Этот маленький лучик надежды умирает во мне, и я понимаю, что, сколько бы я ни умоляла, что бы я ни говорила и ни делала, ничто не изменит его решения, да и не должно. Не тогда, когда на карту поставлена его семья.

— Хорошо, — сочувственно продолжает он. — Вы раньше пользовались контрацепцией?

— Какое это имеет значение? — Спрашиваю я, на глаза наворачиваются слезы. — Я скоро умру. Ну и что, если они обрюхатят меня? Вряд ли я протяну достаточно долго, чтобы дожить до доношенной беременности.

Доктор наклоняется вперед, его глаза ищут мои.

— Суть в том, что, если вы каким-то образом выживете во всем этом, вы не захотите выйти от сюда с одним из их порождений зла внутри вас. Защитить себя — это меньшее, что вы можете сделать. Кроме того, если бы вы забеременели, что, по-вашему, произошло бы? Есть ли у вас средства для ухода за ребенком, финансовая поддержка или как насчет отца? Будет ли он участвовать в жизни ребенка? Я не думаю, что эти ублюдки поведут себя правильно, когда речь зайдет об опеке, и не думаю, что они отпустят вас, пока вы носите их ребенка.

— Хорошо, — торопливо говорю я, прерывая его прежде, чем он успевает обрисовать более четкую картину. — Я поняла вашу точку зрения. Просто... делайте что угодно. Мне все равно.

Доктор кивает и возвращается в свое кресло.

— Они используют какую-нибудь форму защиты, когда... прикасаются к вам?

Я сжимаю челюсть и отвожу взгляд, не понимая, почему мне так стыдно за момент, который я разделила с Маркусом, тем более что этот парень автоматически предполагает, что он принудил меня к этому. Так почему же, черт возьми, я не делаю все возможное, чтобы дать ему понять, что все было по обоюдному согласию? Но, думаю, это действительно не его дело. Не похоже, что у него есть намерение помочь мне выпутаться из этой ситуации.

— Нет, — наконец говорю я ему. — Я была только с одним из них, но это было без презерватива.

— А после?

Я качаю головой.

— Понятно, я полагаю, что мне не нужно предупреждать вас о рисках, связанных с практикой безопасного секса?

— Вы что издеваетесь надо мной прямо сейчас? — Я требую ответа, раздраженно глядя на него. — Вы хоть представляете, о ком вы здесь говорите? Это братья ДеАнджелис. Они перерезают глотки ради развлечения. Вы действительно думаете, что они из тех парней, которые сначала остановятся и наденут резинку?

— Не усложняйте ситуацию больше, чем нужно, мисс Мариано. Вы по глупости полагаете, что вы первая женщина в этой ситуации, о которой мне пришлось заботиться? Последняя девушка, забеременевшая от этих братьев, не поладила с их отцом.

Я в ужасе смотрю на него.

— Их отец убил беременную девушку?

Доктор пожимает плечами.

— Я не знаю, это всего лишь мое предположение, но что я точно знаю, так это то, что у нее было всего три месяца беременности, прежде чем прекратились визиты. Поэтому, пожалуйста, просто ответьте на мои вопросы, чтобы мы могли защитить вас. Вам нужна какая-либо информация о практике безопасного секса?

Я тяжело вздыхаю и качаю головой.

— Нет. Я знаю то, что мне нужно знать, но мои... условия жизни делают чистоту практически невозможной. Практиковать безопасный секс - это не то, на что у меня есть возможность. Я просто должна скрестить пальцы и надеяться, что они меня ничем не “одарят”.

— Хорошо, я понимаю, — говорит доктор, прежде чем сделать паузу и по-настоящему обдумать мою ситуацию, прежде чем схватить свою сумку и порыться в ней. Он вытаскивает кучу коробок, просматривает их этикетки, прежде чем, наконец, положить маленькую коробочку на край стола. — Вы слышали о противозачаточных имплантатах? — спрашивает он.

Я прищуривается глаза к маленькой коробочке, и я качаю головой.

— До сих пор незапланированная беременность никогда по-настоящему не была тем, о чем мне приходилось думать.

— В идеале я бы назначил вам противозачаточные таблетки. Это неинвазивный метод, и им легко управлять. Однако в вашей уникальной ситуации я не могу гарантировать, что вам будет разрешено принимать таблетки каждый день, и я не могу гарантировать, что это предписание будет выполнено.

Я качаю головой.

— Я принимала таблетки несколько лет назад, и это повлияло на мой организм. Я все время была разъяренной сукой, и мне пришлось прекратить ими пользоваться.

Врач кивает.

— Я мог бы установить вам ВМС. Однако это инвазивная, а для некоторых и неудобная процедура. Лучший вариант - это имплантат. Он будет установлен в вашу руку, и вы можете чувствовать онемение в течение нескольких часов после этого, возможно, с небольшими кровоподтеками.

Я тяжело сглатываю, когда меня охватывает нервозность.

— Это... это навсегда?

— Нет, — говорит он, страх в его глазах отражает мой страх совсем по другим причинам. — Удалить имплантат так же просто, как записаться на прием. Это простая процедура, которая должна занять всего минуту или две.

Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и я киваю, прежде чем подойти к маленькому смотровому столу, установленному в центре комнаты. Я никогда раньше не задумывалась ни о чем подобном, но прямо сейчас я чувствую себя так, словно у меня только что отобрали решение защищать собственное тело. Несмотря на то, что я знаю, что это в моих интересах, я просто не могу быть этому рада.

— Это хорошо, — говорит мне доктор, видя страдание, отразившееся прямо на моем лице. — Если вы освободитесь от всего этого и каким-то образом сумеете преодолеть травму и захотите создать собственную семью, вы будете счастлива, что сделали это сейчас. Вы очищаете свое будущее, даете себе шанс.

Еще одна слеза скатывается по моему лицу, когда в кожу вводят обезболивающее средство. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть. Я тупо смотрю в черную стену напротив меня, и через несколько долгих минут на мою руку накладывают небольшую повязку, и я официально защищена от злобных порождений братьев ДеАнджелис.

Он отстраняется и быстро убирает свои инструменты, прежде чем сменить перчатки и снова посмотреть на меня.

— Мне нужно провести тщательный осмотр. Это включает в себя внутренний гинекологический осмотр, — говорит он мне, эмоции полностью исчезают из его голоса, зная, что даже если я не соглашусь, ему все равно придется это сделать. — Это будет быстро и безболезненно. У вас есть какие-либо вопросы или опасения, прежде чем я начну?

Я закрываю глаза и качаю головой.

— Просто покончите с этим, — говорю я ему, мой голос понижается почти до шепота.

Доктор начинает, и пока его натренированный взгляд путешествует по моему телу, я не могу не почувствовать, как меня захлестывает унижение. Если бы мне нужно было тщательное обследование, я бы пошла к врачу, которому научилась доверять за последние несколько лет, а не к какому-то незнакомцу, который каким-то образом связался с братьями ДеАнджелис.

Он рассказывает мне о своей семье, о двух своих маленьких дочерях, которые только начали ходить в детский сад, и, хотя я ценю его попытку отвлечь меня от того, как его пальцы в перчатках касаются внутренней поверхности моего бедра, это невозможно.

Верный своему слову, он проводит осмотр быстро и безболезненно, и через короткую минуту он отстраняется от меня и намеренно сохраняет дистанцию, чтобы облегчить мой дискомфорт.

Я медленно сажусь обратно, когда доктор хватает свою сумку и вытаскивает изнутри пакет поменьше.

— Я собираюсь оставить это здесь, — говорит он мне, его глаза сосредоточены на моих, как будто он пытается отправить мне какое-то безмолвное сообщение. — Там полно спиртовых салфеток и средств первой помощи. Если бы с вами что-нибудь случилось, и вы смогли бы сбежать, этот пакет мог бы спасти вам жизнь. Вы меня понимаете?

Я киваю и смотрю, как он встает и убирает пакет в высокий шкаф, прежде чем тихо закрыть дверцу и официально спрятать его. Он берет свою сумку и перекидывает ее через плечо, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Удачи, мисс Мариано. Я искренне надеюсь, что вы найдете какой-нибудь выход из этого, чтобы вести полноценную жизнь.

Я не утруждаю себя кивком или даже признанием его добрых слов, потому что мы оба знаем, что мечта выбраться отсюда - это всего лишь дерьмовая мечта, которой никогда не суждено сбыться.

Мои ноги свисают с края стола, и я наблюдаю, как доктор подходит к двери и дважды стучит по дереву. Дверь открывается, и все трое братьев смотрят прямо мимо доктора на меня.

Взгляд Маркуса путешествует по моему телу, и, несмотря на повязку на его руке, меня не покидает осознание того, что мне пришлось пройти через все это из-за его потребности намочить свой член. Маркус кивает доктору, и тот выходит из комнаты.

Маркус исчезает вместе с ним, и я остаюсь с двумя задумчивыми братьями.

Я спрыгиваю со стола и смотрю на них снизу вверх, позволяя им увидеть гнев в моих глазах и не утруждая себя тем, чтобы вытереть случайные слезы со своих щек.

— Вы все гребаные ублюдки, — выплевываю я.

Леви делает шаг ко мне.

— Это вина Маркуса, а не наша, — говорит он мне, его глаза темнеют. — Ты хочешь сорвать злость на ком-то, сорвись на нем, но пусть будет известно, что я не одобряю, когда ты раздвигаешь ноги для моего брата.

Я усмехаюсь.

— Правда? С трудом верится.

Он продолжает, как будто я ни слова не сказала.

— Ты - игрушка. Для него ты всего лишь быстрый трах, чтобы скоротать время. Не привязывайся к нему, и если ты думаешь, что специально забеременеть - это спасет тебя, подумай еще раз. Тебя ничто не спасет.

Я приподнимаю подбородок, и на мгновение я вижу проблеск чего-то реального в его мертвых глазах.

— Ты имеешь в виду, как последняя девушка, которую вы, психи, спрятали здесь?

Его челюсть сжимается, а глаза Романа вспыхивают огнем, когда он протискивается мимо своего брата, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Что тебе об этом известно?

Я отталкиваю его от себя и перевожу взгляд с одного на другого.