ГЛАВА 10

Алена

Было время, когда мне казалось, что Леонид Козлов не может ошибаться. Что солнце всходит и заходит по его приказу. Это время прошло. Очень давно.

Вчера он перегнул палку. Но самое страшное - я тоже. Потому что как только его руки осмелились пройтись по моей коже - а они действительно прошлись, касаясь, исследуя, заставляя меня чувствовать то, чего я не чувствовала уже давно, - я ахнула. Я растворилась в нем. А поцелуй, который он опустил на мою шею, когда я прижалась к его твердому телу, пульсирующему от... Нет, не буду думать об этом.

Я столько времени потратила на то, чтобы забыть его - то, как он мог заставить меня разразиться смехом при одном только взмахе брови, то, как он с удовольствием листал со мной журналы мод, пока я указывала на последние новинки. С ним я чувствовала себя в безопасности, как будто я была единственной в его мире.

Прошлая ночь доказала мне, что ничего не получится, если я не установлю жесткие границы. Если мы собираемся сделать эту фиктивную помолвку, он не имеет права целовать меня или прикасаться ко мне только потому, что ему этого хочется. Потому что прикосновения Лео воспламеняют меня. Оно заставляет меня хотеть того, чего я не должна хотеть, и это путает мои мысли.

Надев самое скромное платье, которое я нашла в шкафу, - белое льняное летнее платье, дополненное туфлями на пробковом каблуке, - я выхожу из своего номера и направляюсь наверх, в кабинет Лео, превращенный в импровизированную спальню. Я предполагаю, что именно здесь он проводит каждую ночь, потому что я точно не приглашала его спать со мной в каюте.

Я достаточно взрослая женщина, чтобы признать, что являюсь частью проблемы. Я дразнила Лео по поводу Джека, и это его очень завело. Да, Джек кокетничает, но это безобидно, и я определенно не заинтересована в нем, даже если я позволила Лео думать иначе. Что и говорить, эго было приятно, и я наслаждалась тем, что Лео был на высоте. Но теперь пришло время прекратить игру.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь постучать, голос по ту сторону двери останавливает меня на пороге. Я узнаю голос по громкой связи, и она в ярости.

— На яхте?! Ты, по сути, похитил ее посреди ночи, а теперь заставляешь ее остаться с тобой? Лео... что именно с тобой не так?

Дай Бог здоровья Кире. Младшая из братьев и сестер Козловых, одна из моих самых близких друзей и самых яростных защитников, о чем свидетельствует то дерьмо, которое она сейчас обрушивает на своего брата. Я знаю, что не должна, но кто в здравом уме сможет удержаться от того, чтобы не подслушать этот разговор? Уж точно не я.

— Я сделал то, что должен был сделать, чтобы уберечь ее. И не надо мне тут голову морочить. Поверь мне, Алена и так уже достаточно сделала, — защищается Лео.

— Ну, разве можно ее винить?

Лео бормочет какое-то ругательство, которое я не совсем понимаю.

— Я обязан перед Джулианом и братством отнестись к этой угрозе как к серьезной, убедиться...

Смех Киры прорезает его слова, как нож.

— Кого ты пытаешься убедить? Потому что я не верю в это ни на минуту. Аренда частной яхты, отказ от других обязанностей, чтобы стать ее личным защитником. Чего ты на самом деле добиваешься?

В животе у меня завязывается тугой узел, а напряжение по ту сторону двери гудит, как провод под напряжением. Я не знаю, к чему клонит Кира, но мне кажется, что она танцует вокруг той единственной темы, которую я умоляла ее не трогать и десятиметровым шестом.

Моя история с Лео.

Кира - единственный человек, который знает всю правду. Может быть, с ней было легче говорить, потому что она не видела, как мы росли вместе, а может быть, все дело в двух бутылках розе, которые мы выпили во внутреннем дворике Café de la Paix, когда она приезжала в Париж в прошлом году. Но я рассказала ей все. Всю грязную историю любви, отказа и разбитого сердца. И она мизинцем пообещала никогда не проронить ни слова ни одной живой душе.

Лео издает звук, похожий на вздох и рычание.

— Кира, я люблю тебя, но ты не знаешь, о чем говоришь. У нас с Аленой сложная история. Я... я забочусь о ней. — На середине предложения он затормозил и замолчал. Кажется, что прошла целая вечность, прежде чем он снова обрел голос. — Но сейчас я должен действовать в интересах братства.

— Так вот как ты действовал все эти годы, когда предпочел ей Братву?

Моя рука прижалась к двери, а кровь застучала в ушах. Черт возьми, о чем думает Кира, разглашая секреты, которые я ей доверила?! Зная ее, у нее, наверное, руки чешутся устроить Лео ад с тех пор, как я рассказала ей, как все закончилось. Я понимаю, что она беспокоится, но мне бы очень хотелось, чтобы она оставила это в прошлом.

— Это она тебе сказала? — Голос Лео напряжен.

— О, ты имеешь в виду ту часть, где ты разбил ее сердце, растоптал его, а потом для пущей убедительности отправил его в дробилку?

Я уже на грани того, чтобы выбить эту проклятую дверь, как вдруг голос Лео прорезал воздух.

— Я сделал единственный выбор, который мог сделать, чтобы уберечь людей, которых я люблю, от боли, — признается он, и голос его становится грубым. — Это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать, и это стоило мне всего.

