Дождь забарабанил в окно, когда я сидела в библиотеке с Невыразимыми на нашем обычном месте. Мой ...

Дождь забарабанил в окно, когда я сидела в библиотеке с Невыразимыми на нашем обычном месте. Мой взгляд задержался на темном озере под тяжелыми облаками, вода покрылась рябью и зашевелилась под натиском. Мне нравились пляжи Сокала, но я не могла отрицать, что Еверлейк нравился мне все больше. Было что-то такое дикое в этом месте, в том, как погода менялась по десять раз на дню. В один момент было солнечно, в следующий — штормило. Это отражало мои чувства к Ночным Стражам. Я ненавидела их со всей силой урагана только для того, чтобы быть застигнутой врасплох и смеяться вместе с ними, как будто солнце пробилось сквозь тучи мгновением позже. Это был напряженный образ жизни, но он также помогал мне чувствовать себя бодрой. Как будто я жила каждой частичкой своего существа, а не просто плыла на автопилоте.

Мой взгляд упал на шрам в форме розы на внутренней стороне предплечья, и мое сердце начало сбиваться с ритма, когда я снова обдумала все, что сказал мне отец. Иммунитет…как я могу быть невосприимчива? Но в этом был смысл. Тот мародер кашлял прямо мне в лицо, а я не заболела. Я думала, мне просто повезло, но нет… В конце концов, на то была причина.

— Итак, я тут подумала, — сказала Глубокая глотка — дерьмо Эшлин. Мне пришлось начать называть их настоящими именами, но это было трудно. Особенно когда они съеживались каждый раз, когда я произносила их настоящие имена вслух.

Спринцовка и Свинья нервно переглянулись, но Халявщица ободряюще посмотрела на нее.

Глубокая глотка села прямее, и я заметила, что на ней было чуть больше макияжа, чем обычно, как будто к ней медленно, но, верно, возвращалась уверенность. При виде этого мое сердце переполнилось радостью.

— А что, если мы устроим акцию протеста? — Предложила она. — Мы могли бы сделать знаки и транспаранты, приковать себя цепями к столам во внутреннем дворе Аспен-Холлс и отказываться двигаться, пока Ночные Стражи не вернут нам наши права. — Она посмотрела на меня в поисках одобрения, и я прикусила губу.

— Это могло бы сработать, — задумчиво сказала я, но Спринцовка уже еще глубже вжался в свой стул, а Свинья энергично замотал головой.

— Как насчет того, чтобы сначала надеть одежду поярче? — Предложила Халявщица, беспокойно запуская руку в волосы.

Глубокая глотка закатила глаза.

— Одежда поярче? Какой в этом смысл?

— Это шаг в правильном направлении, — настаивала Халявщица. — Не всеобщий протест, где мы, скорее всего, окажемся изгоями, как Наживка.

— Тсс. — Спринцовка отчаянно замахал рукой, чтобы она замолчала, его взгляд метнулся к проходам, ведущим прочь от нашего места. — Не упоминай о Наживке.

— Он был твоим другом, — указала я. — И я думаю, он достаточно настрадался.

— Ну, это не тебе решать, не так ли? — Глубокая глотка сказала со вздохом. — Если только Ночные Стражи не дают тебе сейчас дополнительных привилегий? — На мгновение в ее глазах вспыхнула надежда, но я покачала головой.

— Нет, — фыркнула я, откидываясь на спинку стула. — А как насчет остальных? Нам нужны все вместе, если мы собираемся выстоять.

— Пират сказал, что присоединится к нам сегодня вечером, — сказал Свинья, выпрямляясь в кресле и поглядывая на часы. — Он должен быть здесь с минуты на минуту.

Я искренне улыбнулась, радуясь, что, по крайней мере, был достигнут хоть какой-то прогресс. Там была куча Невыразимых, с которыми я раньше почти не разговаривала. Я подумала, что они слишком боятся Ночных Стражей, поэтому был рада, что хотя бы еще один почувствовал в себе смелость присоединиться к нам.

Наконец появился Пират, и я увидела стройного темнокожего мальчика, чьи глаза тревожно бегали по сторонам.

— Эй, — мягко сказала я, указывая на свободный стул по другую сторону стола. — Присоединяйся к нам.

Он кивнул, усаживаясь, но ничего не доставая из сумки, как будто уже собирался уходить.

— Итак, как тебя зовут? — Я спросила, и он бросил взгляд на Свинью, который ободряюще кивнул.

Он несколько раз откашлялся, разминая пальцы.

— Квентин, — прошептал он, и я протянула руку через стол.

— Приятно познакомиться с тобой по-настоящему, Квентин. — Он быстро взял меня за руку, и я сжала ее, прежде чем откинуться на спинку стула.

— Мы просто говорили о… — Начала я, но холодный голос прервал меня.

— Так вот где ты прячешься. — Я подскочила в тревоге, но это было ничто по сравнению с тем, как Невыразимые отреагировали, увидев Киана, выходящего из тени.

Спринцовка выглядел так, словно только что оправдал свое имя, каждая капля крови отхлынула от лица Халявщицы, Пират вскочил на ноги в поисках ближайшего выхода, Глубокая глотка издала негромкий вопль, а Свинья свалился со стула и шлепнулся задницей на пол.

Мое сердце неуверенно билось в груди, когда я поднялась со своего места, делая шаг вперед, чтобы встать между Кианом и Невыразимыми.

— Мы учимся вместе, в чем проблема? — Грубо спросила я, скрестив руки на груди.

