12

12

Рука обхватывает мою руку, и я открываю глаза, чтобы увидеть затылок Романа в свете раннего утра, когда он вытаскивает меня из моей крошечной кровати.

— О, спасибо, блядь, — вздыхаю я, пытаясь опустить ноги, прежде чем мое тело упадет, но как только моя задница отрывается от края кровати, сильная хватка Романа поднимает меня и удерживает от падения.

Роман тут же останавливается, и я с разбегу врезаюсь ему в спину, больно ударяясь. Он поворачивается и отпихивает меня назад, его острый взгляд устремляется на меня, и я понимаю, что еще слишком рано для его задумчивой задницы.

— О, спасибо, блядь? — Требует он, выплевывая мои слова обратно и заставляя меня осознать, насколько глупыми они были, хотя нет ничего глупее той чуши, которая вылетела из моего рта прошлой ночью. Но когда я в ударе, прикусить язык почти невозможно.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю на него, и чем дольше я отвечаю, тем больше он недоумевает. И, черт возьми, такой человек, как Роман, с этим страшным, как черт, шрамом на лице, позволяющий высокомерию и уверенности исчезнуть всего на секунду, - это самая грубая эмоция, которую я когда-либо испытывала от него. На мгновение он кажется почти человеком, и, не буду врать, это пугает меня до усрачки.

— Я просто... — Я делаю вдох, пытаясь придумать, как объяснить свое облегчение от того, что это он ворвался в мою камеру пыток, а не его братья. — Я ожидала Маркуса. Ну, знаешь, после всей этой истории с ножом в руке. Я подумала, что у него припасено для меня что-то особенно жестокое.

Он прищуривает глаза и, кажется, придвигается ближе, но при этом не сдвигается ни на дюйм.

— Поверь мне, императрица, — бормочет он, и его глубокий голос эхом разносится по комнате. — Он пришел бы, но я не думаю, что он тот, кого тебе нужно бояться.

Его глаза мерцают тьмой, и холод пробегает по моим плоти при мысли о том, насколько хуже все может быть, но прежде, чем это может перерасти во что-то большее, хватка Романа возвращается к моей руке, и он тянет меня к двери.

— Какого хрена, по-твоему, ты делаешь? — Требую я, и мой сонный голос делает мое требование чуть менее угрожающим и больше похожим на визг котенка, требующего немного холодной воды.

Роман кряхтит и сильно тянет, швыряя меня в открытую дверь, прежде чем упереться рукой мне в поясницу и подтолкнуть.

— Иди, — приказывает он с той же властностью, с какой отдает приказы своим тупоголовым братьям.

Я закатываю глаза и позволяю своему флагу тупой сучки свободно развеваться.

— Да ладно, ублюдок, — огрызаюсь я, демонстрируя свое отношение, когда начинаю двигать задницей по длинному коридору, но что я могу сказать? Я провела большую часть ночи, беспокоясь о том, что Маркус войдет, после того как поняла, что у меня недостаточно сил, чтобы закрыть дверь. Она оставалась широко открытой всю ночь, оставляя меня совершенно беззащитной, именно так Роман смог проникнуть без предупреждения. — А ты думал, что я собиралась делать? Ползти?

Рука Романа чуть сильнее давит мне на спину, и я решаю, что сейчас, вероятно, самое подходящее время закрыть рот и двигаться немного быстрее.

Мы идем по длинному темному коридору, и с каждым нашим шагом я все больше осознаю мужчину, стоящего у меня за спиной. Не знаю, что на меня нашло за последние двенадцать часов. Я вела себя разумно, пока не решила пошарить по их дому, ну... в основном. Может быть, весь этот опыт с лабиринтом щелкнул выключателем внутри меня, и я начала бороться с огнем огнем. Честно говоря, я не знаю. Это опасная игра, но по какой-то причине Роман ведет себя не так, как я ожидала.

Как будто эта пламенная чушь, которую я им несла, заинтриговала Романа, но не в хорошем смысле. Я думаю, может быть, он списал меня со счетов как безнадежного человека, с которым не стоит играть, но внезапно он присматривается ко мне внимательнее, и мне это не нравится.

Роман обходит меня, чтобы открыть тяжелую деревянную дверь между коридорами, и через несколько мгновений мы поднимаемся по крутым бетонным ступеням в открытый бальный зал. Я иду направо, но вместо этого рука Романа обвивается вокруг моего предплечья и тянет меня влево.

Я взволнована. Парни никогда раньше не вели меня таким путем. Вчера я прошла в этом направлении, но это было из-за шпионажа, который я устроила, а не потому, что они намеренно хотели, чтобы я была здесь.

— Что происходит? — Требую я, когда его рука возвращается прямо к тому месту в центре моей спины и подталкивает меня вперед.

Роман не утруждает себя ответом, и мое раздражение растет. Я сжимаю челюсть, и обнаруживаю, что замедляюсь, когда мы приближаемся к закрытой двери. Я качаю головой, интуиция подсказывает мне, что последнее, чего я хочу, - это войти в эту дверь, но давление Романа на мою спину делает невозможным остановиться.

Мы подходим к двери, и когда он наклоняется, чтобы повернуть ручку, я вырываюсь, как гребаная ракета. Мои ноги ударяются о старую плитку, и я уворачиваюсь от тела Романа, прежде чем бежать обратно, тем путем, которым мы только что пришли. Я отбегаю от него на три шага, когда его быстрые рефлексы заставляют его пальцы сомкнуться вокруг моего запястья и притянуть меня обратно к его твердой груди.