Упираясь ладонями в стену над головой, я с трудом делаю следующий вдох. Что он имеет в виду, говоря о том, что люди, которых он любил, пострадают? Мне было больно! Он сломал меня. Может быть, он имел в виду что-то другое? Мой разум кружится, подбрасывая его слова, как кубик Рубика, неистово пытаясь разгадать загадку. Потому что единственная правда, которую я знаю, - это то, что Лео Козлов сделал именно то, чего обещал не делать.

Он выбросил меня, как мусор на пол.

Он сказал, что не любит меня и никогда не любил. Что мы были ошибкой.

После этого я погрузилась во мрак, и единственным выходом стало расстояние. Через три дня после разрыва я собрала вещи и уехала в Париж, а он поклялся в верности Козловской Братве. Он стал вором - то, что я никогда не смогу принять в партнере.

Я напряглась, вжалась спиной в стену и сползла на холодный пол.

— Прости, я не знала, — говорит Кира, ее голос уже мягче. — Ты никогда не рассказывал о том, что произошло между тобой и Алей.

— Это не то, о чем мне легко говорить. Ни с кем.

— Я не знаю, что сказать. — Кира выдохнула тяжелый вздох. — Но вы вдвоем наедине несколько дней подряд... как это работает?

Лео насмехается.

— Как только Даниил вернется из России, мы будем лучше понимать ситуацию. А пока все остальное не имеет значения. Это самое безопасное место для нее.

Тишину заполняет слабый звук тикающих часов.

— Это небезопасно для ее сердца. Имей это в виду.

В чем именно я призналась Кире через две бутылки, я не помню. Но в глубине сознания мелькнула мысль, что, возможно, я призналась в правде, настолько грубой, что я едва могу признаться в ней самой себе.

О том, что я так и не смогла по-настоящему забыть Лео.

— Почему ты так говоришь? — Лео спрашивает, и в его голосе появляется новое напряжение.

И это мой сигнал к тому, чтобы заявить о своем присутствии, пока Кира не разболтала еще какие-нибудь мои секреты. Удар, удар, удар.

— Лео, мы можем поговорить? — зову я.

— Кира, мне нужно идти. Мы скоро встретимся.

— Помни, что я сказала, — напомнила она ему.

Через несколько секунд Лео распахивает дверь, и его взгляд устремляется на меня. В его глубоких карих глазах бушует буря, которая держит меня в плену. Я ерзаю под его пристальным взглядом, но изо всех сил стараюсь сохранять нейтральное выражение лица. Если он и подозревает, что я подслушивала, то не говорит об этом, а я, конечно, не собираюсь признаваться.

Вместо этого я одариваю его беззаботной улыбкой и прохожу мимо него в кабинет.

— Я тебе не помешаю? — спрашиваю я, присаживаясь на край его стола.

Проходит три тяжелых удара, прежде чем Лео отвечает.

— Нет, Кира просто проверяла, хотела убедиться, что все в порядке. Я уверен, что она хотела бы поговорить с тобой.

Я скрестила руки перед грудью.

— Наверняка многие хотели бы поговорить со мной, но, учитывая, что ты забрал мой телефон, думаю, этого не произойдет.

Он улыбается, но улыбка кажется вынужденной.

— Безопасность превыше всего.

— Как скажешь. — Я сглатываю, делая сознательное усилие, чтобы избежать его взгляда, потому что каждый раз, когда я встречаю его, я теряю ориентацию. Клянусь, его теплые карие глаза - как ловушка. — Итак... есть какие-нибудь новости о моей ситуации?

Он медленно качает головой.

— Никаких новостей из Бруклина. То, что с тобой произошло, похоже, единичный случай. Никто не предпринимал никаких действий против Братвы Козлова или кого-либо, связанного с нами. Я подозреваю, что это личное. Кто бы за тобой ни охотился, он охотится за тобой не просто так.

По позвоночнику пробежала дрожь.

— Меня преследуют?

Опираясь руками на спинку стула, он наклонился вперед, на его лице проступили черты разочарования.

— Мы пока ничего не знаем наверняка, — признается он. — Даниил сейчас в России, пытается найти ответы. Как только мы поймем, с чем имеем дело, мы вернемся в Нью-Йорк. Тебе нужно потерпеть меня еще несколько дней, а потом я перестану тебе мешать. — Его челюсть сжимается и разжимается. — Ты ведь этого хочешь, верно?

Я прочищаю комок в горле.

— Да, конечно, это то, чего я хочу.

Его глаза потемнели, Лео провел кончиком пальца по шраму на подбородке.

— О чем ты пришла поговорить со мной?

Я раздвигаю губы, чтобы снова сомкнуть их. Если мы пробудем здесь всего несколько дней, то вряд ли стоит ввязываться в драму. К тому же Лео заигрывал со мной только для того, чтобы показать себя перед Джеком. Я облегчу всем задачу, избегая первого помощника.

— Просто проверяю дела, — говорю я, отрываясь от стола. И тут же произношу слова, которые не планировала произносить. — Я ценю это, знаешь ли. То, что ты здесь... делаешь все это. — Даже если присутствие Лео связано с его преданностью братству и Джулиану, он обеспечил мне безопасность. И это не пустяк.