— Правда?

— Правда.

Как это было возможно? Как было возможно, что он все еще был холост? Были ли женщины в Монтане слепыми? Он был красив и мил. Он заботился обо всем, особенно о людях. Он любил свою маму. Уважал своего отца. Он был сильным и честным.

Очевидно, все женщины, которые попадались ему на пути раньше, были дурочками, и я была более чем счастлива сидеть напротив мужчины, которого они не замечали.

Он убрал руку, но покалывание от его прикосновения осталось. Мы приступили к трапезе, он принялся за картошку, а я сначала принялась за сырный стейк, положив кусочек нежного горячего ростбифа на место, чтобы он не выпал из мягкого белого хлеба.

— У меня тоже было не так уж много свиданий на День Святого Валентина, — сказала я ему. — И определенно, не очень хорошие.

— Да? Какое было самым худшим?

Я поморщилась.

— Я пробовала онлайн-знакомства только один раз, сразу после смерти моего отца. Я думаю, мне было одиноко, и я не хотела сидеть одна в День Святого Валентина и смотреть слащавые романы по телевизору. Парень опоздал на двадцать минут, на воротнике его белой рубашки был след от помады, и он называл меня Сереной весь ужин. Я никогда в жизни не ела так быстро.

Майло рассмеялся, раскатистым смехом. Белоснежная улыбка. Ровные зубы. Мягкие розовые губы. И тут до меня дошло.

— Я никогда не видела, чтобы ты улыбался.

— Хм? — Он взял свой сэндвич. — Я все время улыбаюсь, когда ты в комнате.

Не так, как сейчас. Беззаботно. Без боли. Мое сердце екнуло, я надеялась, что буду видеть эту улыбку чаще.

— Мне нравится твоя улыбка.

— Мне твоя тоже нравится. — Он отправил в рот огромный кусок своего сырного стейка, постанывая, когда жевал. — О боже мой.

Это вышло приглушенно из-за того, как был наполнен его рот. Я рассмеялась и сделала то же самое, наслаждаясь вкусом декаданса и калорий.

— К черту шоколад, — сказал он, проглотив. — Нет ничего романтичнее жирного сырного стейка.

Я рассмеялась, прикрыв рот рукой, чтобы он не увидел мою еду. Поглощая еду, мы почти не разговаривали. Когда мы закончили, я скомкала оберточную бумагу и картонные коробки и выбросила все это в мусорное ведро. Затем я вернулась на свое место на кровати Майло, прислонившись к его ноге, когда он расслабился на подушках, его руки, обмотанные белыми бинтами, мягко покоились на животе.

— Я сегодня разговаривал со своей мамой.

— Как она? — спросила я.

— Хорошо. Они с папой были заняты рубкой дров. Они стараются использовать зимние месяцы, чтобы запастись тем, что им нужно на следующую зиму.

— Так вот как они отапливают свой дом? — Это звучало так по-деревенски и уютно. Бьюсь об заклад, пахло там невероятно, именно так и должен был пахнуть холодный зимний день, проведенный внутри дома — горящей сосной и тлеющими углями.

— У них есть печь, но папа также любит, чтобы горел огонь.

— Также как и мой. У него в гараже была дровяная печь, и раньше он любил ходить туда просто повозиться и развести огонь. — К этой печи не прикасались с тех пор, как он умер. — Как у тебя дома обстоят дела в остальном?

— Все в порядке. — Он вздохнул, опуская взгляд. — На самом деле, у меня тут случилось своего рода сумасшествие.

— В каком смысле сумасшествие?

— Один из моих лучших друзей был похищен.

— Что? — У меня отвисла челюсть. — Как? Кто? Когда?

— Пару недель назад.

— Пару недель назад? — Мы разговаривали часами каждый божий вечер. Мне казалось, что это достаточно важно, чтобы об этом упомянуть. — Почему ты мне не сказал?

Он пожал плечами.

— Мне было трудно уложить все это в голове. Думаю, я все еще пытался это переварить.

— С твоим другом все в порядке?

— Да. С Мейзи все хорошо. Или будет. Она крепкая.

— Они нашли человека, который ее похитил?

Он кивнул.

— Это был ее гребаный бывший. Она забеременела, и он не захотел растить ребенка. Прекрасно, верно? Я имею в виду, он придурок. Но неважно. Потом он, черт возьми, похитил ее и попытался убить.

— Вау. — Что еще можно было сказать? Это было… невероятно.

— Она медсестра. Эверетт, ее бывший, он был врачом. С больничной койки было трудно соединить все точки зрения и собрать воедино то, что именно произошло. Но больше всего мне жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь. Может быть, если бы я был там, понимаешь? Мама Мэйзи и моя мама — лучшие подруги. Она немного моложе меня, но я всегда старался присматривать за ней.

— Похоже, этот доктор был невменяем. Трудно остановить того, кто находится за гранью здравомыслия.

Услышав о Мейзи, мое раздражение по отношению к доктору Вернону показалось тривиальным. Он был раздражающим и напористым, но не сумасшедшим. Доктор Вернон не собирался похищать пытаться убить меня только потому, что я отказалась с ним встречаться. Верно?

Верно.

— Это все еще расстраивает, — сказал Майло. — Больше всего я устал быть запертым в этой постели.

