Я проснулась в третий раз за неделю в объятиях прекрасного мужчины. Я была зажата между спинкой ...

Я проснулась в третий раз за неделю в объятиях прекрасного мужчины. Я была зажата между спинкой дивана и его боком, его рука обхватила меня, а моя щека прижалась к его груди. Его дыхание было медленным и ровным, под стать моему собственному. Я не хотела двигаться, чтобы не нарушить этот момент. Он был хрупким, как стекло, и временным, как гроза.

Все, что он рассказал мне о своей семье прошлой ночью, разбило мне сердце и усилило мою ненависть к Сэйнту Мемфису. Его отец был отъявленным ублюдком, и Сэйнт явно пошел в него.

Моя душа болела за Монро. Пережить столько боли от рук одного человека заставило меня захотеть прорваться сквозь время и пространство, чтобы добраться до преступника и задушить его во сне. Я и не подозревала, каким мстительным человеком могу быть, пока не встретила Ночных Стражей. Но кого еще добавить к списку моих врагов сейчас?

Монро был рядом со мной, несмотря ни на что, яростный защитник с темным сердцем. И я бы тоже была его защитницей. Его рыцарем. Сражалась за него на смерть. Мы были в этом вместе, глубже, чем я когда-либо осознавала. Несмотря на то, что я знала, что у него было собственное стремление к мести, ничто не могло подготовить меня к той сильной связи, которую я почувствовала бы к нему, услышав причины его стремления к этому. Я помогу всем, чем смогу, чтобы восстановить справедливость. Но я знала, что с тяжелым горем, которое давило на все мое тело, ничто никогда не залечит раны от потери его семьи. Может, я и потеряла Джессику, но никто не забирал ее у меня, не лишал ее жизни. Она умерла из-за болезни. Некого было ненавидеть за это. Просто пустота в моей груди, которая появилась при ее уходе, и никто никогда не заполнит ее снова. Наличие кого-то, кого можно было бы обвинить, съело бы меня заживо. Но, в некотором смысле, возможно, цепляние за эту вину придавало Монро цель. Я так долго после потери Джесс чувствовала себя совершенно беспомощной. Лучше ненавидеть, чем тонуть в отчаянии. И когда я подумала об этом, мои мысли обратились к Блейку, и у меня внутри все сжалось, когда я внезапно поняла его слишком хорошо, как я думаю. То, что он сделал, никогда не будет в порядке вещей, но, возможно, в этом наконец появился какой-то извращенный смысл.

Из-за дверей патио до меня донеслось пение птиц, и покой окутал меня подобно облаку, когда мои тревоги улетучились. Нэш Монро был воплощением безопасности. Я могла бы вечно лежать в его объятиях и никогда не желать ничего большего, чем его утешительных прикосновений. Но тьма звала меня за пределами этого убежища. Было слишком много суровых истин, которые я не могла игнорировать. Например, тот факт, что он был моим учителем. Или то, что мы объединились как союзники против Ночных Стражей, и мне не нужны были сложности с влюбленностью в него. Иногда я была уверена, что он тоже это чувствовал — эту потрескивающую электрическую энергию между нами. Но я не могла представить, чтобы он когда-нибудь поддался этому порыву. Может, мы и вели одну и ту же войну, но между нами тоже многое стояло. У него была миссия уничтожить отца Сэйнта Мемфиса, и ничто или никто не собирался отвлекать его внимание от этой цели. И я тоже не хотела отвлекать его от этого. Но иногда…

Лучше убраться отсюда, пока я не наделала каких-нибудь глупостей.

Я провела рукой по его груди, собираясь встать, но он поймал меня за запястье, прежде чем я смогла попытаться сбежать. Его глаза открылись, и я посмотрела на него сверху вниз, наполовину приподнявшись, когда наклонилась над ним, пойманная с поличным.

— Принцесса, — сказал он удивленно, его голос был хриплым со сна и вызывал во мне боль за него.

— Привет, — выдохнула я, и он нахмурился. Его темно-русые волосы были растрепаны и падали на глаза цвета океана. Он выглядел таким соблазнительным, что мне захотелось провести ногтями по его щетине и изнасиловать его. Хотя, наверное, это не лучший план, да, Татум?

Он отпустил меня, приподнимаясь, чтобы встать, и я зевнула, свесив ноги с края дивана. Мой взгляд переместился на татуировку Ночного Стража у него на затылке, и у меня скрутило живот. Он один из них.

— Я не хотел засыпать тут, — пробормотал он, рукой скользнув в спортивные штаны и поправив свои причиндалы, после быстрым шагом направился в ванную.

У меня пересохло в горле, а ногти впились в диван по обе стороны от моих ног. Он был зол. На меня? Возможно. Возможно, нет. Я не виновата, что мы вырубились вместе, и не могу сказать, что сожалею об этом. Тренер Монро явно считал иначе.

Когда он вернулся из ванной, воздух между нами сгустился, никто из нас не произнес ни слова. Он направился на кухню, и я наблюдала, как напрягаются мышцы его спины под футболкой, пока он молча готовил кофе.

— Молоко? Сахар? — В конце концов проворчал он, и я ответила «да» на оба варианта.

Когда он поставил мой кофе на стол передо мной и сел на самое дальнее от меня кресло, я поняла, что должна что-то сказать.

