Он зажал свое колено между моих бедер и поймал одно из моих запястий, швырнув его на подушку у меня над головой и издав победоносный смешок. Но я ни за что не позволю ему победить.

Я обхватила ногами его талию и дернула его руку ко рту, впиваясь зубами в его кожу. Он с рычанием выпустил баллончик, и я схватила его, направляя обратно на него и разбрызгивая повсюду.

Он схватил меня за бедра, перевернув под себя, и я ахнула от удивления, когда он вдавил меня в подушки, прижавшись грудью к моей спине, взяв банку и вырвав ее из моих пальцев.

Я тяжело дышала под ним, когда он прижал руку к моей спине, приподняв бедра, чтобы его член не упирался в мою задницу.

— Ты даже не пытаешься победить, — пожурил он, и я рассмеялась.

— Это всего лишь игра, — сказала я, чтобы увильнуть, но я точно знала, почему я не пыталась так сильно сопротивляться. Мне было очень приятно, когда он швырялся мной.

Он внезапно встал, и я перевернулась на другой бок, вся в креме и ухмыляющаяся во все горло. Он улыбнулся мне в ответ, искренней, не сдерживаемой улыбкой, которая осветила меня изнутри. Схватив за руку, он поднял меня на ноги, и мы оказались нос к носу с ним.

— Никогда не тяни с ударом.

Он наклонился медленно и соблазнительно, и мое сердце чуть не воспламенилось от перемены в его настроении. Срань господня. Он собирается поцеловать меня??

Я застыла на месте, мое сердце бешеным конем скакало в груди. Я столько раз мечтала о его губах на моих. Я фантазировала о том, каково это — разваливаться на части в его крепких руках. Он заставлял меня чувствовать себя сильной, неудержимой. Он был топливом для моего костра, разжигал само пламя моей души.

Он провел подушечкой языка по моему лицу, слизывая крем и причмокивая губами. Я почувствовала жар его языка, как будто он скользил между моих бедер, и в шоке уставилась на него.

— Лучше возвращайся в Храм, принцесса. — Он отступил, вытирая полоску крема с уголка рта и слизывая ее с пальца.

Меня только что отшили? Этот парень приводил в бешенство. В один момент он был зол на меня, выглядя так, словно хотел поставить между нами десятифутовый столб, в следующий он умолял наказать его, затем повалил меня к себе на диван, прежде чем завершить утро, облизав мое чертово лицо, как дикарь, и небрежно отослав меня прочь.

Я фыркнула, подхватывая с пола свою сумку. Я бросила шарф, не желая оборачиваться, и, схватив пальто у двери, натянула туфли.

Прежде чем он успел сказать еще хоть слово, я выскочила за дверь и, захлопнув ее за собой, свернула в лес, чтобы не проходить мимо дома другого учителя.

Супер горячая задница, облизывающая лицо.

Вскоре я уже шагала обратно в Храм, вся в креме, и между моих бедер разгорался жар, который имел прямое отношение к моему прекрасному учителю физкультуры. В тот момент я знала, что он никогда не переступит черту между нами. Хотя он танцевал на этом, играя моими чувствами, пока мне не захочется притянуть его ближе и самой переступить черту. Может быть, я просто вообразила связь между нами, так сильно хотела почувствовать это, потому что мне нравилось делить с ним врага. Но зачем ему рисковать своей карьерой, всей своей репутацией ради студентки? Он не был идиотом. И мне не следовало флиртовать с ним, но иногда остановиться было невозможно.

— Где, черт возьми, ты была?! — Взревел Сэйнт, и я резко остановилась на пороге, обнаружив, что он поднимается со своего обычного места за обеденным столом.

Киана и Блейка нигде не было видно, и я боялась оставаться с ним наедине. Не то чтобы кто-то из них когда-либо много делал, чтобы удержать Сэйнта от меня. Но у меня было чувство, что этот Ночной Страж был наиболее опасен, когда был один. Как вампир, вышедший отведать очередной порции крови.

— Я была у Монро, — сказала я, закатывая глаза, чтобы попытаться разрядить ситуацию, и Сэйнту это совсем не понравилось.

— Мне похуй. У тебя есть правила, которым ты должна следовать. Наш завтрак должен быть на столе к восьми часам, Чума.

Холод в его глазах говорил о том, что он позволил жестокому существу внутри себя взять верх. И это было ужасно. Я была Чумой, а он Хозяином. Так ему нравилось больше всего — когда между нами все было ясно. Но мне они никогда не казались такими ясными. Мои отношения с Сэйнтом были похожи на блуждание в мутной воде: никогда не знаешь, когда порежешься обо что-нибудь острое.

Сэйнт отшвырнул свой стул в сторону, отчего тот с грохотом упал на пол, и я стояла, как кролик в свете фар приближающегося грузовика, пока он шагал ко мне.

— Наклонись над диваном, — прорычал он, и моему разуму потребовалось на две секунды больше, чем нужно, чтобы осознать эти слова. Он мгновенно оказался рядом со мной и потащил к дивану. Его рука прижалась к моей спине, когда он подтолкнул меня вперед, чтобы перегнуться через него, и я ахнула, когда он стянул с меня леггинсы, обнажив мои шелковистые розовые трусики. Дрожь тревоги пробежала по мне, но предательский толчок возбуждения, преследовавший ее, помешал мне дать отпор.

