16. САЛЛИ

Еще долго после того, как лег в кровать, я бодрствую.

Не могу перестать представлять своего смеющегося отца, когда он сказал, что ему заплатили всего сорок восемь баксов за прыжок с крыши.

Он никогда раньше не рассказывал мне эту часть истории, а только то, что это был самый удачный день в его жизни.

— Ты должен верить в судьбу. Не было другого способа, чтобы такой мужлан, как я, когда-либо встретил такого ангела, как твоя мама.

Я уже много лет не слышал, чтобы он так смеялся. И не видел, чтобы он так ел. Еда Тео просто неотразима.

При свете свечей она выглядела словно картина нарисованная маслом — мягко светящаяся кожа, бесконечная глубина проникновенных голубых глаз…

Она заставляет тебя чувствовать то, что чувствует она, просто глядя на тебя в ответ. Это нервирует. И опьяняет.

Могу сказать, что она нравится моему отцу, а это бывает крайне редко.

Я же предпочитаю держать людей… на расстоянии.

Но Тео другая. Она проникает сквозь мои барьеры.

Проходит сквозь весь этот обман, не желая играть со мной в игры.

Я ничего не делаю...

Нет, делаешь.

Я потею под простынями, просто думая о том... как она смотрела на меня. Ощущение, что меня поймали.

Кажется, я не могу перестать флиртовать с Тео.

Я хочу остановиться, когда она просит меня об этом. Но потом она говорит что-то своим мягким, музыкальным голосом или дарит мне одну из своих застенчивых, мимолетных улыбок, и я ничего не могу с собой поделать. Я хочу рассмешить ее, хочу заставить ее покраснеть и больше всего хочу сократить расстояние между нами.

Но потом я думаю об уязвимости на ее лице, о болезненной честности, когда она сказала: — Мне будет больно…

И я чувствую себя куском дерьма из-за того, что давлю на неё.

Потому что я действительно, по-настоящему не хочу причинять боль Тео.

Чем больше я узнаю ее, тем больше понимаю, что не могу с ней так поступить. Ей и так пришлось несладко.

И самое главное…

Она этого не заслуживает.

Тео добрая, трудолюбивая, талантливая, творческая, искренняя… Что бы ни произошло между нами, что бы ни случилось с этой сделкой, после встречи со мной, она превратится в лучшую версию себя. Это обещание я даю себе прямо сейчас. А я всегда выполняю свои обещания.

Я переворачиваюсь, мне слишком жарко, чтобы спать. Мне нужен стакан воды.

Выскользнув из-под простыней, я иду по коридору босиком и без рубашки, в одних боксерах. Уже далеко за полночь, Тео, должно быть, спит.

Но когда я прохожу мимо ее двери, слышу звук… низкое, вибрирующее жужжание.

Я замираю, босые ноги погружаются в ковер.

Тихий стон Тео перекрывает жужжание. Звук то затихает, то нарастает длинными, ленивыми рывками, а ее вздохи и стоны звучат в ритме с гулом.

Боже мой. Она использует вибратор.

И использует его... чертовски безжалостно.

— Пожалуйста... — стонет Тео. — О боже, пожалуйста...

Черт возьми.

Это самое горячее, что я когда-либо слышал, находясь в трех метрах по другую сторону этой двери.

Если бы Тео знала, что я это слышу, она была бы в ужасе… мне следовало бы развернуться и пойти обратно в свою комнату.

Но тут она издает еще один хныкающий стон, и волна жара накатывает на меня, увлекая, как прилив, пока мое ухо не оказывается прижатым к двери.

— Оооо... — стонет она. — Оооо, даааа....

Господи, блять, Иисусе, это нечестно.

Я хочу быть хорошим парнем, правда хочу... но просто не могу уйти. Не тогда, когда Тео тяжело дышит и обливается потом по ту сторону двери.

Жужжание усиливается. Я не знаю, что у нее там, но клянусь, она только что прибавила скорость.

Ее крики громкие, отчаянные и глубоко эротичные. Они проникают в основание моего черепа и вызывают дрожь по всему телу…

Я бы все отдал, чтобы увидеть, как выглядит ее лицо прямо сейчас. Открыты ли у нее глаза или закрыты. Как она лежит на кровати…

А еще лучше… я бы отдал свою машину, чтобы узнать, о чем она думает.

— Ох! — кричит Тео. — Ох!

Жужжание звучит, как десять тысяч разъяренных шершней.

Я трогаю свой член через трусы. Он пульсирует, как в лихорадке, твердый, набухший и умоляющий в освобождение.

Мне надо срочно убираться. Примерно через пять секунд…

Вздохи Тео становятся все чаще. Вибратор издает цикличный звук, как будто она водит им кругами в каком-то очень интересном месте. Никогда еще дверь не вызывала у меня такого отвращения. Я прям навалился на неё всем телом.

Вибратор издает короткий, хаотичный звук и резко замолкает.

— Черт! — восклицает Тео, забавно отчетливо доносясь сквозь дверь.

Я сдерживаю смех, изо всех сил молясь, чтобы у Тео был еще один комплект батареек. Она никак не может оставить меня в таком состоянии. И себя тоже, надеюсь…

Мое сердце стучит в ушах, а член требует большего. Возможно, именно поэтому я не замечаю, что Тео не роется в ящиках, а пересекает комнату и открывает дверь. Я узнаю об этом, когда чуть не падаю на нее.

— О боже мой! — визжит она. — Что ты здесь делаешь? О боже мой!

