Боже мой, я снова собиралась плакать.

Но я могла бы сделать это, пока выколупывала камни из своих локтей.

.•.•.❃.•.•.

Спустя три с половиной часа, множества ругательств и слез, руки все еще пекли, локти тоже, и каждый шаг вызывал боль в коленных суставах, как и болезненно натянутая кожа, покрывающая колени. Если бы на мне были не чёрные штаны, я уверена, что выглядела бы так, будто подралась с медвежонком и проиграла. Паршиво.

Чувствуя себя побеждённой, но изо всех сил стараясь, чтобы это было не так, я втягивала воздух раз за разом, заставляя свои ноги продолжать, черт возьми, двигаться, пока не доберусь до дурацкой парковки.

На пути вниз я прошла сквозь приступы чистой ярости ко всему на свете. На тропу в первую очередь. На её преодоление. На выход солнца. На мою маму за то, что она меня одурачила. Я даже разозлилась на ботинки, желая снять их и бросить на деревья, но это считалось бы мусором, и здесь также было слишком много камней.

Они виноваты в том, что такие скользкие, сволочи. Я отдам их при первой же возможности, решала я по крайней мере десять раз. Может быть, я бы сожгла их.

Ладно, я бы не стала, потому что это вредно для окружающей среды, и до сих пор действует запрет на огонь, но неважно.

Куски дерьма.

Я зарычала, когда повернула назад и внезапно остановилась.

Потому что приближающееся ко мне с опущенной головой, лямками рюкзака, цепляющимися за широкие плечи, с равномерным вдохом через нос и выдохом через рот было тело, которое я узнала примерно по десяти различным причинам.

Я знала седые волосы, выглядывающие из-под красной бейсболки.

Эту загорелую кожу.

Униформу.

Затем мужчина посмотрел вверх, моргнул и тоже остановился. Я знала мужчину, поднимающегося наверх с хмурым выражением лица. И я определенно узнала хриплый голос, которым он спросил:

— Ты плачешь?

Я сглотнула и прохрипела:

— Немного.

Эти серые глаза чуть расширились, и Роудс ещё больше выпрямился.

— Почему? — спросил он очень, очень медленно, пока его взгляд скользил по мне от лица до кончиков пальцев ног, прежде чем вернуться обратно. Затем эти глаза метнулись к моим коленям и задержались там, когда он спросил: — Что случилось? Насколько сильно ты ранена?

Я сделала шаг вперед, больше похожий на прихрамывание, и сказала:

— Я упала. — Всхлипнула я. — Единственное, что сломлено, – это мой дух. — Я вытерла лицо вспотевшими руками и попыталась улыбнуться, но и это не удалось. — Приятно видеть тебя здесь.

Его взгляд вернулся к моим коленям.

— Расскажи мне, что случилось.

— Я поскользнулась на хребте и думала, что умру, а также потеряла половину своего самолюбия по пути, — сказала я ему, снова вытирая лицо. Мне так все это надоело. Более чем надоело. Я просто хотела вернуться домой.

Его плечи, казалось, понемногу расслаблялись с каждым моим словом, а затем он снова двинулся, поставив две треккинговые палки, которые я не заметила, вдоль обочины тропы, снял свой рюкзак, прежде чем он остановился передо мной и встал на колени. Его ладонь легла на заднюю часть колена с разорванной штаниной, и он осторожно приподнял его. Я позволила ему, слишком удивлённая, чтобы сделать что-нибудь, кроме как стоять там, пытаясь удержать равновесие, пока он насвистывал себе под нос, осматривая кожу.

Роудс взглянул из-под густых закрученных ресниц. Он опустил мою ногу и коснулся задней части другой голени.

— Эта тоже? — спросил он.

— Ага, — ответила я, услышав в голосе угрюмость, которую пыталась скрыть. — И руки. — Я снова всхлипнула. — И локти.

Роудс продолжал стоять на коленях, когда потянулся к одной из моих рук и перевернул её, мгновенно поморщившись.

— Господи Иисусе, как далеко отсюда ты упала?

— Не так далеко, — сказала я, позволив ему взглянуть на ладони. Его брови были сведены вместе в болезненном выражении, прежде чем он взял мою другую руку и тоже осмотрел ее.

— Ты не прочистила ее? — спросил он, немного приподняв руку и снова скривившись. Я сняла рубашку UPF ещё за тридцать минут до падения. Моя кожа, возможно, была бы более защищена, если бы я оставила ее на себе… Но уже слишком поздно.

— Нет, — ответила я. — Вот почему я вернулась. У меня ничего не было. Ауч, это больно.

Он медленно опустил мою руку и взял другую, высоко подняв ее, чтобы проверить локоть, и заработал от меня еще одно «Оууу», когда у меня заболело плечо.

— Я думаю, что ты повредила плечо, когда пыталась смягчить падение.

Его глаза встретились с моими.

— Ты знаешь, что это худшее, что ты можешь сделать, когда падаешь?

Я одарила его ровным взглядом.

— Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз буду падать лицом вниз, — проворчала я.

Я была почти уверена, что его рот немного скривился, когда он встал. Тем не менее, Роудс кивнул мне.

— Пойдем, я провожу тебя и приберу эту грязь.

— Ты сделаешь это?

