ГЛАВА 5

Алена

Глаза распахиваются, и я мгновенно понимаю одно: я на корабле. Я нахожусь на корабле. Большом. Легкое покачивание под ногами - первая подсказка, как и слабый гул двигателя.

Проклятье. Как долго я была в отключке?

И что именно произошло?

И самое главное - какого черта я здесь делаю?

Лежу на этой чужой кровати, голова раскалывается от непрекращающейся пульсации. Тупая боль только усиливается под натиском солнечного света, проникающего сквозь шторы.

Я копаюсь в памяти, пытаясь восстановить ход событий. Воспоминания всплывают медленно, но когда они всплывают, в сознании снова возникают ужасающие образы: нападение, почти похищение, лишение жизни человека. Человек, покрытый татуировками, внушающими опасения.

Напряжение сковывает мои мышцы. Я убила человека. Может быть, это была самооборона, но все равно. Это плохо. Руки трясутся, дыхание становится неглубоким и быстрым, когда всплывает еще одно воспоминание.

Лео. У моей двери. Настаивает на том, что я в опасности, что я должна пойти с ним. Тупой укол успокоительного, вводимого в мои вены. Господи, этот человек. Он уже однажды разрушил мою жизнь и теперь, похоже, жаждет повторения. Лучше бы он был на этом корабле, чтобы я могла его прикончить. А может быть, лучше, чтобы его не было. Потому что ничего хорошего от того, что мы находимся в непосредственной близости друг от друга в течение длительного времени, не будет.

Со стоном я сползаю с кровати и, спотыкаясь, направляюсь к ванной, которая, как я надеюсь, находится в дальнем конце комнаты. Ноги как желе, но я добралась до двери и с облегчением обнаружила, что это действительно туалет.

Я делаю свои дела и с благодарностью обнаруживаю, что в ванной комнате есть зубная щетка, паста, расческа и средство для умывания лица. Я все еще в шелковой пижаме, в которую переоделась вчера вечером после того, как натерла кожу до блеска, пытаясь стереть следы насилия. Ну что ж, придется их носить, пока я не уговорю Лео развернуть эту лодку - нет, подождите, яхту.

Выйдя из комнаты, я иду по длинному узкому коридору к лестнице, ведущей на палубу. Ой. Свет бьет по глазам, когда я выхожу на свежий воздух и солнечный свет. Я поморщилась, пожалев, что у меня нет солнцезащитных очков. Сейчас, наверное, около полудня, а на открытой воде нет ничего, что могло бы заслонить яростные лучи.

Господи, куда он меня занес?

Вскоре я замечаю того, кого ищу. Лежа под навесом с накрытым завтраком, я думаю, что время его подкосило, но на самом деле все наоборот. Он стал более мускулистым, с большим количеством татуировок. Суровая тень от пяти часов украшает его точеное лицо, подчеркивая полные губы и идеально прямой нос. Может быть, он не так красив, как Даниил, и не так классически привлекателен, как Андрей, но он смелее, сексуальнее, яростнее. Он коротко подстриг свои темные волосы, не то что густая грива волос длиной до плеч, которая была у него, когда мы были вместе, но с более консервативной стрижкой Лео выглядит как современный греческий бог.

Его губы кривятся в ухмылке, когда я иду к нему. Он знает, что сейчас произойдет, и ожидает, что я буду в ярости. Но, судя по расслабленному положению его плеч и веселому блеску в глазах, он ничуть не обеспокоен. Не удивительно. Он всегда был водой в моем огне, спокойствием в моей буре.

— Дыню? — Он поднимает тарелку с фруктами, когда я направляюсь к нему. Его глаза сверкают классическим обаянием Козлова, которое притягивает к себе всех и вся, как планеты, танцующие вокруг солнца.

Я не решаюсь ответить и даже не сажусь. В порыве ярости я хватаю кусок фрукта и бросаю ему в голову. Он уклоняется.

— Так это значит "нет"?

— Ты накачал меня наркотиками, ты похитил меня, ты пошел против моей воли и...

— И я спас тебе жизнь, — невозмутимо перебивает он, засовывая виноградину в рот.

— Нет, не спас. Я сама спасла свою жизнь. Ты просто прилетел в конце, чтобы сыграть роль спасителя в отсутствие Джулиана. — Это долг перед братом, не более того. Лео поступил бы точно так же, если бы на его месте была Роуэн или любая другая женщина, связанная с братством.

— Садись. Выпей кофе. — Он подталкивает ко мне кружку и наливает в нее коричневую жидкость, затем достает сливки, добавляет две щепотки, а затем половину сахара. Именно так, как я люблю.

— Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой. Я здесь для того, чтобы сказать тебе, что ты не имел права везти меня куда-либо против моей воли, и ты должен сейчас же повернуть назад эту нелепую яхту. — Я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти хоть какой-нибудь ориентир вдали. — Где мы, черт возьми, находимся?

Он задумчиво поглаживает подбородок, разглядывая окружающие нас просторы кристально-голубой воды.

— Мы плывем по Средиземному морю. Что еще тебе нужно знать? — Он беззаботно пожимает плечами. — Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, но у меня нет намерения возвращаться назад.

