— Все в порядке. Полагаю, мне все равно придется порвать со своей привязанностью к тебе. Я скоро уезжаю.

— Еще одна неделя. — И боже, как я буду скучать по ней.

Рука Луны скользнула к шрамам от ожогов на ее голове.

— Мама и папа предложили нанять репетитора до конца учебного года, чтобы я могла заниматься на дому.

— Это было мило с их стороны. Это то, чего ты хочешь?

Она опустила глаза к своим коленям, пожав мне одним плечом.

— Или ты могла бы вернуться в школу.

Луна закрыла глаза.

— Что, если дети будут смеяться надо мной?

— Они так и сделают.

Ее глаза метнулись к моим, широко раскрытые и полные удивления от того, что я была так прямолинейна.

Я улыбнулась и присела на край ее кровати.

— Дети злые. Кто-то может смеяться над тобой, со шрамами или без них. В старших классах я была такой застенчивой, что каждый день старалась слиться со стенами. Это все равно не спасло меня от мучений, потому что я ходила, не отрывая глаз от своих ботинок, а волосы у меня странного цвета.

— Не странного, они красивые. Мой странный.

— У тебя тоже красивые. Фиолетовый тебе идет. — Я встала с кровати и подошла к шкафу, где на полке были сложены ее книги. — Тебе лучше заняться домашним заданием. Сначала математика или английский?

Луна застонала и уронила голову обратно на подушку.

— Математика. Я могла бы с таким же успехом покончить с этим.

Я принесла ее учебник и папку на кольцах, полную бумаг и заданий, которые ее родители приносили ей каждую неделю из школы.

— Я скоро вернусь. Зови, если застрянешь на каком-то вопросе.

— Спасибо, Сара.

В то время как у нее никогда не возникало проблем с английским языком и не требовалась посторонняя помощь, я использовала свои школьные навыки по алгебре и тригонометрии, чтобы помочь ей со случайными заданиями на рабочем листе. Я буду скучать по этим рабочим листам, когда она уедет на следующей неделе.

Оставив ее заниматься домашним заданием, я вернулась в коридор, где мой взгляд сразу же устремился к двери Майло. Каждая клеточка моего тела хотела войти и убедиться, что он не расстроен. Но не было никакой причины заходить туда. Во всяком случае, никакой профессиональной причины.

Его повязки были свежими. Доктор Вернон осмотрел все его ожоги. Ему было очень больно, и все было непросто, но, как его медсестра, в данный момент я больше ничего не могла сделать.

А я была всего лишь его медсестрой.

Я отвернулась, и мое сердце упало, когда я пошла в противоположном направлении. Я нашла Ким на посту медсестер.

— Как дела? — спросила я.

Она опустилась на стул и прижала руки к вискам.

— Все в порядке. У меня ужасно болит голова.

— О, нет. Могу я тебе что-нибудь предложить?

— Я приняла ибупрофен.

— Не хочешь поменяться сторонами? — Это предложение, хотя и было практичным и необходимым, показалось мне худшей идеей, которая приходила мне в голову со времен химической завивки, которую я сделала в шестом классе. — Сегодня довольно тихо. Луна выписывается на следующей неделе, ожидая своего выпускного экзамена. Майло нужно будет сменить повязку.

Другая пациентка с моей стороны была выписана вчера, оставив мне только двоих, в то время как с ее стороны все еще было четверо.

— Правда? — Ее глаза наполнились надеждой. — Мне бы не помешал более светлый день.

Я кивнула.

— Правда. На самом деле, почему бы тебе просто не взять Майло, а я оставлю Луну в своей смене?

— Спасибо, Сара. — Ее плечи расслабились. — Я не хочу брать больничный и идти домой из-за дурацкой головной боли.

Я улыбнулась.

— Нет проблем.

Мы быстро обменялись заметками, и Ким вкратце рассказала мне о том, что она уже сделала для своих пациентов, затем мы разошлись в разные стороны.

Я работала весь день сосредоточенно и эффективно, тратя время на общение с пациентами, которых я не видел с тех пор, как уехал на новогодние каникулы, а также с одним новым мужчиной, который приехал на три дня из-за огромного ожога второй степени на ноге.

Это был напряженный день, ничем не отличающийся от большинства других, за исключением того, что в палате Майло не было такой напряженности. Не было никаких жарких взглядов. Мое сердце не подпрыгивало, когда я стучала в какие-либо двери. У меня не перехватывало дыхание, когда другие пациенты произносили мое имя.

Я изо всех сил старалась не пялиться на палату Майло всякий раз, когда она появлялась в поле зрения. Я терпела неудачу чаще, чем добивалась успеха. К тому времени, когда пришла вечерняя смена, я знала, что если не заберу свои вещи из раздевалки и не выбегу из здания, то поддамся магнитному притяжению его закрытой двери.

— Спокойной ночи, Сара, — сказала Ким, стоя перед своим шкафчиком и застегивая пальто. — Еще раз спасибо за сегодняшний день.

— Нет проблем. Как твоя головная боль?

— Слава Богу, прошла. Я боялась, что это может перерасти в мигрень. Увидимся завтра.

Я кивнула.

— Ага. Увидимся завтра.

Оставшись одна в комнате, я взяла свою сумочку и накинула ремешок на плечо. Я повесила пальто на предплечье и закрыла дверцу шкафчика.