Он искоса посмотрел на меня, прежде чем взять свои треккинговые палки и рюкзак, застегнул ремни, а затем маневрировал двумя палками через перекрещивающиеся шнуры на спине, оставив руки свободными. Наконец, направив свое тело назад по тропе ко мне, он протянул руку.

Я колебалась, но вложила предплечье в его открытую ладонь и увидела, как какая-то эмоция, которую я сначала не распознала, скользнула по его лицу.

— Я имел в виду твой рюкзак, ангел. Я возьму его. Тропа недостаточно широка, чтобы мы вдвоём смогли одновременно спускаться, — сказал он странно хриплым голосом.

Может быть, если бы я не испытывала столько боли и не была такой чертовски раздражительной, мне стало бы стыдно. Но это было не так, поэтому я кивнула, пожала плечами и осторожно попыталась снять рюкзак. К счастью, я только начала стягивать лямку, как почувствовала, что вес свалился с моих плеч, когда он потянул его.

— Ты уверен?

— Определенно, — вот и все, что он ответил. — Ну же. Нам идти ещё полчаса, чтобы вернуться к началу тропы.

Все мое тело обмякло.

— Полчаса?

Я думала, что тут отсталось… максимум десять минут.

Мой домовладелец сжал губы и кивнул.

Он пытался не засмеяться? Я не знала наверняка, так как он развернулся и направился по тропинке впереди меня. Но я была почти уверена, что видела, как его плечи слегка тряслись.

— Дай мне знать, когда тебе понадобится вода, — было одной из двух вещей, которые он сказал, спускаясь вниз.

Второй была:

— Ты напеваешь то, что я думаю?

На что я отвечаю:

— Да.

— Большие девочки не плачут.

У меня не было стыда.

Я дважды споткнулась, и оба раза он обернулся, но я натянуто улыбнулась и сделала вид, будто ничего не произошло.

Как он и предсказывал, тридцать минут спустя, когда я практически хрипела, а он вел себя так, будто это была прогулка вниз по мощеной дорожке, я заметила парковку и чуть не заплакала от счастья.

Мы сделали это.

Я сделала это.

Мои руки болели еще сильнее из-за того, насколько сухими были порезы, с локтями было то же самое, и я была уверена, что и с коленями также, но суставы там были настолько плохи, что в голове не было места, чтобы думать о какой-либо другой боли.

Но как только я направилась к своей машине, Роудс скользнул пальцами по моим бицепсам и направил меня к своему рабочему грузовику. Он не сказал больше ни слова, отпирая его и опуская дверь багажного отделения, бросив на меня взгляд через плечо, он коротко погладил ее, прежде чем направиться к пассажирской двери.

Я направилась прямо к задней двери и смотрела на нее, пытаясь понять, как залезть туда, не используя руки.

Именно так он меня и нашел: глядя на это и пытаясь решить, если я войду лицом вперед и перевернусь на живот, смогу ли я покачаться и в конце концов сесть на задницу.

— Я пытаюсь понять, как… ладно.

Он подхватил меня одной рукой под коленями, другой – под поясницу, и посадил в грузовик. В сидячем положении. Вроде ничего особенного. Я улыбнулась ему.

— Спасибо. — Я бы поняла это, но это была мысль, которая имела значение.

Это не меняло того факта, что он сбивал меня с толку, но я не собиралась больше придираться к этой мысли. Я все еще не отошла от того, что он назвал меня красивой. Я бы, наверное, не отошла бы никогда.

Тем не менее, он поставил аварийный комплект рядом с моим бедром. Не говоря ни слова, эти большие руки потянулись прямо к моей ноге, и я смотрела, как он развязывал шнурок и стягивал ботинок, когда я сказала:

— Задержи дыхание. Я вспотела, и мне хотелось бы думать, что мои ноги не воняют, но они могут.

Этот взгляд на секунду поднялся, прежде чем он продолжил делать то же самое с другим моим ботинком.

Я вздохнула с облегчением. Чувак, это было так хорошо. Я пошевелила бедными измученными пальцами ног и снова вздохнула, когда он начал закатывать штанины вверх, чуть выше колена. Его руки были нежными, когда они сделали то же самое со вторым коленом, которое не было полностью разодрано.

И я молча наблюдала, как он ладонью обхватил мою икру и вытянул мою ногу, боком прижав к своему бедру. Он наклонил голову и еще раз осмотрел ее, прежде чем сделать то же самое с другой. Он только начал копаться в своем кейсе, когда я спросила:

— Что ты здесь делаешь?

Не оглядываясь, он вытащил пару пакетов и положил их мне на бедро.

Не дверь багажника. Моё бедро.

— Кто-то сообщил о незаконной охоте; я пришел узнать, может услышу что-нибудь, — ответил он, ставя перед собой маленькую прозрачную бутылочку.

Я видела, как он надел перчатки, затем снял крышку с бутылки и взболтал её.

— Я думала, сезон охоты еще не начался.

Он по-прежнему не смотрел на меня, когда снова поднял мою ногу под углом и брызнул прозрачной жидкостью мне на колено. Стало прохладно и немного жгло, но в основном из-за того, что кожа была повреждена. Я надеялась.

— Это так, но для некоторых людей это не имеет значения, — объяснил он, сосредоточившись ниже.

Думаю, это имело смысл.

Но каковы были шансы…?

Сказал ли ему Амос, что я здесь?

Он сделал то же самое с другим коленом, которое было поцарапано, но не так сильно.