- Да, итак, я позволю отснятому материалу показать вам, что произошло дальше. - Мила подносит телефон к камере. Кадры, на которых поезд врезается в бампер ее машины, наполняют меня ужасом. Я прикрываю рот и отшатываюсь. На экране задняя часть ее машины сминается, как гармошка, а затем летит по кругу, едва не сбивая установленное вокруг нее видеооборудование.

- Я не знаю, что пошло не так. Мы заплатили за эту дорогую новую деталь для машины. Она стоила, наверное, тысячи долларов. Но я не скупилась на это. Я подумала: - Если это улучшит работу моей машины, тогда неважно. Но все же. - Она печально качает головой. - Они сказали мне, что этот механик был законным, но я начинаю сомневаться, понимаете? Потому что посмотрите на моего ребенка? Сегодня утром с ней все было в порядке, а теперь она вся в ссадинах и синяках. - Мила по команде пускает слезы. Они мерцают в ее красивых голубых глазах и заставляют ее выглядеть более жалкой, чем щенок, брошенный под дождем. - И я просто так разочарована, потому что все, чего я хотела, - это чтобы моя машина работала должным образом. Они даже этого не делали. - Слезы начинают литься быстрее. - Простите. Я не думаю, что могу больше говорить об этом. Я так расстроена. - Мила хватает свой телефон и резко обрывает видео.

- Что ж, это было драматично, - бормочет Хадин.

Холодная дрожь начинается у основания моей шеи и спускается к животу. - Хадин, отвези меня в гараж.

- Макс попросил меня отвезти тебя домой. - Он смотрит на мой телефон. - И я начинаю понимать почему. Мила Дюбуа только что превратила тебя в горячую тему. Автомастерская будет кишеть таблоидами…

- Мне все равно.

- Но…

- Я же говорила тебе. Макс меня не контролирует, и таблоиды меня не беспокоят. Теперь, либо ты отвезешь меня туда, либо я выпрыгну из этой машины и попытаю счастья автостопом.

Хадин изучает мое лицо и, вероятно, решает, что я гожусь для угрозы, потому что он жмет на тормоза и разворачивается.

Я прикусываю нижнюю губу, снова прокручивая видеозапись. Мила сказала, что у ее машины были те же симптомы. Это доказывает, что я была прав насчет коробки передач. Изменение этой детали на самом деле не исправило условия, из-за которых машина остановилась.

Гнев ярко горит в моих венах. Что, если бы кто-то пострадал? Что, если один из членов экипажа споткнулся, сталкивая сломанный вагон с железнодорожных путей, и поезд расплющил чьего-то сына или дочь, как блин?

Я не знаю, на кого мне следует направить этот гнев — на главного механика, который без колебаний отверг мои слова, или на босса, который вообще назначил этого механика ответственным за ремонт.

Не играй в игру обвинений, Дон. Сначала ты должна решить проблему.

Мой телефон вибрирует.

САННИ: Безопасно ли возвращаться домой? Хочешь спрятаться на ферме?

Я: Со мной все в порядке. Я иду в автомастерскую посмотреть, что можно сделать.

САННИ: Мы позаботимся о Бет, пока ты не разберешься с этим.

Поток благодарности почти захлестывает меня. Санни и Даррел были такими постоянными друзьями. Такое чувство, что связь моей дочери с Бейли позволила мне обрести собственную гавань.

САННИ: Она может переночевать у нас, если ей нужно.

САННИ: Кроме того, Даррел спрашивал, не хочешь ли ты, чтобы мы наняли юристов.

Я: юристы?

Для чего мне нужны юристы?

САННИ: Подать в суд на людей, делающих грубые комментарии. У Алистера на быстром наборе целая пачка кровожадных комментариев.

Хадин прочищает горло. - Возможно, сейчас неподходящее время поднимать этот вопрос, но звонит Макс. - Он кивает на свой телефон, который лежит в подставке рядом с приборной панелью. - Он, наверное, проверяет, как ты.

- Не отвечай, - рассеянно бормочу я, переходя к комментариям под видео.

От того, что я вижу, у меня почти перехватывает дыхание.

Давайте отключим тормоза на ее машине и посмотрим, понравится ли ей это.

Она вообще настоящий механик?

Шлюха.

Я знал, что это розыгрыш. Stinton Group натянула всем нам лапшу на уши.

Вот почему я не доверяю женщинам выполнять мужскую работу.

Я так разочарован. Я действительно болел за нее.

Вы думаете, она пыталась убить Милу Дюбуа намеренно?

Ой.

Никогда раньше на меня не смотрели с такой враждебностью. Эти слова, как миниатюрные бомбы, взрываются у меня на лице.

Конечно, я боролась с дурным мнением людей, но большинство из них я завоевала своими способностями, если не упорством. Это другое. Это более жестоко. Это несправедливо.

- Что ты читаешь? - Пристально спрашивает Хадин.

Я впиваюсь пальцами в телефон, борясь со своими эмоциями.

Быть все время сильной - отстой.

Это значит, что я не могу разрыдаться, когда мне хочется.

- Я думаю, ты не знаешь, но люди в Интернете могут быть ужасными. - Он бросает на меня взгляд. - Ваня - супермодель больших размеров. Я не могу сказать тебе, сколько раз люди оставляли неприятные комментарии под ее фотографиями. Это отвратительно. Они действительно говорят что угодно о ком-то, кого даже не знают.

