— Ты сильно нервничаешь, — заметил он, что только сделало ситуацию еще более неловкой.

— Да… — Я прикусила губу, глядя на него в кресле, и он нахмурился. — Мне нужно с тобой поговорить, — выпалила я, и на его лице отразилось беспокойство.

— Что случилось?

Я выпрямилась на своем месте, снимая невидимую ворсинку с колена и изучая местность. Это могло либо укрепить, либо разорвать наши отношения, я это чувствовала. Остальная часть школы, возможно, считала папу злодеем, но если Монро тоже так считал…

— Татум, ты можешь рассказать мне все, что угодно, — подбодрил он, и я продолжила ковырять свое колено. Он был прав. До сих пор я могла рассказать ему все. Но что, если бы мы достигли точки, когда это уже не было таковым?

Я думаю, есть только один способ выяснить это.

— Звонил мой папа, — выдавила я из себя эти слова, мое сердце бешено колотилось.

— Что? — Выдохнул он, но по его тону я не смогла понять, что он думает по этому поводу.

Я заставила себя поднять взгляд и обнаружила, что его брови сведены вместе, а челюсть сжата. Прежде чем я смогу сказать ему больше, мне нужно было знать, могу ли я доверять ему в этом. Разговор, который у меня был с папой, был самым ценным секретом, который у меня был. Я провела большим пальцем по шраму в форме розы на руке, и мой разум закружился от правды, выжженной на моей плоти. Мне все еще было трудно смириться с осознанием того, что в моей крови содержатся антитела, в которых сейчас так отчаянно нуждаются все в мире.

— Ты веришь мне насчет моего отца? Ты веришь, что он невиновен? — Я уставилась на него немигающим взглядом, изучая каждый дюйм его лица, выискивая любой намек на ответ, прежде чем он его даст.

Он вздохнул, наклонившись вперед на своем сиденье и упершись локтями в колени.

— Ты веришь, что он невиновен без всяких обоснованных сомнений? — Спросил он.

Я оскорбленно фыркнула, услышав этот вопрос, но он терпеливо посмотрел на меня, давая понять, что ждет этого ответа.

Я вздохнула.

— Конечно, верю.

— Без сомнений? Без единого сомнения?

Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку, а по телу разлился жар.

— На что ты пытаешься намекнуть?

— Я ни на что не намекаю, принцесса. Я просто хочу, чтобы ты была абсолютно честна со мной.

Я попыталась проглотить острый как бритва комок в горле, но безуспешно. Потому что, конечно, у меня были сомнения. Они прокрадывались по ночам и нашептывали мне на ухо самые худшие, ужасающие предположения. Но я никогда не впускала их. Я возвела против них стену и отрицала их существование. Но теперь…когда Монро вот так смотрел на меня, я знала, что он собирается заставить меня встретиться с ними лицом к лицу.

— Он хороший человек, — выдавила я, слезы грозили подступить ко мне, но я сдержала их.

— Это не то, о чем я тебя спрашивал, — спокойно сказал он с терпеливым выражением лица.

Мои легкие начали работать, и я вскочила со своего места, нуждаясь в том, чтобы израсходовать эту тревожную энергию во мне.

— Что ты хочешь услышать, Нэш? Что я сомневаюсь в собственном отце?

Гнев занял место моей печали, и я позволила ему захлестнуть меня, чтобы не чувствовать себя такой уязвимой.

— Я просто хочу услышать правду, Татум. Вот почему я не спрашивал тебя об этом раньше, потому что я знаю, что тебе трудно с этим. Но ты должна знать, ты не предаешь его, если у тебя есть сомнения. — Почему он говорил так рационально? Почему он был так чертовски спокоен?

Я яростно затрясла головой.

— У меня нет сомнений, — настаивала я, но чувствовала вкус лжи на языке.

— Ты никогда не доверишь это мне, если не доверяешь себе, — сказал он.

— Ты что, теперь мой психотерапевт? — Я набросилась на него, желая, чтобы он встал и дал отпор, как Киан, или пошутил, как Блейк, или отшлепал меня, как Сэйнт. Но Монро не сделал бы ничего из этого. Он был слишком понимающим, его глаза проникали сквозь мою плоть к центру моей души, как ни у одного парня никогда не получалось. Он видел меня слишком ясно. Он знал мои эмоции лучше, чем я сама. И прямо сейчас я ненавидела это.

— Я просто хочу помочь, — твердо сказал он.

— Почему? — Я уклонилась от реального обсуждения. — Почему ты хочешь помочь мне, Нэш? Что во мне такого, что так чертовски достойно твоего времени? Я не девица в беде.

— Я никогда этого не говорил, — прорычал он с резкостью в голосе.

— Да, ты это сделал, — горячо сказала я. — Ты называешь меня принцессой, ты думаешь, я просто избалованная богатая девчонка, которая попала в беду и теперь ей нужен рыцарь, который примчался бы и спас ее.

Он поднялся на ноги, от его впечатляющего роста у меня сжалось горло. Монро, возможно, и был самым терпеливым из Ночных Стражей, но с ним все равно было не сладко. И я начинала получать от него то возбуждение, которого жаждала какая-то часть меня.

— Сколько еще дерьма ты собираешься излить на меня сегодня вечером, а? На себя? — Он огрызнулся, и это было хуже, чем его учительский тон. Это была ярость, которую он чувствовал в своем сердце, и не только потому, что я была какой-то студенткой, выводящей его из себя. Я задела его за живое, и это было неприятно. Особенно потому, что он все еще видел меня насквозь, знал, что я пытаюсь отвлечься от реальной проблемы.

