Тео одаривает меня небольшой улыбкой, обнажающей намек на ее красивые зубы.

— Ты спугнул их, облажавшись с Ангусом.

— Что он сделал с Ангусом? — Мартиника оживляется. Она была занята снаряжением для погружения.

— Пытался его утопить, — невозмутимо отвечает Тео.

— Жаль, что ты не старался усерднее, — бормочет Мартиника.

Наконец она натягивает маску так, как ей нравится, и надевает трубку.

— Пгналии! — трубит она, ныряя в воду, взмахнув ластами.

— Готова? — говорю я Тео, протягивая руку.

Она бросает еще один нервный взгляд на темную воду, а после переплетает свои мокрые пальцы с моими.

— Не отпускай меня.

Мы с Тео плывем прямо под поверхностью, рука об руку. Поначалу я держусь за нее, чтобы мы были вместе, и я мог соответствовать ее медленному темпу плавания. Мартиника похоже наполовину дельфин, так как уже оставила нас далеко позади.

Вскоре Тео ослабляет свою смертельную хватку на моей руке, и могу сказать, что она больше не нервничает. Я держу наши пальцы переплетенными, потому что плавать вот так, в нагретых солнцем верхних слоях океана, удивительно... приятно.

Мы смотрим вниз, на диораму из рыб, кораллов, морских ежей и крабов, длинные ленты водорослей тянутся к нашим ногам.

Когда Ангус занят и вокруг никого нет, беспокоиться не о чем, никаких планов и стратегий. Это один из редких случаев, когда я могу просто расслабиться.

Темные волосы Тео развеваются вокруг ее лица грозовым облаком. Ее конечности сверкают серебром, когда она проплывает сквозь полосы солнечного света, а купальник с глубоким вырезом подчеркивает каждый изгиб.

Я старался не смотреть на ее тело в этом наряде, но должен признать, Тео скрывала гораздо больше, чем я ожидал... Форма ее груди настолько естественна и красива, что я уже раз десять представлял ее обнаженной, строго напоминая себе, что это тайна, на которую никогда не будет ответа.

Здесь невозможно разговаривать. Мое общение с Тео превращается в пантомиму: она касается моего плеча, чтобы показать мне самую яркую рыбу, а я тяну ее за руку, чтобы осторожно направить туда, куда хочу поплыть.

Когда мы погружаем лица под воду, открывается совершенно другой мир, полный жизни и движения, невидимый с поверхности.

Каждый человек — это океан с неизведанными глубинами. В сердцах одних скрыты сокровища, а в глубине других обитают чудовища…

Что я найду в Тео?

Она была для меня загадкой еще в школе. Стипендиантка, которая бросалась в глаза, несмотря на форму, дешёвый рюкзак и обувь. Ее оценки были посредственными, и я никогда не видел, чтобы она поднимала руку на уроке. На самом деле, Тео делала все возможное, чтобы избежать внимания, но я все равно замечал ее.

Даже тогда в ней было что-то тайное. Я наблюдал, как она читает, рисует или пишет в своем маленьком блокноте, улавливал намек на улыбку, предназначавшуюся только ей, и задавался вопросом, что она нашла такого интересного в очередном скучном школьном дне.

Сейчас она оглядывается, широко раскрыв глаза за маской, и указывает на орлякового ската, рассекающего воду подобно темному ангелу, хлопающий плавниками, словно крыльями и распустившимся хвостом.

Тео бросается в погоню, следуя за скатом на осторожном расстоянии, пока тот плавно плывет над песком.

Мы остаемся вместе, ее рука в моей.

В чернильно-темном скате есть что-то неземное. Этот мир под водой с таким же успехом может быть чужой планетой. Я и раньше плавал с маской и трубкой, но никогда так, медленно и спокойно, с кем-то еще рядом.

Видеть этот мир глазами Тео — совсем другое дело: ее дыхание неторопливо и спокойно проходит через трубку. Она сама похожа на морское существо, ее длинные волосы развеваются за спиной, как у русалки.

Нам не обязательно разговаривать.

Самым странным образом это напоминает мне о времени, проведенном с Ризом. Это комфортно, естественно... не требует ничего, кроме покоя.

Мы заплыли далеко от места, где стояла на якоре яхта, в открытую воду, подальше от острова и рифа.

Песок внизу уходит вглубь, когда скат проплывает над глубоким ущельем. Темная вода постепенно уходит в пустоту, и Тео замирает, как будто может упасть за край, хотя, конечно же, мы все еще плывем у поверхности.

Ощущение глубины головокружительно, словно смотришь в небо и понимаешь, что нет конца тому, как далеко ты можешь упасть.

Тео прижимается ко мне, ее руки на моих плечах, а ноги ступают по пустому пространству.

Я осторожно плыву с ней назад, пока мы снова не оказываемся над ярко-золотым песком.

— Спасибо! — выдыхает она, когда мы поднимаем головы над водой. — Боже, там внизу так жутко!

— Ты хочешь вернуться? — я киваю в сторону стоящей на якоре яхты, с такого расстояния кажущейся крошечной, как игрушка.

— Так будет лучше, — говорит Тео, ее зубы начинают стучать. — Пока я не слишком замерзла.

— Иди сюда, — я снова заключаю ее в объятия и прижимаю к груди, делясь частичкой того вечного огня внутри меня, который разгорается только сильнее от нашего плавания. И немного от того, как этот купальник облегает ее изгибы…

— Как ты можешь быть таким теплым? — спрашивает Тео, заглядывая мне в лицо.

На ее лице отпечатались красные следы в форме маски, теперь надвинутой на лоб.

Тео, возможно, единственный человек на планете, который хорошо выглядит в маске. Даже пластик толщиной в пару сантиметров не может приглушить эти ярко-голубые глаза или скрыть эти возмутительно длинные ресницы.

Она выглядит милее, чем когда-либо, маска сдвинута назад, как корона, мокрые волосы прилипли к щекам, жемчужные зубы обнажены в улыбке, а сердце бьется рядом с моим.

Я помню слова Тео о том, почему она так любит готовить…

Мне нравится заботиться о людях…

И я осознал.

Мне приятно заботиться о Тео, защищать ее, оберегать…

Но у меня уже есть два человека, о которых я должен заботиться.

И ни один из них не Тео.

Поэтому я мягко отталкиваю ее, хотя она еще не успела согреться.

— Поплыли, — говорю я хрипловато. — Давай вернемся на яхту.