- Мне не нужны твои ободряющие речи. Я в порядке.

- Дон.

- Я в порядке. - Я прячу свое разбитое сердце, свой страх и тихую оборонительную ярость глубоко внутри.

Мои пальцы расслабляются и соскальзывают с телефона.

Сначала исправь это.

Я должна собрать все воедино, прежде чем смогу защитить себя.

У меня начинает звонить телефон.

Это Стинтон.

Я сразу сбрасываю.

Хадин замечает это и хмуро смотрит на меня. - Ты знаешь, что только что подтолкнула быка, верно? Он не успокоится, пока не услышит, что с тобой все в порядке и ты далеко от этого бардака.

- То, что делает Макс Стинтон, не имеет ко мне никакого отношения.

- Он, наверное, в ярости из-за этого.

- Конечно, это так. Люди снова нападают на Stinton Group.

Хадин вздыхает так, как будто полностью разочаровался во мне.

Мне все равно.

Я уже просматриваю свои решения.

Перво-наперво я должна найти способ вернуть эту машину в свой магазин.

Мила Дюбуа только что излила ненависть на всю мою профессиональную карьеру, но миру будет все равно, что я сказала Генри, что он на ложном пути.

Мила не звала Генри.

Она позвала меня.

И поскольку я являюсь лицом Stinton Auto, все разочарованы.

Это не может так закончиться.

Я должна дать отпор.

Я докажу, на что я действительно способна.

Хадин притормаживает перед автомастерской, и я замечаю фотографов, столпившихся вокруг гаража. Клинт и другие механики там, пытаются заставить их уехать.

Чувство вины сильно бьет меня под дых. Большинство из этих парней - трудолюбивые мужчины, которые просто хотят приносить домой стабильную зарплату для своих семей. Они не подписывались на этот цирк. Они не просили, чтобы им в лицо совали камеры, не просили, чтобы их жизни рассматривали в микроскопы из-за меня.

Сожаление пригвоздило меня к месту.

С детства я ненавидела саму идею о том, что я особенная. Я не хотела, чтобы ко мне относились по-другому, потому что я женщина, которая любит чинить машины. Я хотела, чтобы мужчины пожимали плечами, когда видят меня. Я хотела, чтобы клиенты верили мне на слово. Кивать и делать вид, что ничего особенного я не знаю о карбюраторах и датчиках положения дроссельной заслонки.

Но я пошла на компромисс со своими ценностями. Вместо того, чтобы твердо держаться за то, кто я есть и во что верю, я полезла в эту кроличью нору, пытаясь выставить себя в глазах общественности.

Теперь в эту историю втягивается Клинт. Все мои коллеги пытаются помешать репортерам ворваться в гараж. И девушек, которые хотят стать механиками, ждет еще одна неудача, потому что мужчины будут думать об этом скандале, когда увидят женщину, пытающуюся добиться серьезного отношения в мире авторемонта.

Не думай об этом, Дон. Ты не можешь сломаться сейчас.

Я проглатываю слезы и тянусь к ручке машины.

Хадин хмурится. - Дон, я действительно не советую тебе этого делать. Я видел, какими могут быть папарацци. Они как акулы, почуявшие кровь, даже среди влиятельных знаменитостей. Представь, какими беспощадными они будут с нормальным человеком.

Я открываю дверь.

- Позволь мне отвезти тебя домой. - Голос Хадина понижается до серьезного тона. Бьюсь об заклад, именно такой он использует на работе со своими подчиненными. Или когда он чем-то расстроен и устал быть вежливым. Он больше не просит. И, держу пари, если бы он знал меня лучше, он попытался бы физически удержать меня.

- Нет.

- Дон.

Клянусь, я вижу момент, когда он подумывает схватить меня. Не уверена, сделал бы он это ради Стинтона или ради меня.

Я выхожу из его машины и повыше закидываю сумочку на плечо. - Спасибо тебе за поездку. И за то, что был моим штурманом во время сегодняшней гонки. Несмотря на то, что мы не выиграли, это было весело.

Его карие глаза умоляют меня остаться и позволить кому-нибудь другому справиться с этим. Позволить мужчине справиться с этим. Позволить Стинтону справиться с этим.

Я хлопаю дверью и сталкиваюсь лицом к лицу с репортерами.

Они меня еще не видели, но это только вопрос времени.

Эти камеры.. если меня запишут, будут ли они еще больше критиковать меня? Выставят ли они меня той, кто солгала о своих способностях? Кем-то, кто стала бы охотиться на мечты маленьких девочек, которые хотят работать в области, которая их не приветствует? Они назвали бы меня лицемеркой?

Это не имеет значения, Дон. Продолжай идти.

Я делаю один шаг впереди другого.

Потом еще один.

Потом еще один.

Я чувствую себя опустошенной.

Я боюсь продолжать давить, но есть ли у меня другой выбор, кроме как быть сильной?

- Вот и она! - Оператор поворачивается ко мне.

Другие журналисты подпрыгивают и сосредотачиваются на мне, замечая, как я медленно иду к дверям гаража. Толпа, как один, поворачивается в мою сторону.

Мгновение никто не двигается. Затем, словно выпущенная стрела, они устремляются ко мне, глаза сверкают от скандала, а губы выплевывают вопросы, которые сливаются в какофонию шума.