Я позволяю ему кричать об этом. Что еще он может делать, кроме как шуметь? У него отняли власть. Все, что он может делать, это лязгать, как пустая консервная банка, которую пинают по улице.

- Ты... - Он тычет в меня пальцем. - Ты предал меня. Ты предал свою собственную семью.

- Я защищаю то, что для меня важно. Если бы ты сделал это, возможно, ты бы не оставил после себя столько разрушений. - Я указываю на дверь. - Мистер Стинтон, ваших оставшихся акций больше не хватает, чтобы обеспечить тебе место в совете директоров. Я вынужден попросить вас уйти. - Я отодвигаю стул во главе стола. - Или вас выпроводят.

Папа совершает еще один отчаянный обход комнаты.

На него никто не смотрит.

Никто не предлагает ему передышки.

О, как пали могущественные.

Он выбегает, хлопая дверьми с такой силой, что они ударяются о стену. Отступление - его единственный вариант. По крайней мере, он идет по этому пути с изяществом. Хотя я играю жестко, я действительно не хотел, чтобы моего собственного отца уводили из компании.

Когда воцаряется тишина, члены совета вскакивают на ноги.

Один за другим.

Пока все не встанут.

Затем они аплодируют.

- Поздравляю, мистер Стинтон.

- Мы с нетерпением ждем, как вы воскресите Stinton Group из мертвых. Снова.

Я киваю и смотрю, как они выходят.

Когда Тревор тоже пытается уйти, я хватаю его. - Ты. Давай поговорим.

- Я впечатлен, старший брат. Я не знал, что кто-то может пойти против папы и победить. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. - Он одергивает куртку и ухмыляется. - Просто продолжай выплачивать чеки, спаси меня от тюрьмы, и я не буду путаться у тебя под ногами.

Я хмуро смотрю на него. - Тревор.

Он останавливается и оглядывается на меня.

Я складываю пальцы домиком. - С этого момента и впредь я тебя увольняю.

- Что? - Его глаза вылезают из орбит. - Ты не можешь этого сделать. - Подойдя ко мне, Тревор орет: - Я отдал тебе свои акции. Взамен ты всегда ведешь мои дела. Таков был уговор.

- И эта сделка расторгнута. - Я поднимаюсь во весь рост и смотрю сверху вниз на своего младшего брата. - С этого момента ты будешь работать за все, что зарабатываешь. Ты пойдешь на общественные работы. И если ты снова попадешь в беду, я не собираюсь вносить за тебя залог. - Я кладу руку ему на плечо. - Но я буду навещать тебя в тюрьме.

У него отвисает челюсть.

- Ты мой младший брат. Я люблю тебя. Но мне надоело убирать за тобой.

У меня звонит телефон.

Я убираю руку с его плеча и выуживаю устройство из кармана.

- Макс, не поступай так со мной! - Тревор кричит. - Макс! Мааааааакс!

Имя Хадина заполняет экран моего телефона.

Я киваю Хиллсу, который удовлетворенно кивает мне в ответ, и выхожу из зала заседаний. Прижимая телефон к уху, я рычу: - Хорошее время. Я как раз подумывал отправиться на ипподром.

Корона Stinton Group официально на моей голове, но мне не терпится сбросить ее. Всего на мгновение.

- Подумал, что ты можешь так сказать. Именно поэтому я затеял небольшую игру. Хочешь поиграть?

Я смеюсь. Хадин был таким с тех пор, как я в детстве бегал по ипподрому его семьи.

У меня есть игра. Хочешь поиграть?

Эти игры последовали за нами во взрослую жизнь. Хотя сейчас ставки выше, чем леденцы на палочке и игрушечные пистолеты.

- Да, и какой приз? - Я ослабляю галстук.

Мне приятно чувствовать солнечные лучи на своем лице.

- Ты узнаешь, когда приедешь сюда.

Я смеюсь, а затем поворачиваюсь к Хиллсу. - Теперь ты второй в команде, Хиллс. Ты можешь разобраться с делами, пока я ухожу?

- Ты не собираешься сразу окунуться? У нас много дел.

- Не-а. - Я качаю головой. – Stinton Group больше не собирается меня поглощать. Кроме того, я слышал об этом маленьком умении, называемом делегированием ...

Он смеется и отдает мне честь. - Я буду держать оборону.

Я киваю, сажусь в Черную красавицу и мчусь на ипподром.

- Что ты хочешь выставить на продажу? - Я моргаю, уверенный, что неправильно расслышал Хадина. Или, возможно, слишком долгие часы споров с матерью-свахой повредили его мозги.

Все, что я знаю, это то, что он не может быть в здравом уме.

- Ты выставляешь на продажу свою винтажную машину? - Я быстро моргаю, уверенный, что он скажет мне, что я ослышался.

- Ага. Таковы ставки. Победитель получает самую дорогую машину другого или проигравший должен исполнить его одно желание. Может быть что угодно. Что бы это ни было, они должны это дать.

- Мне не нужно от тебя исполнения желаний, Хадин. Я беру твою машину.

- Никогда не знаешь наверняка. Я мог бы взять Красную красотку.

Я рычу на него: - Ни за что.

- Ты в деле?

Я думаю о своей любимой машине. Затем подсчитываю шансы Хадина на победу в этой гонке. Он хорош, но мне не терпится избавиться от нервотрепки, вызванной переходом на сторону Stinton Group.

- Договорились. - Я пожимаю ему руку. - Приготовься отдать своего ребенка.

- В твоих мечтах, Стинтон.

Я смеюсь. - Ты уверен, что победишь?

- Я уверен, что даже если ты выиграешь, ты попросишь исполнить желание.

У меня причуда с бровями.