Слезы снова угрожали, держа меня на мушке, и мой гнев был слаб, готовый покинуть меня. Я не осознавала, что меня трясет, пока Монро не подошел ближе и не взял меня за плечи, глядя на меня сверху вниз с такой интенсивностью в глазах, которая пробила мои стены.

— Будь честна с самой собой. Мир не рухнет, я обещаю. Я держу тебя, — прорычал он, и я кивнула, слезы победили, горячим потоком потекли по моим щекам.

— Он хороший человек, — повторила я, и губы Монро сжались. — Но…

— Но? — Он надавил.

Я прочистила горло, желая отвести взгляд, но он взял меня за подбородок, как будто мог видеть во мне это желание. Его глаза были самого глубокого оттенка синего, который я когда-либо знала. Они были океаном тьмы и света, совсем как он.

— Но иногда… Я боюсь, что он совершил ошибку.

Это признание сняло с меня тяжесть, но тут же появилось чувство вины. Как я могла сомневаться в нем после всего? Папа был моей опорой, моей путеводной звездой. Предполагалось, что я поддержу его хоть на краю света.

— Родители — это просто люди, — мягко сказал Монро, вытаскивая меня из темной спирали, в которую я падала. — И люди иногда совершают плохие поступки. Я не говорю, что это сделал он. И я не пытаюсь заставить тебя думать, что это сделал он. Но я знаю, что у тебя есть сомнения, потому что ты всего лишь человек. И это нормально, принцесса.

Мне наконец удалось проглотить комок в горле, и Монро поднял руку, чтобы вытереть мои слезы.

— Я — все, что у него есть в целом мире, и если я не буду защищать его, то кто будет? С моей стороны нехорошо сомневаться в нем.

— Он дал тебе объяснение? — Медленно спросил он, и я покачала головой. — Тогда, конечно, ты так считаешь. Все это полностью оправдано. Любовь, гнев, вина, стыд. Честно говоря, я думаю, ты справляешься со всем этим гораздо лучше, чем любой мужчина или женщина, которых я знаю. Но я не хочу, чтобы ты больше несла это бремя в одиночку. Ты можешь довериться мне во всем. Я серьезно. Это не пустое обещание. Что бы это ни было, как бы плохо это ни было, я сохраню твои секреты и буду охранять их своей несчастной душой в этой жизни или в следующей.

— Нэш, — выдохнула я, вес этих слов заставил меня почувствовать себя в безопасности. — Я так боюсь услышать то, что он собирается сказать. Когда мы разговаривали… у него почти не было времени. Но он рассказал мне вещи, которые меня пугают.

— Что он сказал? — Мягко спросил он, притягивая меня ближе к себе.

Я опустила взгляд на шрам на своей руке. Я обещала отцу, что никому не расскажу правду об этом. И я бы никогда не подумала нарушить его доверие ради кого бы то ни было. За исключением того, что он не принимал во внимание, что я была совсем одна в Еверлейк. Он понятия не имел, через что я прошла, как меня преследовали и выставляли изгоем. Разве я не имела права поделиться этим с человеком, который все это время был рядом со мной? Кто был рядом, когда моего отца не было?

— Он сказал… — Мои легкие сдавило, а в горле пересохло. Я тяжело вздохнула, принимая решение, когда еще одна слеза скатилась по моей щеке. — Он сказал, что у меня иммунитет к вирусу «Аид».

Я вывернула руку, показывая ему шрам, и брови Монро приподнялись, когда он взял меня за локоть, проведя большим пальцем по отметине.

— Черт, — выдохнул он. — Как?

— Я не знаю. У него не было времени сказать, он боялся, что кто-нибудь отследит звонок. Но, Нэш… он сказал, что именно поэтому умерла моя сестра. Что вакцина ей не подошла. Но я не знаю почему, я ничего не знаю…

Он погладил меня по щеке, и моя паника утихла.

— Ш-ш-ш, все в порядке.

— Он хочет встретиться со мной. Чтобы объяснить. — Мои руки дрожали, когда я снова посмотрела на свой шрам, этот секрет, который мог изменить весь мир, заполняя каждое пространство между нами.

— Здесь? — Спросил он, его глаза все еще зачарованно следили за шрамом на моей руке.

— Нет, за пределами кампуса. Куда я ходила с ним, когда была ребенком.

Он, наконец, оторвал взгляд от шрама, чтобы встретиться со мной взглядом, и мои плечи опустились. Я могла видеть, в какой безопасности был мой секрет с ним. Он не рассказал бы ни одной живой душе. Я знала это так же, как знала, что завтра взойдет солнце.

— Ты должна это сделать, — сказал он, прочитав этот факт по выражению моего лица, и я кивнула, подтверждая это.

— Я надеялась, может быть, … ты сможешь вытащить меня за пределы кампуса, чтобы я повидалась с ним? — Спросила я, и моя грудь сжалась, когда я возлагала на него все свои надежды.

— Да, — сказал он, кивая, как будто был глубоко погружен в свои мысли. — Думаю, я справлюсь с этим.

— Ты сможешь? — Выдохнула я, и надежда наполнила мое сердце радостью.

Он снова кивнул, наморщив лоб.

— Ты должна услышать, что он хочет сказать, Татум.