Он ничего не сказал в ответ, и моя надежда начала рушиться. Как бы тяжело это не было для меня, я ослабила бдительность и выложила ему единственное, что у меня осталось. Свою правду. — Пожалуйста, не оставляй меня с ними одну. — Я опустила взгляд на свои ноги, мое сердце сжалось в груди, как кулак. — Ты нужен мне.

— Татум… — он вздохнул, и я посмотрела на него, обнаружив в его глазах напряженность, которая пронзала плоть и кость. — Ты не одна.

Слезы защипали мне глаза, когда я ухватилась за эти слова, нуждаясь в том, чтобы они были правдой. Он больше ничего не сказал, и я тоже. Я слишком долго ждала этого момента расставания между нами, энергия, потрескивающая в воздухе, заставляла мою кожу покалывать, а пульс биться так быстро, что я была близка к тому, чтобы сойти с ума. Затем я повернулась и направилась из зала, мое сердце бешено колотилось в груди, когда я вошла в женскую раздевалку и начала раздеваться, чтобы принять душ.

Я поняла, что моя влюбленность в Монро пустила корни, которые распространились так далеко внутри меня, что, вырвав их, я оставила бы зияющие раны в самых глубоких уголках моего существа. Но я должна была отпустить его. Ради него. Ради себя. Нам не суждено было быть вместе как паре. Нам суждено было сражаться в этой войне бок о бок против Ночных Стражей как воинам. И так оно и должно было остаться.

— Он надрал тебе задницу? — Усмехнулась Мила, когда мы одевались после душа. — Отшлепал до красноты? — Она рассмеялась, и у меня вырвался смешок, но на сердце у меня было слишком тяжело, чтобы допустить что-то большее. — О, черт, он что, совсем озверел?

— Да, он вырвал несколько жизненно важных органов и растоптал их, — сказала я с неопределенной улыбкой.

Мы вышли на улицу и попрощались. Это был конец школьного дня, и я позавидовала Миле, когда она уходила с футбольной толпой, их беззаботная болтовня возвращала меня к нормальной жизни.

Я вздохнула, возвращаясь к Храму в тени огромных сосен, растущих по обе стороны тропинки. Озеро мягко плескалось о берег неподалеку, и птицы щебетали на деревьях. В ту сторону направлялось не так уж много студентов, так как это была противоположная сторона озера от жилья. Я погрузилась в тишину, размышляя, каково было бы прожить свое время здесь, в Еверлейк, без пандемии или без того, чтобы мир ненавидел меня за это. Может быть, я могла бы быть счастлива.

***

Я лежала в кресле, уставившись в потолок и тоскуя по Монро. Я сделала все свои дела по дому и была полностью в курсе своих заданий, что было очень жаль, потому что прямо сейчас мне действительно нужно было чем-то отвлечься. Все ребята смотрели футбольный матч, который разрешили провести за закрытыми дверями на одном из стадионов. Блейк, Сэйнт и Киан с радостными возгласами потягивали пиво до тех пор, пока на столе не образовалась целая гора бутылок. Каждый раз, когда их команда забивала тачдаун, они сходили с ума, по-собачьи наваливаясь друг на друга и нанося друг другу праздничные удары кулаками в бока. Я бы, возможно, нашла это забавным, если бы они не были кучкой придурков. И я бы посмотрела, если бы играли «Гремучие Змеи», но сегодня вечером я была слишком отвлечена, чтобы даже вспомнить, какие команды встречались лицом к лицу.

Приближалось десять вечера, и я подумала, не могла бы я пораньше улизнуть в комнату Сэйнта, чтобы побыть наедине. Мои часы в библиотеке сегодня не помогли. Особенно учитывая, что Невыразимые не добились никакого прогресса и отказывались позволять мне снова называть их настоящими именами. На этой неделе Сэйнт подшучивал над ними, и они были напуганы до смерти. Я не представляю, как я когда-нибудь смогу создать из них армию. Особенно после того, как Сэйнт заставил Блейка привязать Наживку к дереву перед ними и завязал глаза Киану, который затем избил его палкой, как будто он был пиньятой, которая издавала крики вместо конфет. Сэйнт предупредил Невыразимых, что они закончат так же, как Наживка, если не будут вести себя хорошо. Он держал меня, заставляя смотреть все шоу, пока у меня все внутри переворачивалось, и я начала по-настоящему жалеть Наживку. И теперь, когда моя армия снова тряслась от страха, я не представляю, как смогу положить конец царству террора Ночных Стражей.

Я выскользнула из своего кресла, посмотрев на Сэйнта, поскольку остальные были слишком поглощены игрой, чтобы заметить, что я встала.

— Я собираюсь принять душ, а потом лечь спать. У меня болит голова.

Он на мгновение задумался, затем кивнул, и я вздохнула с облегчением, поспешив наверх, вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Я приняла душ, пытаясь избавиться от беспокойства в груди, но оно не уходило. Сегодня я чувствовала себя одинокой. Я скучала по Джесс и папе всем сердцем, желая просто ускользнуть в одно из своих воспоминаний и исчезнуть. Я точно знала, какое из них выберу. В тот раз, когда папа снял домик на пляже в Джорджии, и мы каждый вечер устраивали барбекю на песке. Мы прожили там целый месяц; это было самое красивое место, в котором я когда-либо была. Во время прилива вода подступала прямо к входной двери, и я сидела на крыльце с Джесс, и мы опускали пальцы ног в пенистый прилив. Это была бухта, поэтому волны никогда не были слишком сильными, и мы часами строили замки из песка и занимались серфингом в течение дня.

