Закончив формировать каркас из проволоки, вижу, что мне звонит Ларк.

— Привет, — просто говорю я, включаю громкую связь и продолжаю свою работу.

— Привет.

— Кто-нибудь заметил, как ты возвращалась?

— Нет, вроде. Я никого не видела.

— Хорошо. Ты у нас теперь профессионалка или что-то типа того, — говорю я, и она хихикает, а затем зевает. — У тебя усталый голос. Я надеялся, что наша небольшая экскурсия утомит тебя настолько, что ты уже будешь спать, герцогиня.

Ларк издает смешок.

— Так и есть. Но, с другой стороны, я всегда устаю.

Она и правда всегда уставшая. Физически. Морально. Она становится все слабее, и скоро превратится в искаженный образ той, кем она должна быть. У меня в животе что-то болит.

— Как все прошло на ретрите? Надеюсь, тебе понравилось. А то я не успел спросить.

— Было здорово, — отвечает Ларк, и я слышу шорох простыней на заднем плане. Я представляю, как она устраивается поудобнее на роскошной кровати. На ней, наверное, пижамные шорты с кружевной каймой, которые я для нее взял, и майка на тонких бретельках в тон. При мысли о том, как медленно скользит эта черная ткань по ее коже, мой член мгновенно твердеет. — Я пошла поплавать после того, как ты привез меня днем, а после ужина ходила на занятия бикрам-йоги.

— Что это?

— Горячая йога, чтобы разогреть тело, понял? Я была вся в поту с головы до ног. С меня буквально капало.

Мой член дергается, требуя внимания. Я ерзаю на стуле.

— Да, ага…

— Но это было круто. Я до сих пор чувствую себя такой гибкой. Мне даже удалось сделать позу Йоганидрасана.

— Я понятия не имею, что это такое, но звучит сложно.

— Это поза для сна в йоге. Ложишься на спину, закидываешь ноги за голову и кладешь руки под ягодицы. Я попросила своего инструктора сфоткать меня, сейчас пришлю.

Мой телефон звенит, и, конечно же, там фотография Ларк задницей к верху, изогнувшейся в какой-то немыслимой позе, ее шорты туго обтягивают ягодицы, а сильные, скользкие от пота ноги тянутся вдоль всего тела, лодыжки перекрещиваются под головой. Если бы на ней не было этих шортиков…

Господи Иисусе.

Я снимаю очки и провожу рукой по лицу.

— Это… впечатляюще.

Ларк хихикает, и мне интересно, понимает ли она, что творит со мной. Сегодня мне придется в третий раз подрочить перед сном на очередную фантазию Ларк, занимающейся йогой, если я вообще смогу заснуть.

— Тебе пора спать. Уже очень поздно. Что ты делаешь? — спрашивает она, я потираю переносицу и делаю глубокий вдох, прежде чем снова надеть очки.

Пытаюсь не умереть от твердого стояка.

— Ничего особенного, — отвечаю я, вытаскивая кулак из проволочной сетки. — Просто пью, слушаю аудиокнигу.

Ждал твоего звонка, — заявляет какой-то скрытый внутренний голос.

Черт возьми, нет, это не так. Я становлюсь сопливее, чем Фионн.

Ларк издает неуверенный смешок.

— Я просто обязана спросить, что за книга.

— Пожалуйста, не надо.

Она снова смеется, и на этот раз я знаю, что смех искренний.

— Хорошо, Недоделанный Бэтмен. Храни свои секреты в неопреновом костюме.

— Вообще-то, этот костюм первоклассный. Высококачественный синтетический каучук. Есть скрытые отделения для хранения. Очень высокотехнологичный, — когда Ларк перестает хихикать и моя улыбка медленно сходит на нет, я задаю вопрос, который не дает мне покоя с тех пор, как мы разошлись. — Как думаешь, тебе удастся немного отдохнуть до восхода солнца?

— Я надеюсь, что да… — Ларк замолкает, и я слышу слабый звук ее успокаивающегося дыхания. — Просто… я немного волнуюсь

Я не давлю на нее. Просто позволяю ей прийти в себя, и проходит мгновение ожидания, которое кажется вечным.

