— Может быть, их недооценивают. — Его улыбка исчезла, как и притворство, что мы говорим о чем-то другом, кроме как о нем и обо мне, прямо здесь. Яростные соперники.

Аля вздыхает и отходит от моей груди. Мне сразу же становится не хватать ее тепла, но я полагаю, что ей надоело это соревнование, которое мы тут устраиваем. В любой другой ситуации я бы решил этот вопрос с помощью кулаков или пистолета, но здесь это не пройдет.

— В любом случае, — говорю я, отстраняясь, — спасибо за горячую наводку на дельфинов. Мы поймаем тебя позже.

Джек переводит взгляд с Али на меня, потом обратно.

— Да, конечно. Приятного вечера.

В тот момент, когда Джек уходит, я чувствую, что заклинание разрушено. Аля поворачивается ко мне, руки на бедрах.

— Серьезно, Лео, это действительно было необходимо?

— Ага. Это было чертовски необходимо, — отвечаю я.

Она моргает, глядя на меня, и ее пульс бьется в горле.

— Никаких приставаний, это было частью правил.

Я протягиваю руку и провожу большим пальцем по ее нижней губе. Красный цвет все еще держится, такой же упрямый, как и она сама.

— Мне плевать на правила. — Когда ее взгляд встречается с моим, моя кожа обжигается, как будто я стою слишком близко к ревущему огню. Я наклоняюсь так, что мой рот оказывается прямо возле ее уха. — Мне нужно было прикоснуться к тебе.

Ее глаза на мгновение закрываются, губы слегка приоткрываются, словно для того, чтобы сделать вдох, который она слишком долго сдерживала.

— Лео, — начинает она, ее голос дрожит, когда она открывает глаза. Она тяжело сглатывает, и я вижу, как она борется между тем, что она должна сказать, и тем, что она хочет сказать.

Моя рука переходит с ее губ на щеку, большой палец проводит круги по ее покрасневшей коже. Я не знаю, чего я хочу от нее, я просто знаю, что не могу находиться в такой близости от нее и не касаться ее идеальной кожи.

Наконец, она трясет головой, распущенные пряди волос обрамляют ее лицо.

— Я не могу этого сделать, — говорит она, ее голос едва превышает шепот.

Ее слова пронзают меня насквозь, оставляя холодную пустоту, которая гораздо хуже, чем жар отказа. И с этими словами она удаляется, оставляя меня одного в темноте.