Глава 21

Когда я выхожу из автобуса, на стоянке стоят полицейские машины.

Мигающие красные и синие огоньки что-то активировали внутри меня на клеточном уровне. Я чувствую, как это прокатывается по мне, и внезапно в моей голове возникает картина, как я стою на коленях на холодном бетоне у глубокого края бассейна и смотрю, как отец Девона вытаскивает тело Дарси из воды.

Я с трудом пробираюсь через парковку, двигаясь так, словно к моим ногам прилипли шлакоблоки. Добравшись до тротуара, я перестаю двигаться вперед и застываю на месте, просто пытаясь удержаться от падения на землю.

Что, если они здесь из-за Дарси? Может быть, они узнали, кто ее убил, и это другой студент. Или, может быть, они этого не сделали, и они здесь, чтобы снова арестовать Девона.

— Элли? — голос рядом со мной зовет. — Элли, пошли.

Чья-то рука сжимается вокруг моей руки, и я реагирую, отталкивая человека от себя и крича.

— Эй! Что, черт возьми, с тобой не так? — кричит Морган, отшатываясь назад.

— Прости! — восклицаю я. — Мне очень жаль. Ты в порядке?

— Да, а ты?

— Что происходит? — спрашиваю я ее. — Почему здесь полиция?

— Я не знаю. Ты думаешь, это как-то связано с Дарси?

Я пожимаю плечами.

— Пойдем, — говорит она.

Морган снова кладет руку мне на плечо, и на этот раз я позволяю ей провести меня внутрь здания.

Войдя, я обнаруживаю, что стены увешаны ксерокопиями бумаг. Студенты задерживаются в коридоре с мобильными телефонами в руках, пытаясь сделать фотографии и видеозаписи всего этого, в то время как пара учителей расхаживают взад и вперед по коридору, крича им, чтобы они убрали свои телефоны, и срывая бумаги со стен.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — задает вопрос Морган.

Я прищуриваюсь и проталкиваюсь сквозь толпу, пытаясь рассмотреть получше. Стенограммы текстовых сообщений и электронных писем покрывают стены.

— Думаю, все, что говорят о Парксе, правда, — говорит Тревор, подходя ко мне сзади.

Общий шум стихает, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как полиция ведет мистера Паркса по коридору к боковым дверям.

— Извини, Элли, — произносит Девон рядом со мной. — Думаю, тебе придется найти настоящую работу.

Я поворачиваюсь к нему лицом, но ничего не говорю.

— Увидимся позже, — говорит он и уходит.

— Боже мой, — стонет Морган. — Ты думаешь, они отправят нас всех домой? Похоже, ради этого нам всем следует отправиться домой.

Я уже собираюсь согласиться, но тут по внутренней связи раздается голос, доказывающий, что мы обе неправы.

— Внимание, ученики, — произносит голос. — У вас есть одна минута, чтобы очистить коридоры и явиться на свой первый урок. Все, кто еще останется в коридоре, проведут вечер под стражей.

— К черту это, — говорит Тревор. — Пошли.

— О, я принесла тебе пару костюмов, чтобы ты надела их на вечеринку в эти выходные, — кричит Морган мне вслед, ускоряя шаг в другом направлении. — Я принесу их тебе за обедом!

— За ланчем? — Я старалась избегать нашего столика и кафетерия в целом, насколько это было возможно, после моей ссоры с Одри, не желая видеть ее или Девона. У нас вместе проходят занятия по математике, и обычно мы сидим вместе, но после того дня за обедом она отошла в другой конец комнаты и тоже устроила по этому поводу грандиозную сцену. — Но...

— Не беспокойся об Одри, — говорит она. — Она все равно с нами не сидела. Но я собираюсь сказать тебе то же самое, что сказала ей.

— Что это? — Спрашиваю я.

— Извинись и смирись с этим. Я уже потеряла одного лучшего друга, и вы обе делаете это намного хуже.

На каком-то уровне я знаю, что она права. Я также знаю, что если кто-то и собирается извиниться, то это бремя ляжет на меня, но это не значит, что я это сделаю.

— Это было потрясающе, — смеется Тревор, когда мы направляемся в спортзал. — Интересно, кто сегодня будет вести занятия. Очевидно, не Паркс.

— Да, очевидно, что нет, — отвечаю я. Интересно, я тоже должна чувствовать себя виноватой из-за этого.

Оказалось, что директор был тем, кто вел уроки физкультуры, и Морган была права, что мне не нужно было беспокоиться об Одри. Она разделила свой обеденный перерыв между сидением с другими чирлидершами и сидением на коленях у Девона. Я примерила костюмы, которые она принесла мне после школы, и остановила свой выбор на костюме черной кошки, у которого, по крайней мере, была кожаная юбка, достаточно длинная, чтобы прикрывать мои ноги.

Я убираю его в свой шкафчик, затем готовлюсь к нашей первой игре в волейбол после мемориала. Выхожу на корт, чтобы размяться со своей командой, пока не прозвучит сигнал к началу матча. Занимаю свое место на боковой линии, пока они представляют игроков, затем выхожу на позицию крайнего нападающего рядом с Морган.

Другая команда подает первой, и мяч улетает далеко за пределы поля. Это дошло до Морган, которая подсказала мне легкий момент для гола.

— Промажь, шлюха! — вопит кто-то из толпы, прежде чем я бью по мячу. Это застает меня врасплох настолько, что я едва дотрагиваюсь внешней стороной своей руки, а мяч слишком медленно пролетает над сеткой и легко отбивается другой командой.

