ВОСЕМЬ

Вероника

ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СПУСТЯ, я стояла у задней двери с собранными сумками. На мой стук ответила Аделаида.

— Привет, — сказала она, открывая дверь. Ее глаза расширились, когда она посмотрела на мой наряд — укороченный топ на бретельках и макси-юбку с разрезом до бедер в тропическом стиле, которые я надела с босоножками, зашнурованными на икрах. — Вау, ты выглядишь шикарно.

— Спасибо. — оставив чемодан на улице, я зашла к ним на кухню. — Одежда, которую я упаковала, предназначалась для отпуска на Гавайях, — объяснила я, хотя, по правде говоря, в моем чемодане были и более повседневные наряды. Я надела это ради Остина.

То, что я говорила раньше, было правдой — я не винила его за то, что он не взял меня на работу. Я думала, что он должен был дать мне возможность проявить себя, но я также понимала, что его дети — это его мир, и он был не из тех людей, которые будут рисковать ими. Плюс он любил, чтобы все шло по его плану. Неужели мне действительно нужно провести лето под руководством человека, который считал, что может делать все гораздо лучше меня? Разве я только что не выбралась из подобной ситуации?

И все же прошлой ночью я несколько часов пролежала без сна, думая об этом поцелуе. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то целовал меня так, как будто не мог сдержаться. Как будто он задыхался, а я была кислородом. Я почувствовала этот поцелуй с головы до пят.

Я почувствовала его и сейчас, когда он вошел на кухню и остановился как вкопанный при виде меня.

Заставить карие глаза сварливого отца-одиночки округлиться? Есть, удовлетворенно подумала я. Запиши это в мой список обязанностей, ты, большой горячий парень.

Этим утром он снова выглядел восхитительно в джинсах и облегающей тёмно-синей футболке. Я вспомнила, как прошлой ночью провела руками по мышцам его спины, и почувствовала легкое покалывание между ног.

Его взгляд скользнул вниз по моему телу и снова поднялся. — Ты ведь была "У Мо", верно? На самом деле это не очень нарядное заведение.

Я пожала плечами. — Я знаю.

— Но разве она не выглядит красивой, папа? — настаивала Аделаида.

— Ты сделала пометку в своем расписании своих домашних дел, июньский жучок? — спросил он ее, подойдя к холодильнику, чтобы посмотреть на него.

За спиной отца Аделаида закатила глаза. — Да. За то, что застелила постель и полила растения в гостиной.

— Хорошая работа. Где твой брат?

— Все еще одевается.

— Можешь пойти и сказать ему, чтобы он поторопился, пожалуйста?

Аделаида вздохнула и вышла из комнаты.

— Мы можем отправиться в Western Union сразу после завтрака, — сказал он, ставя свою кофейную кружку в посудомоечную машину.

— Звучит отлично, спасибо. Я уже собралась. — я оглядела кухню — нигде не осталось ни одной грязной тарелки. На полу ни крошки. Ни разбросанной связки ключей, ни стопки нежелательной почты, ни скомканного кухонного полотенца на сверкающих столешницах. Я снова подумала, что, возможно, мне не повезло, что меня не взяли на эту работу. Я не была неряхой, но и не была одержима чистотой.

Он повернулся и прислонился спиной к раковине, сложив руки на груди.

— Ты хороший учитель.

— Прости?

— Я слышал, как ты давала детям урок йоги. Ты хороший учитель. Очень терпеливый.

— О! — я рассмеялась и поиграла с кончиками своих волос. — Спасибо. Я много лет преподавала танцы. И мне нравятся дети. Твои замечательные — очень вежливые и веселые. Я могу сказать, что они тоже умные.

— Спасибо. — он посмотрел в ту сторону, куда только что ушла Аделаида. — Они хорошие дети.

Я колебалась , но решила спросить. — Оуэн упоминал, что их мама живет в Калифорнии.

— Да. Она... мы... — выдохнул Остин, покачав головой. — Это не совсем обычная ситуация. Они были вроде как... незапланированные.

— Подарок-сюрприз?