Я скучала по морю. Воздух был таким свежим, что ты ощущал его вкус в глубине своих легких, крики чаек по утрам и абсолютное умиротворение от пробуждения под шум волн, плещущихся за твоей дверью.

Наконец-то я вышла из теплого душа и завернулась в полотенце. Зазвонил мой телефон, и я нахмурилась, доставая его из кармана блейзера, удивленная, когда обнаружила, что звонит незнакомый номер.

Я подумывала не отвечать, но затем ужасающая, волнующая, заставляющая сердце биться сильнее, мысль пришла мне в голову, и дыхание застряло у меня в легких.

Я поднесла трубку к уху и ответила, поскольку надежда лишила меня возможности двигаться.

— Алло?

— Привет, малышка, — тяжело произнес папа, и я упала на колени на плитку, его голос обволакивал меня, как бальзам, и вырывал тяжелые рыдания из моей груди.

— Папа? — Я задохнулась, нуждаясь в его подтверждении, просто чтобы я знала, что не схожу с ума.

— Это я, малышка. Как ты?

Как я? Как я?? Что я могла ответить на это? Я была обезумевшей, потерянной, брошенной. Я так долго ждала этого звонка, и вот он настал, и я не знала, что сказать.

— Где ты? — Потребовала я ответа, игнорируя его вопрос. — Ты в безопасности? Пожалуйста, скажи мне, что они тебя не поймали. — Страх от этой мысли сковал мои конечности и стало трудно дышать.

— Никто меня не поймал. Послушай, Татум, мне нужно, чтобы ты выслушала меня очень внимательно.

— Хорошо, — прошептала я, мое сердце билось со скоростью мили в минуту.

— Мне так жаль, что я оставил тебя там, я не знал, что это произойдет. Мне пришлось на некоторое время залечь на дно.

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, слезы текли по моим щекам, пока я ждала, когда он продолжит и все объяснит. У меня было так много вопросов, но в его голосе чувствовалась скрытая тревога, которую я слишком хорошо знала. Я должна была молчать и выслушать, что он хотел сказать.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, ладно? Я много лет работаю с вирусом «Аид». У тебя иммунитет, Татти. Ты слышишь меня? Я ввел тебе вакцину, ты помнишь ту неделю, когда мы потеряли Джесс? — Его голос дрогнул, и еще одно рыдание вырвалось из моей груди, когда я попыталась осознать все сразу.

— Да, я… кажется, я помню, но как у меня может быть иммунитет? Вакцины не существует. В этом нет никакого смысла.

— Предполагалось, что будет вакцина. Она была протестирована, я просто не знал, что она еще не готова. Я… мне так жаль. Я думал, все готово, Татум, ты меня слышишь? Но Джесс… Вирус поразил ее организм, она не должна была заболеть…

Прерывистый вдох вырвался из моих легких, когда я поняла, о чем он говорит.

— Так вот почему она умерла?

— Да, — прохрипел он, его горе было явным, и это потрясло меня, заставив развалиться на части. — Но ты не заболела… это сработало для тебя. Этот шрам у тебя на руке, вот от чего он. Я никогда не хотел напоминать тебе, потому что после того, как мы потеряли Джесс, о, милая, ты была так сломлена, и я просто… я…

— Папа, где ты? — Я умоляла, обрывая его, когда по моей коже потекло еще больше слез. — Здесь ад. Почему ты бросил меня?

— Прости, я должен был защитить тебя. Но скоро мы будем вместе. Я не могу больше говорить, они отследят этот звонок.

— Кто отследит? — Умоляла я, сжимая телефон так крепко, что на ладони остались синяки.

— Я больше ничего не могу сказать. Мне нужно идти. Но ты помнишь место с феями? Помнишь, где ты любила их ловить?

— Д-да, — заикаясь, пробормотала я. — Ты там?

— Пока нет, ты сможешь приехать туда в следующем месяце в тот день, когда мы всегда ходили в походы? Тебе нужно прийти одной. Ты можешь сделать это для меня, малышка?

Я судорожно вздохнула, гадая, как мне это удастся, но я справлюсь. Я просто должна была.

— Да, я буду там.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя.

— Я тоже, — выдохнула я. — Но подожди, пожалуйста, просто скажи мне. Ты это сделал? То, что они говорят о тебе, правда?

— Мне нужно идти, милая, я люблю тебя. Скоро я все объясню. Не говори никому, что у тебя иммунитет.

— Подожди… — Выдохнула я, но он повесил трубку, слова «Я люблю тебя», застряли у меня в горле. Я положила телефон на пол, положив руки на кафельную плитку, пока меня разрывало на части. Этот вирус убил Джесс. Папа был виноват, даже если он этого не хотел. И был ли у меня действительно иммунитет? Я провела пальцами по шраму в форме розы на руке, мое горло сжалось, как будто вокруг него обвился питон. Воспоминание было размытым, искаженным потерей Джесс вскоре после этого. Но я почти могла вспомнить иглу, если бы действительно сосредоточилась…