Я телом прижимаюсь к нему с громким вздохом, и не пропускаю то, как его руки опускаются на мою талию. Его грудь поднимается и опускается напротив моей спины, и по моей коже бегут мурашки. Его рука скользит вверх по моему телу, пока его пальцы не касаются моей щеки. Инстинктивно я наклоняю голову в сторону, подставляя ему шею, когда волна голода захлестывает меня.

— Такое красивое лицо, — бормочет он, его мягкий шепот касается моего плеча. — Было бы жаль все испортить.

Я отлетаю от него, вырываясь из его объятий, когда приходит осознание. Я провоцировала серийных убийц. Что, черт возьми, со мной не так?

Я в ужасе смотрю на него. Он говорит серьезно, и я знаю, что он бы сделал это, если бы я снова переступила черту. Так почему же я раздвигаю границы? Я должна была загнать себя в угол, а не провоцировать отряд серийных убийц. — Что находится в той комнате? — Я говорю сквозь сжатые челюсти.

Его глаза сверкают, совсем как в моей камере пыток, и, не говоря больше ни слова, он тянется к двери и распахивает ее.

— Заходи.

— Через мой... — Я обрываю себя, мои глаза расширяются, когда я понимаю, что я только что собиралась сказать, и ухмылка, растянувшаяся на его лице, говорит мне, что он будет более чем рад, если я выполню свою угрозу.

— Пожалуйста, — настаивает он, приторно-сладкий тон заполняет пространство, между нами. — Закончи то, что ты собиралась сказать. Я бросаю тебе вызов.

Я отшатываюсь от него, когда мой взгляд скользит по комнате. — В чем дело?

Нетерпение Романа берет верх, и он тянется ко мне, хватаясь за переднюю часть моей майки и притягивая меня к себе. Я вздергиваю подбородок, а взгляд остается сфокусированным на нем, когда я упираюсь в его широкую грудь. Вблизи его шрам напоминает мне, что с таким человеком, как Роман ДеАнджелис, шутить не стоит. А вот Леви - это уже другая история.

— Или тащи свою задницу в ту комнату, или я засуну ее туда по частям.

Ну и черт с тобой.

— Скажи мне, — продолжает он. — Ты предпочитаешь, чтобы я резал и кромсал клинком, или я могу просто вцепиться в тебя зубами? Хотя учти, волки не смогут устоять перед таким развлечением.

Я кладу руку на его руку, лежащую на моей майке, и я высвобождаю материал из его сжатых пальцев, прежде чем неохотно шагнуть к открытой двери. Я не спускаю с него глаз, слишком боясь того, что он может сделать, когда повернусь к нему спиной, и, проходя через узкий дверной проем, я наконец позволяю себе заглянуть туда, где, как предполагаю, меня ждет гибель.

Только я обнаруживаю, что на меня смотрит мужчина, который не имеет никакого сходства с братом ДеАнджелиса. С моих губ срывается вздох, и прежде, чем я успеваю спросить, что, черт возьми, происходит, Роман появляется у меня за спиной, пропихивает меня до конца в дверь и захлопывает ее за мной, оставляя меня в ловушке с этим странным мужчиной.

Я осторожно оглядываю его, когда он проделывает то же самое со мной, но мне требуется всего мгновение, чтобы заметить стетоскоп, болтающийся у него на шее.

— Вы врач? — Спрашиваю я, выпрямляя спину, когда крошечный лучик надежды восходит из пепла внутри меня.

Мужчина кивает.

— Да, — говорит он, отводя взгляд, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Я качаю головой, уставившись на него так, словно он только что помочился на кактус.

— Нет... нет. Что значит "присаживайся"? Вы должны вытащить меня отсюда. Вы должны помочь мне. Пожалуйста.

— Мисс Мариано, пожалуйста, займите свое место, чтобы мы могли начать.

— Начать? — Я требую. — Начать что?

— Ваш прием. Я здесь, чтобы обсудить ваши потребности в контрацепции и провести тщательный медицинский осмотр, не более того.

Я таращусь на него, едва способная поверить в то, что слышу.

— Что? — поспешно спрашиваю я. — Я не собираюсь обсуждать с вами контрацепцию. Эти ублюдки держат меня в заложницах. Они похитили меня прямо из моей квартиры. Пожалуйста, вы меня слышите? Мне нужна помощь. Мне нужна ваша гребаная помощь. Вы должны вытащить меня отсюда. Клянусь, я сделаю все, что угодно. Пожалуйста. То, что они заставляют меня делать... Черт. Я так больше не могу. Они собираются убить меня. Вы хоть представляете, на что способны эти парни? То, что они уже сделали...

Слезы наполняют мои глаза, когда доктор просто смотрит на меня с жалостью.

— Пожалуйста, мисс Мариано. Присядьте. Нам не нужно усложнять ситуацию. Поверьте, если бы я мог вам помочь, я бы помог. Я защищаю и сохраняю жизни, а не разрушаю их, но сейчас я больше хочу защитить свою семью от этих ублюдков. Итак, сегодня мы обсудим ваши потребности в контрацепции, а затем проведем тщательный медицинский осмотр. Все ясно?