6. ТЕО

Утром в день вечеринки на яхте я нахожу под дверью грязный конверт, в котором сообщается, что управляющие зданием услышали множество жалоб на огромных тараканов и, наконец-то, проведут дезинфекцию.

Это кажется хорошей новостью, пока я не понимаю, что они ожидают, что мы освободим квартиры на целую неделю.

Черт.

Снять номер в отеле будет дорого. Я могла бы спросить Мартинику, могу ли остановиться у нее, но она живет в студии, еще более крошечной, чем моя. Ее кухня, спальня и ванная — все это одна комната, с пластиковой занавеской и примерно пол метрами пространства, разделяющего душевую кабину и кровать.

Я испытываю то щемящее чувство, которое возникает, когда вспоминаю, что за пределами Мартиники у меня действительно никого нет. Никого, к кому могла бы обратиться за большой услугой в крайнем случае. Никого, на кого могла бы положиться, если бы заболела или получила травму. Даже если бы у меня были действительно хорошие новости... нет конкретного человека, которому я бы с радостью рассказала об этом.

Как я оказалась в такой изоляции?

Эта работа ничем мне не помогала. Я уже несколько месяцев не ходила на свидания.

Вероятно, именно поэтому мои гормоны были немного чрезмерно активны, когда речь заходила о Салливане.

Он, наверное, даже не так хорош собой, весь такой угрюмый и грубоватый. Если бы у меня недавно был секс, он был бы всего лишь... вздох. 12/10.

Он заедет за мной этим утром, чтобы мы могли вместе приехать на причал. Знаете, как поступили бы парень и девушка, которые встречаются.

На мне то, что я обычно надеваю на яхту: удлиненные джинсовые шорты и топ в морском стиле. То есть это футболка с красными полосками, так что, возможно, я больше похожа на гондольера, но все же это симпатично.

Или, по крайней мере, я так думаю, пока Салливан не стучит в мою дверь на двадцать минут раньше.

С удивлением замечаю, что у него в руках два кофе и запачканный жиром бумажный пакет с чем-то божественно пахнущим внутри.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то приносил мне кофе. Почему-то это кажется даже более приятным, чем тот факт, что я собираюсь подняться на яхту.

— Спасибо, — я делаю глоток. — Ух ты, как вкусно.

— Подожди, пока не попробуешь сэндвич, — Салливан сует бумажный пакет мне в свободную руку. — Это всего лишь забегаловка, но там готовят лучший круассан с беконом и яйцом во всем чертовом городе.

— Во всем городе? — я смеюсь, пока не откусываю кусочек. Тогда я мгновенно преображаюсь. — О боже мой!

— Я же говорил, — Салливан ухмыляется. — Почти уверен, что перепробовал их все, бегая на утренние встречи.

— Ты работаешь в агентстве или что-то в этом роде?

— Работал, — Салливан хмурится. — Теперь я сам по себе.

— Похоже, все закончилось не очень.

— Нет, — коротко отвечает он. — Это не так. И начиналось все тоже не очень хорошо… мой босс не переставал называть меня Рокко на протяжении всего собеседования.

Я смеюсь, выплевывая крошечное количество круассана изо рта на рукав Салливана.

— О боже, — я отряхиваю его. — Мне жаль. Но это действительно смешно.

— Примерно только первые двадцать раз, — устало говорит Салливан.

— Я удивлена, что кто-то вообще помнит это шоу.

— Мне бы очень хотелось, чтобы они забыли о нём навсегда.

Я улыбаюсь, думая, что приятно осознавать, что не все в жизни Салливана абсолютно идеально. Благодаря этому он кажется чуть более человечным.

— Чем Риз занимается сейчас?

— Снимается в каком-то шоу HBO на Суматре.

— О, вау! Так он все еще снимается?

— Для любого, кто ему позволит… и я имею в виду буквально любого. Его последний пилотный фильм был снят в Северной Канаде. Кажется, он назывался «Маунти⁵ и лосяса». Или «Маунти в седле»? Не могу вспомнить. Очевидно, его отменили. Их всех отменяют.

— Бедный Риз.

— Не жалей его. Он делает то, что любит. И у него неплохая роль в следующем фильме, по крайней мере, так он мне говорит.

— Ты тоже хотел покушать? — с виноватым видом я протягиваю Салливану последний оставшийся кусочек круассана.

— Я уже съел свой, — он смотрит на оставшийся крошечный кусочек. — К счастью.

— Извини, — говорю я, отправляя его в рот. — Просто он такой вкусный.

Он оглядывает мою убогую квартиру.

— Кстати, милое местечко.

— Ты действительно лжец.

— Я не вру… ты многое здесь сделала, — он кивает на сетчатые занавески, которые сама сшила, чтобы скрыть факт, что окна выходят на кирпичную стену здания напротив, и на антикварную стеклянную посуду, которую я раздобыла в комиссионных магазинах, выстроив ее на открытых полках так, чтобы солнце светило сквозь нее и создавало разноцветные пятна на противоположной стене. — Это мило.

Я думаю упомянуть о тараканах, но они отвратительны, а мне уже хватило того, что я плюнула круассаном на рукав Салливана.

Вместо этого его взгляд останавливается на моем наряде.

— Тебе нужно переодеться?

— Нет, — я хмурюсь. — В этом я и пойду.