Его рука оставалась твердой на моей спине, когда он шлепнул меня по заднице всей полнотой другой ладони, отчего в воздухе раздался хлопок. Всплеск боли последовал за покалывающим потоком блаженства, который заставил меня прикусить нижнюю губу, когда я проглотила стон, застрявший у меня в горле.

О, черт возьми, почему это так приятно?

Его рука снова коснулась моей задницы, и мои бедра непроизвольно дернулись. Его рука скользнула в мои волосы и сильно дернула.

— Стой спокойно, — предупредил он. — Прими свое наказание и подумай о том, что ты натворила.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки при этих словах. Боже, это было горячо. Он хотя бы осознавал это? Я не хотела испытывать подобные чувства к этому жестокому мужчине, но я потеряла всякий контроль над собой, практически задыхаясь от желания к нему.

Он мерзкий человек, в его теле больше яда, чем крови.

Он шлепнул меня достаточно сильно, чтобы я вздрогнула, но это было смягчено растекшимся теплом между моими бедрами в ответ. О боже мой.

Сэйнт был таким непоколебимым, но ему нравилось иметь такую власть над людьми. Особенно надо мной. Получал ли он от этого удовольствие, или это был просто его извращенный способ утвердить свое превосходство? Он никогда не перекладывал Блейка или Киана через колено, когда они были плохими. Но опять же, я бы тоже не стала сбрасывать это со счетов.

Когда его рука хлопнула меня по заднице в четвертый раз, я не смогла скрыть своей реакции. С моих губ сорвался стон, ноги раздвинулись шире, задница приподнялась в очевидном желании большего. Боже, что я делаю?

Я почувствовала, что он замер, его рука ослабла в моих волосах, но он не отстранился.

— Сэйнт, — сказала я с придыханием, но он не ответил.

Он внезапно отпустил меня, задирая мои леггинсы, и я проглотила комок в горле, когда повернулась к нему, мои щеки вспыхнули, а губы приоткрылись.

Он уставился на меня так, словно никогда раньше не видел, и я сделала шаг вперед, неуверенная, чего добиваюсь, но нуждающаяся в близости с ним. Он не шевельнул ни единым мускулом, когда я проскользнула в его личное пространство, утопая в его опасном запахе.

Я обхаживала дьявола, но мне было все равно. Я хотела преодолеть его защиту, я жаждала увидеть, как бесконечная тьма в его глазах рассеется и впустит меня. Я хотела этого. Он хотел этого. Должно ли это означать что-то большее?

— Сделай это снова, — прошептала я с мольбой в голосе, которая совсем не была на меня похожа. Я не привыкла быть покорной, но я начала понимать, что мне это могло бы понравиться, если бы я попыталась. И с ним почему-то это казалось правильным. Я не чувствовала, что от чего-то отказываюсь, просто сбрасываю с себя всю ответственность, всю тяжесть, давящую на меня, перед ним и просто становлюсь… свободной.

— Тебе это нравится, — заявил он без эмоций в голосе, но в его взгляде был намек на удивление, которое говорило о том, что он был застигнут врасплох и не знал, как реагировать. Но, конечно же, у него и раньше должны были быть девушки, подчиняющиеся его желаниям подобным образом? Он мог бы заставить каждую девочку в этой школе опуститься перед ним на колени или склониться над столом, пока он устраивал им ад и предавался своим самым мрачным фантазиям. Так почему же он выглядел почти… взволнованным?

— Ты хочешь этого, не так ли? — Спросила я, протягивая руку, чтобы положить ее ему на грудь и почувствовать, как бешено колотится его сердце. Подтверждение того, что он был взволнован, заставило мое собственное сердцебиение участиться. Я хотела этого гораздо больше, чем следовало. Мне до боли хотелось узнать, каково это — отдаться этому человеку и передать ему власть, которой он так отчаянно жаждал.

Черт, неужели я действительно испытываю искушение уступить свой контроль этому монстру?

— Иди, — рявкнул он. — Прими душ. Оденься. И направляйся в класс. — Он указал в сторону ванной Киана и Блейка, и мое сердце дрогнуло оттого, что меня отшили во второй раз за это утро.

Я отступила назад, испугавшись ярости в его глазах, и направилась прочь, чтобы сделать, как он сказал. Моя задница все еще горела от удара его руки.

Мое сердце долго не успокаивалось, и я ожидала, что почувствую стыд за то, что предложила ему себя, когда это произошло. Но стыд не пришел. Возможно, какая-то фундаментальная часть меня нуждалась в освобождении от цепей, которые время от времени приковывали меня к этому миру. Возможно, мне не нужно было этого стесняться. Все это было так ново для меня, эта жажда. И я ненавидела то, что Сэйнт был тем, кто пробудил это во мне.

Я видела голодное существо в его глазах. Я была уверена, что он хотел этого. Но, возможно, границы станут слишком размытыми, чтобы он мог действовать в соответствии с этими чувствами. Он никогда бы не нарушил правила. Было просто обидно, что я жаждала прикосновения конкретно этого монстра, потому что даже если бы у меня был шанс отомстить ему за те ужасные вещи, которые он мне сделал, я не видела никакого способа простить его. Он всегда будет моим самым жестоким кошмаром, особенно потому, что сейчас он был моим самым извращенным желанием.