— В этом нет ничего особенного, понимаешь? — Я взяла свой кофе и легонько подула на его поверхность, чтобы остудить.

Он смотрел на меня, и у него перехватывало горло.

— Это не должно повториться.

Я закатила глаза, и его челюсть запульсировала.

— Я серьезно, принцесса, — прорычал он, и глубокий тенор его голоса заставил мои пальцы поджаться на ковре.

О, мне нравится, когда он говорит серьезно.

Я кивнула, но он, казалось, не был убежден, рассматривая меня так, словно я была огнем на его диване, готовым сжечь его дом дотла.

— Мне лучше уйти. — Я встала, взяла телефон со стола и потянулась за сумкой.

Монро вскочил на ноги в тот же момент, поставил свой кофе и уставился на меня так, словно хотел сказать тысячу вещей.

Я обнаружила свою сумку на полу, перевернутую, с вывалившимся из нее содержимым, и, раздраженная, наклонилась и собрала все. От тишины у меня болели уши, и я просто хотела убраться отсюда, пока все не стало еще более неловким. Я вытащила несколько леггинсов из груды вещей и натянула их под рубашку Монро.

Я, наконец, встала, запихивая телефон в хаос своей сумки и поворачиваясь к двери, обнаруживая перед ней Монро. Мое сердце дрогнуло, и я крепче сжала ремешок сумки.

Его челюсть была сжата, а глаза навязчиво темными.

— Я нарушил правило, — выдавил он.

Мои губы приоткрылись, и смех внезапно сорвался с моих губ, снимая напряжение.

— Что ж, на этот раз я тебя прощу.

Я двинулась к двери, но он не убрался с моего пути, его взгляд скользил по мне, заставляя мою кожу наполняться энергией.

— Теперь я Ночной Страж, — тихо сказал он, и мои брови поползли вверх, когда я поняла, что он говорит серьезно. — Накажи меня, принцесса.

Черт побери, эти слова из его уст были как афродизиак, заставляя мой пульс взлететь до небес, а все, что находится ниже пояса, восхитительно сжалось.

Прежде чем я успела опомниться, я позволила своей сумке соскользнуть с плеча, и она с глухим стуком упала на пол, следуя своим инстинктам, которые гнали меня к нему, как ракету. Был только один путь вперед. Только один путь имел смысл.

— Хорошо. — Я насмешливо усмехнулась и указала на диван. — Сядь.

Он прошел мимо меня, его рука коснулась моей, отчего по моему телу пробежали мурашки, когда он подчинился, опускаясь на диван.

Я прикусила нижнюю губу, гадая, что я собираюсь с ним сделать, в голову приходил миллион грязных мыслей, с которыми я определенно не могла ничего поделать. Я не собиралась причинить ему боль. В моих глазах он не сделал ничего плохого. Но если он хотел поиграть в эту игру, то я была готова потакать ему.

Я схватила свой шарф, который висел рядом с моим пальто у двери, и подошла к нему сзади. Мое горло сжалось, когда я наклонилась вперед и обернула его вокруг глаз. Я завязала мягкий черно-красный шарф у него на затылке, мое сердце бешено колотилось, когда я наслаждалась властью над этим человеком-богом.

Мой большой палец скользнул по татуировке у него на затылке, и он заметно вздрогнул, как будто мое прикосновение было проводом под напряжением к его плоти.

Я направилась на кухню, порылась в холодильнике и, ухмыльнувшись, нашла банку взбитых сливок и уверенным шагом направилась обратно к нему. Услышав мое приближение, он сел прямее, его грудь поднималась и опускалась, пока он ждал моего нападения.

— Ты боишься, Нэш? — Поддразнила я, усаживаясь на кофейный столик перед ним.

— Не тебя, — прорычал он.

— Но что же? — Спросила я, мои брови сошлись на переносице, когда я наклонилась к нему, мое дыхание коснулось его щеки.

Он кивнул в знак согласия, но больше ничего не сказал.

— Что? — Прошептала я, отчаянно желая залезть к нему в голову и прочитать его секреты.

— Принять неправильное решение, — тихо сказал он.

Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я наклонилась еще ближе, вдыхая его аромат свежей сосны, пока не почувствовала головокружение.

— Тебе следует больше верить в себя.

Он ничего не сказал, и я сомневалась, что смогу вытянуть из него что-нибудь еще, поэтому взяла его за подбородок, запрокидывая голову назад.

— Открой рот, — приказала я.

Он колебался всего мгновение, прежде чем сделать, как я сказала. Я наклонила банку со сливками, прыская ему в рот, пока он не наполнился, и он проглотил их сквозь смех.

— Считай, что ты наказан, — пошутила я, собираясь встать, когда он внезапно бросился на меня, схватил за талию и повалил на диван под собой.

— Нэш! — Я ахнула, когда он сорвал повязку с глаз, выхватил банку из моих рук и угрожающе посмотрел на меня сверху вниз.

Я попыталась вскочить с сиденья, но он поймал меня за руку и снова усадил на подушки, заставляя мое сердце биться быстрее от адреналина. Его руки на мне были сладчайшей формой греха. Я хотела совершать это снова и снова.

Он поднял банку, брызгая мне в рот, и я засмеялась, пиная и колотя его кулаками, но в ударах не было настоящей силы. Я слизнула сливки с губ, вскочила и схватила его за запястье, пытаясь вырвать банку у него из рук.