Я бросаю взгляд через плечо и вижу, как Одри смеется в стороне, нависая над Девоном.

— Элли Харгроув — шлюха! — кричит она.

Стискиваю зубы. К черту извинения. Я собираюсь убить их обоих, черт возьми.

Следующие два раза я буду готова. Может быть, я немного перегибаю палку, нанося удары, которые должны были нанести мои товарищи по команде, но в следующих двух розыгрышах я загоняю мяч прямо в землю и подаю, ведя нашу команду вперед.

— Давай, Элли! Делай то, что у тебя получается лучше всего! Подавись! — орет Одри, когда я отступаю от очереди.

— Вы собираетесь что-нибудь с этим делать?! — кричу тренеру Дэвису.

Она качает головой, но подходит и говорит что-то Одри, чего я не слышу, которая только смеется. Отстранившись, она хватает Девона за рубашку, притягивает к себе и целует в губы.

Я вижу красный. И больше ничего.

Сильно бью мячом, но не в сетку, попадая ей прямо в лицо, и следующее, что помню: я на трибунах и замахиваюсь на нее. Руки тренера обвиваются вокруг моей талии и пытаются оттащить меня назад, пока я борюсь с ней, отчаянно пытаясь вцепиться в любую часть тела Одри, до которой могу дотянуться.

— Убирайся! — кричит тренер. — Убирайся отсюда, Элли. Иди домой. С тобой покончено.

— Но она...

— Посмотри на нее! — говорит она. — Посмотри, что ты сделала с ее лицом. Посмотри на свою команду! Ты тут закончила, Элли. Иди в душ и сдай майку.

Сдать майку? Нет.

Нет, я не могу.

— Пожалуйста, не выгоняйте меня из команды, — умоляю я. — Это все, что у меня есть.

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем нападать на другого ученика посреди матча! — говорит она. — Не ставь свою команду в неловкое положение еще больше, чем ты уже сделала. А теперь иди.

Я смотрю на площадку и вижу, что все они смотрят на меня, и другая команда тоже. Вижу безмолвную мольбу в глазах Морган о том, чтобы я просто ушла, пока не сделала еще хуже, поэтому так и делаю. Беру свою сумку и пытаюсь высоко держать голову, не давая слезам пролиться, пока пересекаю спортзал в сторону раздевалки.

Раздеваюсь, накрываюсь полотенцем и направляюсь в душ. Я задергиваю за собой занавеску, включаю воду и жду, пока она не согреет мою руку и от холодного кафельного пола не поднимется пар, прежде чем повесить полотенце на стенку душа и встать под струю. Как только я это делаю, позволяю себе заплакать.

Я была неправа, когда сказала Девону, что мне нечего терять — у меня была еще одна вещь.

Рыдаю под водой еще долго после того, как она остывает, позволяя ей стекать по моему лицу, задаваясь вопросом, что, черт возьми, мне теперь делать и как мне выползти из могилы, которую я вырыла для себя.

Не думаю, что могу так дальше делать.

Я в замешательстве открываю глаза, когда понимаю, что воду отключили, и, повернувшись, вижу Девона, стоящего на небольшом расстоянии от меня.

Я хватаю со стены полотенце и оборачиваю его вокруг тела, прижимая к груди и изо всех сил стараясь прикрыться.

— Похоже, вода была холодной, — говорит он.

— Убирайся, Девон! Сейчас же!

— Нет, я не думаю, что уйду, — говорит он, сокращая расстояние между нами. Он проводит пальцем по моей левой щеке. — Я не хотел, чтобы тебя выгнали из команды. Не знаю, что с тобой делать. Я хочу причинить тебе боль, но не хочу, чтобы что-то еще причиняло тебе боль. Ты можешь это понять?

— Нет, я не могу. Вовсе нет.

Я никогда не хочу причинять ему боль. Никогда.

— Это тот душ?

— Нет, — говорю я ему. — Я в него не хожу.

Он хмурится, и его глаза пробегают по моему телу, задерживаясь на груди, а затем на обнаженной коже около центра. Внезапно я осознаю, насколько плохо полотенце прикрывает мое тело. Я пытаюсь сжать его покрепче, хотя его взгляд наполняет мое нутро теплым, влажным жаром.

— Ты причиняла себе боль? — спрашивает он.

— Пожалуйста, просто уходи.

Он распахивает полотенце и проводит руками по моим бедрам, останавливаясь, чтобы провести по свежим струпьям возле талии.

— Элли... — произносит он и качает головой.

— Нет, — говорю я. — Не тебе меня судить. Оставь меня в покое.

Я пытаюсь обойти его, но его руки удерживают меня на месте.

— Ты этого хочешь? Вчера ты умоляла меня трахнуть тебя.

— Это было до того, как я узнала, что ты трахаешься с Одри. Сейчас я бы и пальцем к тебе не прикоснулась, — усмехаюсь.

Он смеется, как будто в этом есть что-то смешное.

— Я никогда не трахал Одри.

Одна рука лежит на моем бедре прямо под порезами, а другой он проводит костяшками пальцев по обнаженной коже на моем животе. Он проводит линиями вверх и вниз по моему естеству, опускаясь достаточно низко, чтобы заставить меня втянуть воздух сквозь зубы.

— Не надо, — выдавливаю я.

— Не надо что? — спрашивает он. — Трогать свою киску?

— Да, — слабо отвечаю я.

Но он все равно опускает руку ниже и начинает потирать мой клитор медленными круговыми движениями двух пальцев.