— И с тех пор вы были одиноки?

— С тех пор я не в отношениях. Мне нравится моя независимость.

—Тебе не бывает одиноко?

— Никогда, — солгал я.

Она кивнула. — Мне тоже нравится моя независимость, но я думаю, что приятно делиться вещами с кем-то. Одна из причин, по которой мне нравилось быть Rockette, заключалась в том, что мы были как семья. Я не должна была позволять Нилу уговаривать меня уволиться.

— Почему он хотел, чтобы ты уволилась?

— Он не думал, что это подходящая работа для жены Вандерхофа, — она заключила его имя в воздушные кавычки и сморщила нос. — Наверное, что-то из этого сказала его мать.

Я хмыкнул. — Каждый раз, когда я слышу что-то об этом парне, то презираю его все больше.

Она усмехнулась. — Очень жаль, что тебя не было на свадьбе. Тебе бы понравилось шоу.

— Могу представить это довольно живо. Я слышал эту историю достаточно много раз.

— От детей?

Я пожал плечами. — Это маленький городок.

У нее отвисла челюсть. — Ты хочешь сказать, что люди говорят обо мне?

— Разумеется. — развеселившись, я скрестил руки на груди. — Я удивлен, что “Харбор Газет” до сих пор не вызвала тебя на интервью.

— О нет! — она хлопнула себя рукой по лбу. — Это так неловко.

— Почему? Ты поставила мудака на место. Он не может просто ходить и обращаться с людьми как с дерьмом и ожидать, что никто не будет возражать.

— Я знаю, но... — ее щеки порозовели еще сильнее. — Я просто не хочу, чтобы у людей было такое первое впечатление обо мне. Я дружелюбный человек. У меня хорошие манеры. Я хорошая девочка.

— Действительно? — вопрос вырвался сам собой.

Ее рука медленно упала на колени.

Я не знаю, что заставило меня сделать то, что я сделал дальше — возможно, все эти разговоры о ее бывшем завели меня. Возможно, все дело было в том, как она покраснела.

Черт, может, дело было в кроп-топе.

Я не спеша оттолкнулся от верстака, преодолевая расстояние в три фута между нами, пока не оказался перед тем местом, где она сидела на краю стола. Она раздвинула колени, и я сделал шаг ближе. Теперь ее бедра лежали на моих. Я коснулся ее губ большим пальцем, слегка потянув нижнюю губу вниз. Я почувствовал легчайшую ласку ее языка, когда ее глаза завладели моими.

У ее юбки был разрез, обнажающий одно колено, и я убрал руку от ее рта и положил ее на верхнюю часть бедра. Медленно я провел им вверх по ее ноге, пока мой большой и указательный пальцы не обхватили ее бедро. Я нежно сжал.

Она резко вдохнула.

Другой рукой я коснулся одного из локонов, обрамляющих ее лицо. Он был как шелк между моими мозолистыми пальцами. Она прижалась щекой к моей ладони и потерлась подбородком о тыльную сторону моей руки. Я закрыл глаза, все мое тело напряглось от сдержанности.

— Все в порядке, — прошептала она.

— Это не так, — процедил я сквозь зубы.

И когда я все еще не мог заставить себя пошевелиться, она поцеловала мою ладонь, затем внутреннюю сторону запястья, затем челюсть. Когда я открыл глаза, то увидел, что Вероника откинулась назад, опираясь на локти, ее топ задрался, обнажая полоску кожи на животе.

Не в силах сопротивляться, мои губы коснулись ее живота. Ее мышцы дрожали. Я медленно проложил поцелуями дорожку по ленте мягкой, теплой кожи. Затем я прижался лбом к ее животу, вдыхая ее аромат, желая ее, страстно желая расстегнуть топ, запустить руку ей под юбку, завладеть ртом друг-друга. Мое желание к ней было мощнее ядерной бомбы.

— Папочка?— я резко выпрямился и посмотрел на открытую дверь гаража, ожидая увидеть Оуэна, стоящего там с растерянным выражением лица. Но там никого не было.

— Это монитор. — Вероника все еще учащенно дышала, ее грудь быстро поднималась и опускалась.

Сердце бешено колотилось, я поспешил из гаража под дождь.

Я был удивлен, что он не чувствовался на моей коже.