На ней только безразмерная футболка, а к груди она прижимает две половинки ярко-розового вибратора. Ее лицо быстро становится такого же цвета.

Я стою как идиот, член натягивает трусы.

Выхода нет. Нельзя притвориться, что это не то, чем кажется.

— Прости. Я проходил мимо и услышал... — улыбка расползается по моему лицу, и я не могу ее сдержать. — Ну, это звучало довольно интригующе.

Взгляд Тео опускается на мой член, и каким-то образом ее румянец становится еще более выразительным. Думаю, что большая часть крови в ее теле теперь прилила к лицу.

— Что ты слышал? — слабо спрашивает она.

— Почти ничего, — заверяю я ее. — Только... тебе нужны новые батарейки?

Тео делает несколько медленных вдохов с закрытыми глазами.

— Возможно ли умереть от смущения?

— Не смущайся. Это были лучшие десять минут в моей жизни.

Ее глаза резко открываются.

— Ты подслушивал десять минут!?

— Ну, может быть… — я останавливаю себя и говорю правду. — Да. Минут десять, не меньше.

Глаза Тео, как магнитом, тянет вниз. Невозможно скрыть, какой эффект она на меня произвела. Ее стоны были... чрезвычайно возбуждающими. Один только ее пристальный взгляд, остановившийся на стояке, делает все еще хуже.

Или лучше, в зависимости от чей точки зрения... мой член пульсирует, а тело наполняется теплом.

Тео заставляет себя встретиться со мной взглядом. Она прикусывает губу и очень тихо говорит: — Тебе понравилось то, что ты подслушал?

Я наклоняюсь вперед, опираясь рукой о дверной косяк.

— Чрезвычайно.

Взгляд Тео снова опускается, задерживаясь на очевидных очертаниях моего члена сквозь трусы.

— Боже, — бормочет она.

Признаюсь, мне приятно осознавать, что я одарен больше, чем розовая штуковина в ее руке.

Если Тео издавала такие звуки со своим вибратором, интересно, какие звуки я мог бы заставить ее издавать…

Сбавь обороты, Салли. Вы только что говорили об этом… буквально два часа назад. Вы не переспите.

А это значит… Мне придется довольствоваться вторым вариантом.

— У меня есть несколько запасных батареек на кухне, — предлагаю я. — Не хочу, чтобы ты ложилась спать неудовлетворенной.

— Как великодушно с твоей стороны. Но к сожалению, — говорит Тео с достоинством, — он сломан.

Неееееееет…

— Хочешь, я взгляну?

Она задумывается, а после сует две половинки вибратора мне в руки.

Должно быть, она в отчаянии. Или это ее любимый.

Силикон все еще теплый от ее тела, что сильно отвлекает. Я осматриваю моторчик и корпус.

— Он сломался, — я показываю ей деталь. Но не могу удержаться, чтобы не добавить: — Немного сильно надавила, не так ли?

Она смотрит на меня сверху вниз.

— Не усугубляй ситуацию.

Я передаю ей вибратор, глубоко разочарованный.

— Не думаю, что смогу это починить.

Мое сожаление искреннее. Чего бы я только не отдал, чтобы услышать финал этого конкретного шоу…

И тут в голову приходит шаловливая мысль.

— Знаешь… я мог бы помочь тебе кончить.

Плечи Тео опускаются, когда она прижимает вибратор к груди.

— Мы не можем заняться сексом. Мы только что говорили об этом.

Я знаю.

— Я ничего не говорю за секс. Считай это просто... протянутой рукой помощи.

Уголки ее рта опускаются, но мне кажется, что она прячет улыбку, а не хмурится.

— Ты невозможен.

— Я умею подстраиваться под ситуации. И совершенно не болтлив… никто не узнает, что ты позволяешь своему фальшивому парню прикасаться к тебе по-настоящему.

Мы совсем одни в доме. Тишина всепоглощающая, ощущение изоляции одновременно безопасное и заманчивое. Спальня Тео так и манит в теплый вихрь ее мятых простыней…

Я считаю удары ее пульса во впадинке на шее.

— Хорошо, — шепчет она.

Возбуждение вспыхивает, горячее и стремительное. Я успокаиваю его, обнимая ее за талию.

— Иди ложись.

Я не был здесь с тех пор, как Тео распаковала вещи. Мне нравится, как она обустроила пространство: книги на прикроватной тумбочке, веточки лаванды в стеклянной банке. В комнате пахнет свежестью, как от живого существа.

Футболка Тео почти ничего не прикрывает, под ней мелькают голые ноги. Ее волосы свободно свисают по спине. Когда она собирается утром на работу, она скручивает их в аккуратный пучок у основания шеи. В распущенном виде, они черные как смоль и удивительно растрепанные.

В ее комнате полумрак. Тео скользит в тени грациозно, как кошка. Она добирается до кровати и поворачивается, широко раскрыв глаза и внезапно занервничав, как будто потеряла уверенность в себе.

Но запах возбуждения исходит от ее кожи и от каждой складки простыней… Он щекочет мои ноздри и проникает в легкие, мед и специи, сладкий, животный запах Тео…

Я обхватываю ее подбородок ладонью, и мы вместе падаем на кровать. Ее рука касается моей обнаженной груди. Ее ладонь такая мягкая, что в тот момент, когда она прикасается ко мне, остальная часть моей кожи пробуждается, надеясь почувствовать больше.

Кончики моих пальцев скользят по ее лицу, вниз по телу, по старой хлопковой футболке к ее изодранному подолу. Моя рука задерживается на границе ткани и гладкого бледного бедра.