— Может, ты мне что-нибудь почитаешь? Я знаю, это, наверное, звучит глупо, но можешь почитать все, что захочешь. Например, инструкцию по стрельбе из пистолета, или «Как стать кожевником», или историю производства фильтра для сушильной машины, или… что угодно. Мне хочется послушать знакомый голос. Если только тебя не напрягает, знаю, уже поздно, или уже рано, а ты занят и…

— Ларк, — я откидываюсь на спинку стула и кладу руки на столешницу, на мгновение забыв о своем проекте. — Это меня не напрягает. Окей?

— Ладно, — говорит Ларк на долгом выдохе.

— Просто подожди, хорошо? — я открываю приложение для чтения на своем телефоне и ищу то, что не надеюсь найти, но оно есть, и я улыбаюсь, как последний дурак. — Тебе понравится. По отзывам, история создания фильтров для сушки белья — захватывающая история.

— Скорее всего, я засну за пять секунд.

Поначалу мне кажется немного странным читать кому-то вслух, но я быстро втягиваюсь в ритм истории, которая начинается с древнего города и заключенного, который находит странную реликвию во время побега из своей камеры. Я читаю, как артефакт повлиял на него. Мой голос звучит тихо и зловеще, когда я говорю ей, что заключенный слышит голоса, когда держит вещицу в руках, и хотя он оглядывается в поисках источника, поблизости никого нет. Он потеет. Кажется, какая-то скрытая сила заставляет его бежать. Когда тюремные охранники обнаруживают, что он пропал, и гоняются за ним по городу, его сбивает машина, но металл сминается, а он стоит невредимый, все еще сжимая реликвию в руке. Мужчина опускает взгляд на свое предплечье, где на его коже выжигается символ.

— Это «Константин»? — спрашивает Ларк, и в ее голосе слышится благоговение. Если я закрою глаза, то смогу представить, как румянец заливает ее кожу. — Ты читаешь мне сценарий «Константина»?

— Хм. Так вот что это такое?

В трубке повисает тишина.

— Похоже, ты права, — продолжаю я и жду, пока Ларк ответит, но она этого не делает. — Я знаю, что это не совсем то же самое, что в итоге появилось на экране, но, должен сказать, мне больше нравится начало, которое они выбрали для фильма. Становится еще неожиданнее, когда обычный парень выживает, попав под машину.

— Ты смотрел фильм?..

Я поднимаю одно плечо, хотя Ларк, конечно, этого не видит.

— Да.

— Когда?

Еще раз незаметно пожав плечами, я кладу проволоку в коробку и начинаю придавать форму двум концам, чтобы фигура стояла вертикально на раме.

— Первый раз около двух недель назад.

— И сколько раз ты смотрел?

— Я не знаю, герцогиня. Может быть, один или два.

— Лжец, — говорит Ларк со смехом, который растворяется в мягкой мелодии слов, когда она добавляет: — Скажи мне правду.

— Двенадцать, вроде.

— Двенадцать, — шепчет она.

Я ухмыляюсь, вынимая свой трофей из влажного и окровавленного кухонного полотенца и укладывая его в проволочную сетку внутри коробки. После нескольких небольших изменений золотая спираль идеально смотрится.

— Я думал, ты уже засыпаешь. Мне продолжить чтение или как? Я еще даже не дошел до рассказа о Киану.

— М-м-м… да.

— Знаешь, мне говорили, что я чуть более жесткий, подтянутый и в целом более симпатичный вариант Киану времен «Константина»…

— Прекрати сейчас же, Лаклан Кейн. Ты не добьешься от меня прощения. Это долбанное богохульство.

— Просто попробовал.

Ларк смеется, а я отпускаю несколько колкостей в адрес Киану, что, конечно, заводит ее. Но потом мы возвращаемся к истории. Я рассказываю ей об Отце Хеннесси, святой воде и одержимости, которую он не может изгнать. Я изображаю Джона Константина в своем лучшем образе Киану, который, по ее словам, слишком напоминает ей мой «шепот-рычание» в ту ночь, когда мы познакомились.

— Поменьше шепота, побольше рычания, но сделай так, чтобы это звучало угрюмо, как будто тебе надоело все это дерьмо, ну короче, будь собой, но чуть злее, — заявляет она, и довольно скоро я получаю ее одобрение. В конце концов Ларк замолкает, не разговаривая даже после того, как я погружаюсь в тишину. Когда я сосредотачиваюсь, то слышу это. Приглушенный, ровный ритм ее сонного дыхания.

Со слабой улыбкой я отключаю звук на телефоне и откладываю его в сторону, продолжая свою работу.

На всякий случай, если она проснется.