— Я понимаю… эта игра сбивает с толку. Тем более, что я лучше актер, чем ты, — он слегка улыбается. — Так как насчет этого, Тео... независимо от того, что мне придется сказать или сделать кому-либо еще, я обещаю никогда не лгать тебе.

— Никогда?

На мгновение он колеблется, обдумывая всю тяжесть обещания. Затем твердо говорит: — Никогда. Я отвечу на все, о чем ты меня спросишь, честно и полностью.

Эта идея вселяет в меня странное чувство власти. Я могу спросить Салливана о чем угодно... и он правдиво ответит мне?

Это создает связь между нами, тоненькую и мерцающую, как стальная ниточка.

— Но... — глаза Салливана темнеют, когда он делает шаг ближе. — Я ожидаю того же и от тебя. Было бы несправедливо, если бы я был честен с тобой, но ты что-то скрывала от меня.

Мое сердце бешено колотится в груди. Эта огромная кухня вдруг кажется очень маленькой и очень жаркой, когда Салливан вторгается в мое пространство. Он оттесняет меня, пока моя задница не касается столешницы, и отступать больше некуда.

— Ну? — его бедра касаются моих колен. Мне приходится задрать подбородок, чтобы посмотреть на него. — Мы договорились?

— Я открытая книга.

Салливан тихо хихикает.

— Я в этом очень сомневаюсь. Мне хочется услышать, как ты это скажешь... ты клянешься говорить мне правду, Тео? Несмотря ни на что?

Его глаза смотрят на меня, темные и пронзительные. Как будто он может заглянуть в самую глубину моей души.

— Конечно, — безрассудно обещаю я. — Только правду и ничего, кроме правды, да поможет мне Бог.

Произнося это, я поднимаю руку, как будто приношу присягу в суде.

Я говорила легкомысленно, но в темных глазах Салливана есть что-то торжественное. Атмосфера на кухне тихая и серьезная.

— Хорошо, — мягко говорит он. — Когда мы остаемся одни, между нами будет абсолютная честность.

Такое чувство, что я только что дала клятву... у которой будут последствия.