклонился и слегка прикоснулся своими губами к моим. — Люблю тебя.

И точно так же, как это было в первые несколько раз, когда он произносил эти слова, реакция моего тела осталась неизменной: как будто его словесное признание в любви было чем-то вроде наркотика, вызывающего привыкание, который необходим для выживания. По правде говоря, я не думала, что буду знать, как продолжать жить без него. Для мужчины, который не очень часто использовал слово на букву «л» в прошлом, он больше не скупился на него. Я слышала это каждое утро и каждую ночь. Я слышала, как он сказал это Азалии тихим шепотом. Он сказал это Амосу по телефону. В последнее время мне больше всего нравилось, когда он прижимался губами к моему животу.