Хадин хлопает меня по спине. - Иди одевайся.

Я захожу в раздевалку и изо всех сил стараюсь не думать о Дон.

Это чертовски невозможно. Ее нет в зале ожидания, ее темная кожа блестит, как будто она светится изнутри. Ее нет в раздевалке, смех разносится в воздухе. Ее нет на ипподроме в костюме. Но мое воображение рисует ее повсюду.

Я почти рад, что Хадин уже в машине, когда я выезжаю на трассу. Я не в настроении сейчас болтать без умолку. Я просто хочу вести машину. Как можно жестче и быстрее.

Я сажусь в машину, и мои пальцы крепче сжимают руль. Я жду, пока не увижу, что флажок опущен, а затем нажимаю ногой на газ.

Хадин прямо у меня на хвосте. Двигатель машины ревет, и я чувствую прилив адреналина от разгона машины до опасных скоростей. Все дело во времени и месте. На шоссе это преступление. Но на ипподроме другие правила. Мир принадлежит фанатикам скоростей.

В какой-то момент мы с Хадином оказываемся ноздря в ноздрю. На секунду я заглядываю в машину Хадина и, клянусь, вижу в шлеме коричневое лицо вместо бледного.

Прежде чем я успеваю рассмотреть его поближе, Хадин обгоняет меня, и я резко нажимаю на тормоза.

Черт.

Я продолжаю видеть Дон повсюду. Это сбивает меня с толку.

Ее здесь нет.

Я стискиваю зубы и сосредотачиваюсь на том, чтобы догнать Хадина. Я ни за что не отдам Красную красотку. Ни за что на свете.

Я, наконец, сокращаю дистанцию между нами на последнем круге. Мы едим ноздря в ноздрю.

По моему лицу катится пот.

Двигатель ревет, и машина дрожит подо мной, как тигр, жаждущий высвободить свою мощь.

Я переключаю передачу и вырываюсь вперед Хадина, перелетая финишную черту с чистой победой.

В приложении я жду, когда появится Хадин, чтобы я мог ткнуть ему в лицо о потере. Я не позволю ему нарушить свое обещание. Он предложил свою винтажную машину, и я беру ее. Я собираюсь припарковать его прямо рядом с Красной Красавицей. Ей все равно становилось одиноко.

Позади меня раздаются шаги. Я оборачиваюсь, дразнящее слово слетает с моих губ, но оно умирает немедленной и насильственной смертью, когда я вижу кого-то намного меньше и стройнее, чем гигантский медиамагнат, шагающего ко мне.

Прежде чем я успеваю хорошенько рассмотреть ее глаза, я знаю, что это Дон. Просто по тому, как учащенно бьется мое сердце. Это подтверждается тем, как она ходит, тем едва уловимым движением бедер взад-вперед, которое сводит меня с ума.

Она срывает с головы шлем, и ее афро-платье взрывается во всем своем великолепии, достигая небес, как будто оно принадлежит пухлым облакам.

Ее лицо блестит от пота, но ничто не блестит так сильно, как ее темно-карие глаза.

Она передо мной.

Срань господня.

Она действительно передо мной.

- Привет, Макс. - У нее тихий и страстный голос, и в нем все, из чего состоят мечты.

Я остаюсь на месте, смотрю на нее сверху вниз и надеюсь всем своим существом, что это не сон. Если это так, я никогда не хочу просыпаться.

- У нас была сделка. Проигравший либо отдает свою машину, либо исполняет твое одно желание. - Она прижимает шлем к боку. Скользит ко мне, как долбаное видение. - Так что же это будет?

Я быстро моргаю.

Приходит осознание, и вместе с ним приходит великолепная волна облегчения, радости и любви.

Я не могу поверить, что когда-то относился к этой невероятной, красивой, потрясающей женщине как к пешке. Как я мог причинить ей боль? Если бы я мог вернуться и ударить того себя, каким был восемь лет назад, я бы сделал это не задумываясь.

- Макс.

То, как она называет мое имя, похоже на песню.

Ее губы изгибаются в улыбке, когда я теряю дар речи, и при виде ее улыбки мое сердце подпрыгивает.

Неудивительно, что я не мог избавиться от мыслей о ней.

Неудивительно, что она шептала мне это в каждый момент моего бодрствования и во всех моих снах.

Я принадлежу ей.

Она завладела мной с гораздо большей утонченностью и с гораздо меньшим милосердием, чем я ею.

- Я выбираю... - Мой голос хриплый и скрипучий: - Исполни мое желание, Дон.

Она делает шаг ко мне. Вздергивает подбородок до упора.

Предвкушение заряжает воздух.

Мой хорошенький маленький механик.

Искорка, которая уничтожила меня.

Я ничего не могу поделать с тем, как улыбка расплывается по моему лицу, когда она подпрыгивает на кончиках пальцев ног. Густые ресницы трепещут. - Скажи мне свое желание, и я исполню его.

Она ангел, спустившийся на землю.

Черт.

Я собираюсь воспламениться от силы адреналина, бурлящего во мне.

Как я жил без нее так долго?

Она настолько сногсшибательна, что я как будто даже не заслуживаю смотреть на нее. Как будто это привилегия, которую я должен заслужить.

- Макс. - Она кладет свои темные, тонкие руки мне на подбородок. Ее мозоли трутся о мою щетину. Аромат ее духов — цветов и машинного масла, мягкий и стойкий — вызывает привыкание. Это намного лучше, чем я помню.

Черт возьми, да.

Тебе лучше поверить, что я хорошо и серьезно обдумываю это желание. Если бы я мог что-нибудь получить, сделать что-нибудь для Дон Баннер, что бы это было?