Иди домой.

Выходя, я не сводила глаз с линолеумных плиток, пока направлялась к лестнице. Если бы я только могла спуститься на один пролет по цементным ступеням, я был смогла уйти.

Вот только эта чертова дверь не отпускала меня. Я повернула голову через плечо ровно настолько, чтобы один раз увидеть дверь Майло, прежде чем сбежать. Мои руки покоились на металлической перекладине стальной двери. Я не смогла ее открыть.

Почему у него горел свет? Если только ему не меняли повязки или доктор Вернон не проводил осмотр, он держал палату в темноте. Неужели Ким забыла его выключить? Или что-то было не так?

Мои ноги без разрешения изменили направление, шагая быстрее с каждым шагом, приближающим меня к его комнате. Когда я переступила порог, у меня перехватило дыхание, сердце бешено колотилось.

Я ворвалась в палату. В тот момент, когда он заметил меня, его глаза вспыхнули, кофейного цвета круги вспыхнули от удивления, затем потемнели до насыщенного соболиного цвета, когда он оглядел меня с головы до ног. Яркий свет падал на его волосы, отчего короткие бархатистые пряди казались скорее карамельными, чем каштановыми. Золотистый контраст с этими завораживающими глазами.

Как ему удалось стать еще красивее всего за один день?

Я остановилась в центре его палаты.

— Ты в порядке?

— Не думал, что увижу тебя сегодня снова.

— Я, эм… — Я посмотрела в пол. — Я поменялась сторонами с Ким.

— Почему?

— Потому что я… я… — Я не смогла ответить на этот вопрос. Он бы сразу раскусил мое жалкое оправдание, что это из-за головной боли Ким. Но действительно ли он должен был спрашивать? Неужели он не понимал, что делает со мной?

Майло отвел взгляд, устремив его в потолок, прежде чем позволить им закрыться.

— Ты хочешь, чтобы я выключила свет?

Он кивнул один раз.

Я крепко вцепилась в пальто, направляясь в ванную и выключая свет. Затем проделала то же самое с тем, что был над его кроватью. Окутанная безопасной темнотой, я взглянула на стул в углу палаты.

Иди домой.

— Мне пора идти.

Я не пошевелилась.

Майло тоже.

Он вообще хотел, чтобы я осталась? Не слишком ли много значения я вложила в его заявление? Возможно, его «У меня есть Сара» было просто чем-то таким, что облегчало беспокойство его родителей. Возможно, интимность, которую я услышала в этих четырех словах, была всего лишь моим воображением.

О мой бог. Мне все это почудилось, не так ли? У меня были чувства к Майло, и я убедила себя, что он отвечает мне тем же.

Смущение чуть не выгнало меня из палаты, но прежде чем я успела поднять ногу, глубокий голос Майло заговорил не громче шепота.

— Останься. Пожалуйста.

Облегчение было таким всепоглощающим, что слезы навернулись мне на глаза. Может быть, его чувства ко мне были не так сильны, как мои к нему, но он хотел, чтобы я осталась.

Это было что-то.

Это было все.

Не в силах противиться его мольбе, я подошла к стулу, положив под него свою сумочку и пальто, когда села. Снаружи, в коридоре, было не так уж шумно. Конни, одна из медсестер вечерней смены, проходила мимо и заметила меня. Она помахала мне пальцем и слегка улыбнулась, затем закрыла дверь, оставив нас с Майло наедине в нашем темном, теплом коконе.

Здесь было легко притвориться, что за стенами не существует целой больницы с правилами и выговорами. Здесь это были просто два незнакомца, составлявшие друг другу компанию. Здесь мы были двумя новыми друзьями, быстро становящимися… чем-то большим.

По крайней мере, для меня это было больше.

— Я напугал тебя раньше, — сказал Майло.

— Может быть, немного.

— Прости.

— Все в порядке. — Я глубже вжалась в кресло. Находиться рядом с Майло было волнующе. Запутанно. Он заставлял мой пульс учащаться, а ладони потеть, но в его обществе мой дух никогда не чувствовал себя таким умиротворенным. В глубине своего колотящегося сердца я знала, что это именно то место, где я должна была быть.

Я знала этого человека чуть больше недели. Какой в этом был смысл?

Мои чувства были такими запутанными и незнакомыми, что мне нужно было время, чтобы разобраться в них. А сейчас было не то время.

— Майло, могу я задать тебе вопрос?

— Да. — Он кивнул, наклонив голову в мою сторону, хотя и держал глаза закрытыми.

— Почему ты хочешь, чтобы твои родители уехали? — Я обещала себе держаться от этого подальше, но чем больше он отталкивал их, тем любопытнее мне становилось.

— Они должны быть дома, спать в своей постели. Есть за своим обеденным столом, а не в больничном кафетерии. У них есть работа на ферме. Им не обязательно быть здесь и наблюдать, как растет моя кожа.

В его словах был смысл, но Кирк и Тереза были преданы своему сыну. Майло был взрослым мужчиной, но они были здесь и полностью поддерживали его. Любили его безоговорочно. Знал ли он, насколько редко такое бывает? Знал ли он, насколько особенным было то, что у него были оба родителя? Я бы все отдала, чтобы снова почувствовать безусловную любовь моего отца, хотя бы на мгновение.