— Я тебя не виню. — Я протянула руку и накрыла его ладонь своей. Его большой палец тут же начал поглаживать мои костяшки. — Может, тебе стоит позвонить ей? Мейзи. По личному опыту могу сказать, что твой телефонный голос успокаивает. Держу пари, она хотела бы получить от тебя весточку.

— Может быть, я так и сделаю.

— Так Прескотт всегда занимается такого рода незаконной деятельностью? — поддразнила я. — Похоже, это довольно оживленный маленький городок.

— Нет. Прескотт замечательный. Я не хочу, чтобы ты думала, что это рассадник преступников. Я провожу большую часть своего времени, останавливая туристов за превышение скорости или разгоняя вечеринки старшеклассников. Это хороший город. Дружелюбный. Настоящий.

— Может быть, я когда-нибудь там побываю.

— Мне бы этого хотелось.

Может быть, однажды после того, как он уедет, я возьму отпуск, которым можно будет похвастаться. Я не буду сидеть дома, я отправлюсь в какое-нибудь интересное место. Как Прескотт, штат Монтана.

— Итак, что дальше в нашем расписании на свидании в честь Дня Святого Валентина? — спросил он.

— Ну что ж, ужин окончен. Я больше ничего не планировала.

— Как насчет фильма?

— Поужинать и сходить в кино? Как прозаично. — Я протянула ему пульт от телевизора и встала с кровати.

— Подожди, куда ты идешь?

— На стул. — Я указала на него в углу.

— Нет. — Он осторожно передвинулся на дальний край кровати. — Не сегодня.

— О, ладно. — Мое сердце в мгновение ока перестало биться как обычно. Я заняла свое место рядом с ним, держась поближе к краю кровати, чтобы не давить ни на него, ни на его раны. Одна нога свисала до пола. Мой локоть был прижат к боку, с трудом удерживая равновесие.

Я бы ни за что не смогла смотреть фильм в таком положении. Моя рука затекла бы через двадцать минут.

— Я не собираюсь кусаться, — поддразнил Майло. — Иди сюда.

— Я не хочу причинить тебе боль.

— Ты не причинишь.

Я медленно придвинулась ближе, прижимаясь своим правым боком к его левому. Мы прикасались друг к другу. Плечом к плечу. Бедро к бедру. Нога к ноге. Наш контакт заставил меня занервничать. У меня перехватывало дыхание, и я не могла наполнить легкие. Жар, исходивший от Майло, был обжигающим.

Боже, его запах. От него пахло так… по-мужски. Я не смогла бы описать лучше. Это было успокаивающе и волнующе. Это было не похоже ни на что, что я когда-либо нюхала раньше.

Майло включил телевизор, найдя канал с романтической комедией.

— Подойдет?

— Эм… конечно.

Я знала этот фильм. Я смотрела его дюжину раз. И там была одна из самых горячих сексуальных сцен, которые я когда-либо видел в фильмах PG-13. Как я должна была смотреть на пару на экране, резвящуюся голышом в постели, в то время как я сидела так близко к Майло?

Фильм пролетел незаметно, как при ускоренной перемотке, и по мере приближения сцены я изо всех сил старалась не съежиться. Может быть, я могла бы сходить в туалет во время этой сцены. Или вынести мусор. Погруженная в свои мысли, я не дала себе достаточно времени, чтобы придумать достойное оправдание. Сексуальная сцена началась прежде, чем я была готова, и мое лицо запылало.

Поцелуй пары был горячим и влажным, когда они раздели друг друга догола. Они были без ума друг от друга. Неистово.

Мне хотелось поцеловать Майло с такой же безрассудной самозабвенностью. Я хотела почувствовать его мягкие губы на своей коже. Чтобы эти пальцы блуждали по моим изгибам и обхватывали мою грудь. Я хотела, чтобы тепло его кожи стало моим собственным клеймом.

Глубокая пульсация поселилась во мне, ощущение, вызванное не фильмом, а этим невероятным мужчиной рядом со мной. Оно пульсировало так сильно, что я была уверена, он чувствовал, как от этого сотрясается кровать. Это было почти так же сильно, как мое сердцебиение, гремевшее по всем моим венам.

Стук. Пульсация. Стук. Пульсация.

Я закинула одну лодыжку на другую, сжимая бедра вместе. Остановись. О, пожалуйста, остановись.

Эта боль была пыткой. Единственный мужчина, которого я хотела с каждым вздохом, к которому не могла прикоснуться. По крайней мере, до тех пор, пока он больше не перестанет быть здесь пациентом. А потом он уйдет. Вернется в Прескотт, штат Монтана, город, который, несмотря на свои недавние проблемы, казался удивительно привлекательным.

Получу ли я один поцелуй, прежде чем он уйдет? Просто поцелуй меня. Один поцелуй, который запомнится навсегда.

— Сара, — шепот Майло напугал меня.

— Да. — Я не отрывала глаз от экрана.

— Посмотри на меня.

Я покачала головой.

— Я не могу.

Если бы я посмотрела на него, я бы поцеловала его. Я бы отбросила все запреты в сторону и полностью потеряла себя.

— Сара. — Рука Майло поднялась к моей щеке, обхватывая ее. Его ладонь была горячей, когда он медленно повернул мой подбородок, так что у меня не было выбора, кроме как встретиться с ним взглядом.

Это сломало меня.

— Меня убивает то, что я не могу поцеловать тебя, — сказал он.

— Убивает?

Он коротко кивнул мне, его глаза опустились, чтобы изучить мои губы.