Он кивнул. — Мы с их мамой познакомились, когда я был в отпуске в Калифорнии. Я был шокирован, когда она позвонила и сказала, что беременна.

— Она не хотела детей?

— Нет. Я тоже этого не знал, не в тот момент. Мне было всего двадцать пять.После того, как я провел большую часть своего детства, помогая растить своих братьев и сестер, и пошел работать к своему отцу сразу после окончания школы, я наслаждался своей независимостью. На самом деле, я почти... — он покачал головой. — Неважно. В любом случае, той неделью в Калифорнии я явно развлекался слишком безответственно.

— Но ты решил воспитывать их самостоятельно. — мое сердце забилось намного быстрее, когда я узнала об этом. Это делало его еще более сексуальным. — Это ответственно. Это удивительно, на самом деле. Многие парни побежали бы в другую сторону.

— Иногда я понятия не имею, что делаю.

Меня это удивило — признание в неуверенности. Он казался таким уверенным в себе.

— Похоже, ты отлично справляешься со своей работой, Остин.

— Я получал большую помощь, — сказал он. — Особенно от моего отца и сестры. Мы жили с ними до двух лет. Не думаю, что без них я пережил бы тот первый год.

— Мейбл сказала, что ты работаешь в компании своего отца?

— Да. И он с таким пониманием относился к моему графику, когда они были маленькими — он всегда говорил, что быть отцом — превыше всего, позволял мне приходить поздно и уходить рано, платил мне больше, чем брал сам. — он покачал головой. — Он спас меня.

Мое восхищение — зависть — к его дружной семье возросли. — Вот для чего нужна семья, верно? И принимать помощь от других, когда она тебе нужна, это нормально. Проблема в том, что когда ты принимаешь помощь, то позволяешь кому-то другому принимать все решения в твоей жизни. — я вздохнула. — Я никогда так больше не поступлю.

Прошло несколько секунд. — Вероника, это, конечно, не мое дело, но...

— Ты можешь спросить.

— Просто ты кажешься очень независимой. Как ему удалось получить такой контроль над тобой?

— Я много раз задавала себе этот вопрос, — сказала я со вздохом. — И правда в том, что это происходило постепенно. Как будто я не замечала, что это происходит, пока не стало слишком поздно. У Нила была такая манера преподносить все так, будто он "заботится обо мне". — я изобразила воздушные кавычки пальцами. — И я пообещала маме, что постараюсь позволить ему это.

— Он нравился твоей маме?

Я пожала плечами. — Она не знала его, не так, как знала я. Честно говоря, я тогда тоже не знала его настоящего. Мы встречались на расстоянии — я была в Нью-Йорке, а он в Чикаго. Но он часто бывал на Манхэттене по делам. И во всех его громких речах и обещаниях она увидела для меня жизнь, похожую на сказку.

— И ты хотела такой жизни?

— Я думала, что хотела, — честно призналась я. — Но...

— Ладно, мы готовы! — Аделаида ворвалась на кухню, Оуэн сразу за ней. — Мы можем идти?

— Да. — Остин взял свои ключи с крючка рядом с задней дверью. — Я отнесу твои вещи в машину, Вероника.

— Спасибо, — сказала я, наблюдая, как он уходит. В животе образовалась пустота, и я поняла, что это потому, что я не успела сказать то, что хотела: хотя я думала, что хотела такой жизни, она не оказалась сказкой. Это не притупило боль от того, что мне не хватает мамы, что в моей жизни не было ее безусловной любви, единственной, которую я когда-либо знала.

Мой отец бросил меня еще до рождения. Бабушка и дедушка не хотели меня видеть. И ни один мужчина, с которым я встречалась, не внушал мне доверия, необходимого для здоровых отношений. Когда я потеряла маму, я оказалась совершенно без связи, плыла пл течению в холодных, одиноких водах. Нил, по крайней мере, был спасательным кругом во время шторма. Но он не любил меня. Его семья не приняла меня. Я была чужой.

С другой стороны, подумала я, выходя вслед за детьми за дверь и захлопывая ее за собой, может быть, и к лучшему, что я не выложила все начистоту.

Остин не любил беспорядок.