— Позволь мне внести ясность, — говорю я, стиснув зубы. — Я не хочу здесь находиться. — Я беру круассан с завтрака и бросаю его в его самодовольное лицо. — И уж точно я не хочу быть здесь с тобой.

Я уже собираюсь достать тарелку с фруктами, чтобы вывалить ему на голову, когда сильные пальцы обхватывают мое запястье, останавливая мой взрыв. Я не шевелюсь. Его прикосновение - как огонь на моей коже.

— Пусть капитан или любой другой пират, которого ты нашел, готовый выполнить твою преступную просьбу, повернет яхту обратно к берегу.

Лео наклонился вперед, его лицо оказалось совсем рядом с моим.

— Давай проясним одну вещь, Аля. Мне не нужно ни твое разрешение, ни твое подчинение, когда речь идет о твоей безопасности. Что я скажу, то и будет. — Это Лео - хищник, высокопоставленный вор, выросший в семье преступников. — Если ты хочешь бороться со мной или восстать, я привяжу тебя к кровати и оставлю там до конца нашего... приключения. Так что решай сама. Наслаждаться приятным отдыхом на Средиземном море или провести следующую неделю, привязанной к кровати, в качестве моей пленницы. Честно говоря, — его глаза вспыхнули жаром, — второй вариант мне очень нравится.

Как он смеет? Как будто я когда-нибудь допущу такое.

Не задумываясь, я вырываюсь из его рук и хватаю со стола вилку, пытаясь вонзить ее зубцы в его бедро, но он слишком быстр. Он ловко уворачивается от меня и, не успев моргнуть, хватает меня за горло. Не так сильно, чтобы я не могла дышать, но достаточно сильно, чтобы доказать свою правоту.

По позвоночнику пробегает предательская дрожь. Мое тело как будто реагирует на его запах, его тепло, его голос - все это возвращает меня в то время, когда он был для меня всем миром. Моим всем.

Но те дни давно позади. Теперь, глядя на него, я вижу лишь человека, который предпочел будущее со мной своим звездам. Потому что я ясно дала ему понять, что никогда не свяжу себя с мужчиной из Братвы. Бессмысленная смерть отца, когда мне было всего семнадцать лет, изменила мои взгляды на все. Из-за чего он был убит? Из-за имущественного спора, из-за стычки с враждующей мафией? Видя, как это уничтожило мою мать, как безвозвратно разбилось ее сердце, я поняла одно: я не могла допустить, чтобы это стало моей историей. Я должна была сама выбрать свой путь, сама определить свою судьбу, уйти от сурового мира братвы.

Лео знал это с самого начала.

Он изучает мое лицо, мускулы на его челюсти напрягаются, когда он рассматривает небольшую царапину на моем лбу. Единственный внешний признак того, что я пострадала во время вчерашнего нападения. Затем он наклоняется ко мне, его губы касаются кончика моего уха.

— Я не такой, как тот осел, которого ты вчера убила. Я быстрее, острее, сильнее. Лучше. Помни, Аля, я научил тебя всему, что ты знаешь.

— Отойди от меня, — шиплю я, вычленяя каждое слово.

— С радостью. — С этим единственным словом его рука скользит вниз, нежно касаясь изгиба моей шеи. Наконец, он ослабляет хватку и выпрямляется в полный рост. Утрата его прикосновений - это одновременно и облегчение, и проклятие. Напоминание о том, что я чувствую себя живой, когда на мне его руки. — Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой. Не тогда, когда речь идет о твоей безопасности. — Стул рядом со мной скрипит по полу, его послание звучит громко и четко. — Сядь, — снова тихо приказывает он.

Я уже собираюсь сказать ему, чтобы он отвалил, как вдруг мой желудок громко заурчал. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как я нормально поела, и я чувствую себя не лучшим образом. Не спрашивая моего мнения по этому поводу, он накладывает на тарелку оладьи, двойной бекон и дыню. Только без яиц и сосисок, потому что он знает, что я их не люблю. Точно так же он помнит, как я люблю кофе.

В груди у меня все переворачивается при воспоминании о том, как он принес мне завтрак в постель, когда мы остались одни в особняке Козлова летом, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Наше лето.

Мы были так похожи, так одержимы желанием узнать все мельчайшие подробности друг о друге. Я знаю, что он правша, за исключением тех случаев, когда он занимается боксом, и что он предпочитает пить фильтрованный кофе. И хотя я хотела бы очистить свой мозг от всей этой бесполезной информации, я не могу. Но единственное, что я могу сделать, - это поесть и сохранить энергию для того, чтобы получить шанс на побег. Или, может быть, вытолкнуть Лео за борт.

— Хорошо, — соглашаюсь я, опускаясь на предложенный стул. — И для протокола: мне не нравится, когда на меня надевают ошейник, как на собаку.

— Принято к сведению, — добавляет он, приподняв брови. Но я не замечаю, что его губы подергиваются от удовольствия.

Некоторое время мы едим в тишине. Еда помогает мне успокоить нервы и вернуть самообладание, и когда Лео, наконец, оторвал взгляд от тарелки и окинул меня довольным взглядом, я удержалась от того, чтобы бросить в его сторону тарелку с фруктами.