— Я боялся, что ты это скажешь.

Он передает мне последнюю сумку, которая была у него в руках, похожую на шоппер, но только объёмную и тяжелую, с таким количеством надушенной бумаги внутри, что я знаю, что она не из простого Forever 21.

— Что это? — я осторожно беру сумку, как будто он протягивает мне бомбу.

— Одежда получше, — прямо говорит мне Салливан. — Пора повысить свой уровень игры — если хочешь плавать с акулами, нельзя одеваться, как мелюзга.

— Ты даже не знаешь мой размер!

Его темные глаза останавливаются на моем теле.

— Я почти уверен, что знаю.

Я выбегаю из комнаты, прижимая к груди пакет с покупками. Черт возьми, из-за этих розовых щечек я выгляжу как девственница из викторианского романа.

Но я ею не являюсь. Если только полгода без секса не приведут к сбросу заводских настроек.

И я не ханжа-викторианка… просто меня очень легко смутить. Мне никогда не нравилось внимание. Вот почему я предпочитаю, находится в стенах кухни, так я буду минимально в позиции «лицом к клиенту».

На самом деле, если бы больше знала об Ангусе, никогда бы не подала заявку на работу в «Галактике». Если бы понимала, насколько он знаменит и сколько времени проведу рядом с ним, окруженная камерами, вероятно, сбежала бы в горы.

Признаюсь, было очень весело путешествовать с ним, взглянуть на этот мир, о существовании которого я даже не подозревала. Но это все равно, что прижаться носом к витрине пекарни… наслаждение для глаз, в то время как в животе все еще урчит.

Я устала смотреть, мне хочется есть.

Проскальзываю в спальню, которая находится примерно в двух шагах от кухни. Я все еще слышу, как Салливан ходит вокруг, рассматривая мои вещи. Надеюсь, он ничего не возьмет в руки и не найдет под вещью таракана.

Запах дорогих духов поражает меня, когда я открываю сумку. Разрываю бумагу и нахожу внутри не один, а несколько аккуратно сложенных нарядов.

Один из этих «нарядов» — цельный купальник с глубоким декольте и такой же струящийся халат с принтом «джунгли».

Я возвращаюсь на кухню, держа купальник в руках.

— Это должно быть на мне сегодня?

— Думаю, да, — говорит Салливан. — Если только у тебя не запланирована другая вечеринка на яхте на этой неделе.

— Я не собираюсь надевать это рядом с моим боссом.

— Почему нет?

— Потому что это неуместно!

— Поверь мне, Тео, — Салливан качает головой. — Эта футболка не подходит… для жизни в целом. Тебе следует ее сжечь.

— Ну, я не собираюсь надевать это рядом с Ангусом. Он подумает, что я пытаюсь... соблазнить его или что-то в этом роде.

— Во-первых, — говорит Салливан, — это больше одежды, чем будет носить большинство женщин в окружении Ангуса. А во-вторых, ты не должна так бояться «баламутить воду». Тебе нужно вернуть свою власть. Ты была слишком предсказуема, слишком покладиста. Прямо сейчас ты его маленькая мышка. Тебе нужно показать ему, что он имеет дело с тигрицей.

Салливан уже второй раз называет меня тигрицей.

Ничто не может показаться менее подходящим.

Я никогда не была тигрицей. На самом деле, я даже ничего не говорю, когда кто-то сдвигает меня в очереди.

— У него возникнут подозрения, — говорю я в качестве последней отчаянной попытки не привлекать внимания.

— Нет, не заподозрит, — возражает Салливан. — Он будет ошеломлен.

Час спустя мы на борту «Кракена», черной глянцевой яхты Ангуса, которая выглядит так, словно суперзлодей использовал бы ее для размещения ядерных боеголовок в Антарктиде.

Ангус одет тематически: черные шелковые плавки и пара блестящих солнцезащитных очков, серебряные цепи на шее и столько же колец на пальцах.

Во второй раз Салливан не делает никаких попыток приблизиться к Ангусу. Вместо этого он проскальзывает в толпу и начинает разговаривать с друзьями Ангуса. За несколько минут он сблизился с несколькими ключевыми игроками.

Я наблюдаю за ним, смущенная и расстроенная.

Люди всегда тянулись к близнецам Ривас, но Риз был очаровашкой, которого все любили. Салливан был угрюмым и пугающим.

Теперь на его лице улыбка, почти точь-в-точь как у Риза, и болтает так, словно баллотируется на пост мэра океана. Никто бы и в жизни не догадался, что это тот самый парень, которого шесть раз отстраняли от занятий в выпускном классе.

Думаю, он действительно изменился. Или стал лучше скрывать.

Наблюдать за его работой впечатляет. Он вписывается в обстановку лучше меня, а я была на этой яхте дюжину раз.

По крайней мере, Мартиника всегда заставляет меня чувствовать себя крутой.

— Боже мой! Ты выглядишь потрясающе! — она теребит материал халата, который на ощупь кажется сшитым из крыльев ангела.

— Спасибо, — говорю я, не задумываясь. — Салливан купил его для меня.

Мартиника издает взволнованный визг.

— Ангус сказал, что у тебя появился парень! Почему ты не сказала мне?

Конечно этот сплетник все рассказал.

— Мы не так давно встречаемся, — я стараюсь врать, не перебарщивая, что, конечно, невозможно.