Глаза Киана блуждали по людям позади меня с крайней ненавистью на лице, прежде чем его взгляд вернулся ко мне. Опасность повисла в воздухе, как надвигающийся шторм, и я придвинулась еще на шаг ближе, пытаясь отвлечь его внимание от остальных.

— Проблема, — выплюнул он. — В том, что тебе разрешен только один друг, и ты не только нарушаешь это правило, ты нарушаешь его с отбросами гребаной земли.

Мои челюсти сжались, когда ярость заставила кровь быстрее забиться в венах.

— Мы учимся вместе, вот и все. И это мое убежище, я не приглашала тебя в него. — Я протянула руку, чтобы оттолкнуть его на шаг назад, и все ахнули в ужасе позади меня.

Киан посмотрел на меня свысока, вода капала с его влажных волос, которые были распущены и растрепаны.

— От меня нигде не укрыться, детка.

Он оттолкнул меня в сторону, подбежал к Невыразимым и запрыгнул на стол (гребаным прыжком с места). Его грязные ботинки оставляли отпечатки по всей их работе, когда он обходил стол по кругу, разглядывая их всех, как добычу.

— Прекрати вести себя как придурок, — потребовала я, глядя на него снизу вверх с яростью в сердце.

— Ничего не поделаешь, сладенькая. Это все равно что просить ветер не дуть или волка не выть. — Он подмигнул мне, и я уперла руки в бока.

— Прекрати, — прорычала я. — Я пойду, если ты этого хочешь, просто оставь их в покое.

— Хорошо, — вздохнул Киан, и мои плечи немного расслабились. — Как только справлю нужду. — Он расстегнул ширинку, вытащил свой член и начал мочиться на работу Глубокой глотки, моча брызнула на ее одежду, когда она немигающе уставилась на него.

— О боже мой, — выдохнула я, не уверенная, что делать, когда увидела, что это происходит на самом деле. — Ты гребаный ублюдок! Отойди от нее!

Киан удовлетворенно зарычал, устраиваясь поудобнее и подтягивая ширинку, прежде чем его взгляд метнулся ко мне.

— Ты бы не защищала ее, если бы знала, что она сделала.

— Она просто была влюблена в тебя и пыталась сделать тебе минет, неужели это действительно заслуживает всего этого дерьма в жопу? — Я сгорала от того, насколько я была зла. Я не могла поверить в то, что только что увидела, или в тот факт, что Невыразимые смотрели на него так, словно это было даже не худшим из того, с чем они обычно сталкивались.

Киан цокнул языком, насмехаясь над Глубокой глоткой.

— Это то, что она сказала? — Он спрыгнул со стола и направился ко мне, ухмыляясь. — И ты просто так взяла и поверила ей, не так ли? Милая, невинная Татум, вступающаяся за бедных маленьких жертв Ночных Стражей. Как чертовски благородно с твоей стороны.

Он схватил меня за запястье, словно в тиски, и потащил по проходу, а я яростно уперлась пятками.

— Отпусти меня, — потребовала я, ударив его кулаком в бок, но он не замедлился, таща меня за собой, пока мы не достигли входной двери, и не потащил наружу в шторм. У меня даже не было ни блейзера, ни сумки, и я мгновенно промокла, когда он потащил меня вверх по тропинке, дождь обрушивался на нас, как пули.

— Киан! — Крикнула я, перекрывая бушующий ветер. — Отпусти меня!

Его хватка была такой крепкой, что останутся синяки, но он не ослабил хватки, сжав челюсти, намеренно таща меня за собой, и куда бы мы ни направлялись, я боялась прибытия туда больше, чем самого путешествия.

Я заметила байк Киана, прислоненный к дереву, чтобы укрыть от бури, и он подтащил меня к нему, водрузив свой шлем мне на голову, прежде чем сесть на байк, и свирепо посмотрел на меня, приказывая садиться.

Я повернулась, собираясь убежать, когда он снова схватил меня за запястье и перекинул через свои колени, так, что я уставилась в землю.

— Киан! — Я закричала, когда он помчался по тропинке, сворачивая в противоположном направлении к Храму, и ветер взметнул мою юбку, так что моя задница оказалась полностью обнаженной перед ним. Я услышала его смех, когда дождь хлестал по моей обнаженной коже, и зарычала от ярости, не в силах ничего поделать, изо всех сил вцепившись в его ногу. Все равно ничего, кроме как проклинать его.

— Ты гребаный придурок, ни на что не годный сукин сын! — Я закричала, когда он крутанул колесо, одной рукой хлопнув меня по заднице, чтобы удержать на месте. Когда переднее колесо снова приземлилось, мы покатились по горе, и ветер смилостивился и задрал мою юбку обратно, чтобы прикрыть трусики, но, черт возьми, если это хоть как-то уменьшило мою ярость. Мою ненависть.

Этот ублюдок, этот абсолютный кусок дерьма, ублюдок!

Он съехал с тропинки, и дождь перестал заливать меня насквозь, когда он припарковал байк под деревом. Я встала, сорвала шлем и ударила им его по голове. Он выхватил его у меня из рук, швырнул на землю, перекинул ногу через сиденье и последовал за мной. В его глазах жил демон, и я не хотела иметь с этим ничего общего. Я повернулась и побежала к тропинке, когда поняла, что мы прибыли к эллингу.

Его тяжелые шаги раздавались за мной, но я была быстрее, мне просто нужно было увеличить расстояние между нами. Пошел он к черту вместе с его тупой рожей.