ДЕСЯТЬ

Вероника

— Я ТАК РАСТЕРЯНА, — сказала Морган. — Я думала, что ты не получила работу няни.

— Не получила. Не сразу. — я позвонила ей со своего нового номера, пока распаковывала вещи в своей новой уютной квартире. Она была небольшой — чуть больше четырехсот квадратных футов¹⁴, как сказал Остин, — и в ней даже не было кухни, только раковина и холодильник, спрятанные под квадратным столом, но для меня это было идеально. Последний год я жила в роскошном пентхаусе с видом на озеро Мичиган, Великолепную милю¹⁵ у моих ног, и была несчастна. — Этот парень, Остин, передумал.

— Почему?

— Я не совсем уверена, — сказала я, запихивая нижнее белье в ящик.

— Ты отсосала ему или что-то в этом роде? — она рассмеялась своей шутке.

— До этого не дошло.

Она ахнула. — Я пошутила! Ты что, переспала с парнем?

— Успокойся, это был просто поцелуй. — я села на край кровати и выглянула в окно, выходившее на дом. Мой взгляд задержался на креслах у костра.

— Ты поцеловала его?

— Всего один раз. Ну, два раза. Но во второй раз это он поцеловал меня.

— Чёрт возьми! Так между вами, ребята, что-то происходит?

— Нет, нет — это был просто момент безумия прошлой ночью. Мы оба согласились, что теперь, когда я работаю на него, нужно установить границы.

— Но тебя влечет к нему.

— Мне кажется. — я теребила выбившуюся из пледа нитку, вспоминая тепло кожи на его сильной, мускулистой спине. — В нем есть что-то вроде анти-Нейла, вроде синего воротничка, потного разнорабочего, что я нахожу очень привлекательным.

— Что ж, думаю, ты заслужила летнюю потную интрижку с горячим разнорабочим, — сказал Морган. — Дерзай. Напейся. Оторвись по полной.

— Я здесь не для интрижки, — сказала я, смеясь. — Я просто хочу заработать немного своих собственных денег. Я больше никогда не хочу зависеть от мужчины.

— Так ты останешься там на лето?

— Да. И поскольку я буду жить бесплатно, питаться вместе с детьми и пользоваться машиной его сестры — он даже собирается оплачивать бензин, — то я могу откладывать каждый доллар, который он мне платит, и вернуться осенью в Нью-Йорк.

— Это было бы невероятно! Прямо как в старые добрые времена! — она вздохнула. — За исключением того, что теперь я старая и уставшая.

— У тебя есть ребенок, — напомнила ей я. — И это замечательно.

— Так и есть. Просто иногда мне не хватает сна. Но послушай — ты уверена, что тебе не нужно, чтобы я перевела тебе деньги, чтобы ты смогла выжить?

— Уверена. Остин уже дал мне небольшой аванс и разрешил воспользоваться своей кредитной картой, чтобы установить мой новый номер телефона.

— Ты уверена, что это тот самый парень, которого ты вчера назвала большим ворчливым придурком?

— Да.

— Ты, должно быть, очень хорошо целуешься.

Через окно я увидела, как Остин вышел во двор, и встала, придвинувшись ближе к стеклу. Похоже, что он шел в гараж. — Слушай, мне надо бежать, но я буду держать тебя в курсе. Поцелуй за меня малыша. Люблю тебя.

По пути из спальной зоны в гостиную я провела пальцами по волосам. Я услышала его стук и, прежде чем открыть дверь, сделала вдох.

Воздух со свистом вырвался из моих легких, когда я увидела его, ожидающего на лестничной площадке.

— Мы сейчас едем к моему отцу, — сказал он. — Он собирается провести некоторое время с близнецами, пока я буду помогать Ксандеру разбирать старый пол в баре, который он только что купил. Я подумал, что ты могла бы поехать с нами и забрать машину Мейбл.

— Конечно. Чем еще я могу помочь?

Он выглядел озадаченным. — Чем?

— Чем угодно. С детьми, или, может быть, сходить за продуктами, или с готовкой, чтобы ужин был готов к вашему возвращению? — я судорожно размышляла о том, что бы приготовила, если бы он принял мое предложение.

Он покачал головой. — Дети уже готовы. Они закажут пиццу и пообедают у моего отца. Ты можешь отдохнуть, освоиться.

— Тогда как насчет того, чтобы помочь вам с Ксандером?

— Что делать? — спросил он, блуждая глазами по моему тропическому костюму-двойке и босоножкам на ремешках. — Бар еще не открыт. Ему не нужна хозяйка.

— Я знаю это. Но я могла бы быть полезной.

Выражение его лица выражало сомнение. — Я не могу себе представить, как. Но если ты хочешь пойти со мной, я могу рассказать о расписании и распорядке дня на неделю. Ты можешь сделать заметки.

— Хорошо, — сказала я, раздраженная его пренебрежительным отношением. Это напомнило мне о том, как Нил относился ко мне как к украшению с витрины. Его маленькая чашечка чая.

— Дай мне только переодеться.

— Хорошо, но поторопись. Я и так сегодня опаздываю, потому что не планировал экскурсию по маяку или поездку в салон сотовой связи.

Я выгнула бровь. — Послушай, приятель, я в течение восьми лет меняла костюм с головы до ног за семьдесят восемь секунд на четырех показах в день, включая шляпу, перчатки, серьги и каблуки. Я могу спуститься вниз в шортах и футболке меньше чем за минуту. — я щелкнула пальцами, закрыла дверь перед его носом и к тому времени, как снова вошла в спальню, уже сняла майку.

Я надеялась, что он стоял там и думал об этом.

— Хорошо. С понедельника по пятницу, подъем к семи, контроль за тем, чтобы они сами завтракали, готовили обеды, — сказала я, просматривая записи, которые написала в телефоне. — я сидела на табурете за единственным высоким столом, который остался в бывшем тики-баре, который Ксандер ремонтировал. — Отправить их наверх, чтобы они заправили кровати и почистили зубы к семи тридцати. Собрать их вещи в лагерь — обязательно купальные костюмы, чистые полотенца, крем от загара, очки, шлепанцы, обеды. Проверить их к семи сорока. Выйти без четверти восемь.

— Убедись, что они выключили свет. — Остин вырвал еще одну секцию гниющих половиц. — Оуэн оставляет колпачок от зубной пасты и забывает расчесать волосы, поэтому утром ему требуется дополнительное внимание. Адди обычно все делает сама, но иногда ей тоже нравится, когда помогают с прической. Ты умеешь заплетать косички?

Я кивнула. — Я работала в шоу-бизнесе. Прическа и макияж не будут для меня проблемой.

— Никакого макияжа, — строго сказал Остин.

— Не волнуйся. — съерничала я. — Как только я наклею накладные ресницы, ей не понадобится больше ничего, кроме геля для бровей, румян и красивой красной помады.

Он бросил на меня взгляд. — Никаких красных губ.

— Зануда.

Ксандер усмехнулся, снимая искусственный бамбук с передней стенки бара. — Итак, Вероника, почему ты решила остаться в городе?

— Остин сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. — я соскользнула с табурета и взяла бутылку воды из ящика, стоящего на барной стойке. Я сбегала за ними совсем недавно, вместе с пакетами для мусора — больше чем один из которых я помог наполнить и донести до мусорного контейнера. — Воды?

— Да, спасибо. — Ксандер откупорил предложенную мной бутылку и выпил всю за один раз. — Жарко здесь.

— Да. — было жарко. Я взглянула на Остина, который вспотел сквозь свою синюю футболку. Он выпрямился и покрутил туловищем вправо-влево, прежде чем потереть правое плечо. Потом он оглянулся, поймав мой взгляд, и я быстро снова посмотрела на Ксандера. — Так когда ты купил это место?

— Всего несколько недель назад. — он огляделся вокруг. — Это немного нестандартное место, но я думаю, что здесь будет хорошо. На Центральной улице нет спортивных баров. Но вся эта тики-тусовка должна уйти.

— Как он будет выглядеть, когда ты закончишь? — спросила я. рассматривая искусственный бамбук на стенах, соломенную крышу над баром, обрамленные рамками плакаты с изображением причудливых тропических напитков с цветами и бумажными зонтиками в них.

— Я предпочитаю грубый и мужественный, но высококлассный стиль, — сказал Ксандер. — Я хочу, чтобы это выглядело как бар на севере Мичигана — непринужденно и расслабленно, — но с отличным пивом и коктейлями, вкусной едой, которая не является жирной и жареной, большими телевизорами для просмотра игр и потрясающей звуковой системой.

— Вау. Это сложная задача.

— И дорогостоящая, — добавил Остин. — Где, черт возьми, ты собираешься взять деньги на эту звуковую систему?

— Я разберусь с этим.

— Ты заменишь деревянный пол? — я посмотрела на цемент, появившийся на месте дерева.

— Нет. Я собираюсь оставить цемент, а за всем этим искусственным бамбуком на стенах будет кирпич. Так что, как только я его сдеру, бетон будет выглядеть гораздо лучше, чем мне хочется. Затем я сосредоточусь на мебели.

— А что насчет барной стойки? — я провела рукой по обшарпанной и испачканной поверхности, лак на которой облупился.

— Вообще-то я хочу, чтобы мой старший брат сделал мне столешницу из переработанного дерева, — сказал Ксандер. — Но продолжает отказывается.

Остин хмуро посмотрел в сторону брата. — Я не отказывал, просто сказал, что не уверен, когда у меня будет свободное время. Это большой проект.

— Значит, мебель, которую ты делаешь, сделана из переработанного дерева? — спросила я Остина.

— Ты видела тот стол в его столовой? — Ксандер указал на брата. — Это он его сделал.

У меня отпала челюсть. — Боже мой, это же такой красивый стол! — я снова посмотрела на барную стойку, представляя себе длинную столешницу из великолепного, сверкающего темного дерева. — Что-то подобное идеально бы сюда вписалось, придало бы ему нужный характер.

— Именно, — сказал Ксандер. — Этот придурок чертовски талантлив. Так спроси его, почему же он до сих пор каждый день работает на моего отца, вместо того чтобы работать на себя.

— Почему?

Остин выломал несколько половиц. — Это сложно.

— Нет, это не так. — Ксандер выбросил пустую пластиковую бутылку из-под воды в мусорное ведро. — Хочешь мою теорию? Остин не хочет бросать работу на нашего отца, потому что тогда ему не на что было бы жаловаться.

Остин покачал головой и указал рукояткой молотка на брата. — Ты придурок.

— Так в чем же дело? — спросил Ксандер, прислонившись спиной к барной стойке и скрестив руки на груди.