"Впервые я задумался об этих птицах, когда был подростком в Бостоне", - сказал я ей. "Там был один парень, который торговал метамфетамином и любил охотиться на детей. Его называли Суперкуриный ястреб.

"Он держал свой тайник в старом многоквартирном доме у реки Чарльз. У него были большие окна с видом на воду. А прямо внутри квартиры, прибитая к одной из оконных рам, стояла большая старая железная клетка для птиц. В подоконнике был просверлен небольшой узкий вход, чтобы снаружи могли залетать мелкие птицы, но не крупные. В его гостиной гнездились и пели зяблики, что было приятно, но жутковато.

"Фокус с этим парнем заключался в том, чтобы заставить его продать тебе спиды и при этом не дать ему залезть к тебе в штаны. Он был настолько странным, что после пары визитов я завязал с ним примерно на год. Когда я вернулся, вокруг стояло несколько парней постарше и даже женщина - люди лет двадцати, может быть, тридцати, выглядевшие невменяемыми и забавными.

"Там была совсем другая птичья клетка, достаточно большая, чтобы вместить сидящего на корточках человека, и в ней сидел голый парень. Ему пришлось пригнуться из-за больших крыльев, которые он носил. Лицо его было отвернуто, так что я не мог его толком разглядеть. Но по тому, как он держался, он напомнил мне моего кузена Нила, которого я не видел со времени поездки на лодке. По жуткому совпадению, снаружи в воздухе висела чайка и смотрела на нас.

"Когда я попытался рассмотреть ее поближе, Нейл, если это был именно он, поднял плечи так, что крылья закрыли его лицо. Он не хотел, чтобы я это видел, но, похоже, ему было все равно, смотрят ли другие люди в комнате. Это укрепляло мысль о том, что он знает меня, а я знаю его.

"Дилер/Хок был весь в меня. Он продал мне спиды, но сказал: "В следующий раз я хочу, чтобы ты был в клетке", и людям это нравилось".

"Я долго не возвращался, а когда вернулся, все уже исчезло. Дверь вниз была широко открыта, и я слышал, как где-то в здании сверлят и бьют молотком. Потом я обнаружил, что дверь в квартиру Суперкурицы Ястреба висит на петлях. Она была пуста. Окно, где стояла клетка, было разбито. Единственным признаком того, что здесь когда-то находилось, были перья на полу.

Лоис покачала головой. "С тобой я никогда не знаю, что реально. То есть мне нравятся перья, оставленные на полу, и странное и извращенное метро в Бостоне 1960 года. Но мотив опасной птицы и твой давно потерянный кузен, запертый в клетке? У меня с этим проблемы.

"Я знаю, что могу быть занудой".

"Я встретила тебя через несколько лет в колледже", - сказала она. "И в какой-то момент нашего затянувшегося подросткового периода мне довелось увидеть, как ты общаешься с птицей, и это было не так страшно и гораздо смешнее, чем та история, которую ты мне рассказал".

Сначала я не понял, о чем она говорит. Потом она спросила: "Ты помнишь дрессированного цыпленка?" На мгновение я не понял. "Пятьдесят лет назад в Чайнатауне, на углу Мотт-стрит и Пелл, был один мрачный зал игровых автоматов. Мы приезжали в город из школы по выходным. И ты всегда настаивал на том, чтобы пойти туда.

Все это вернулось ко мне. Я даже видел это в пьяном подростковом угаре, как в первый раз. Серая курица расхаживала по доске для игры в крестики-нолики, ударяя клювом по центральному квадрату. Образованная курица всегда ходила первой. Я поставил бы крестик на другой квадрат, но я уже был в невыгодном положении. Не успел я оглянуться, как птица заполнила весь ряд крестиков, и я проиграл.

Мои друзья по колледжу, такие же пьяные ребята, как и я, рассмеялись и закричали: "Ты собираешься принять это от курицы?".

Я ответил, что ни одна птица никогда не сделает из меня дурака. Все, что я не тратил на пиво и травку, я проигрывал, играя в крестики-нолики.

Это стало ритуалом выходного дня. Я помню, как опускал в автомат четвертак за четвертаком. Я просил или занимал у Лоис, когда был на мели. А цыпленок выходил и попадал в центральный квадрат, оставляя меня в таком же плачевном состоянии, как и раньше.

"Нам приходилось тащить тебя обратно в машину, когда игровой зал закрывался на ночь", - сказала Лоис. Однажды ты стоял на тротуаре на углу Мотт-стрит и Пелл, потрясая кулаком в сторону зала игровых автоматов и говоря, что вернешься в образе орла и убьешь всех куриц в этом месте".

"Даже люди, ошивающиеся на углу в три часа ночи, которые, должно быть, видели многое, были впечатлены".

Мы оба рассмеялись, и воспоминание о курице пронеслось у меня в голове, как мультик. Но мысль о том, что я уже давно грозился вернуться в виде большой птицы, зацепила меня.

Лоис уже уехала, и когда через неделю или две я проходил по Вашингтон-сквер, в Виллидже царили осенние листья и ранние сумерки. Собравшаяся толпа смотрела вверх - не на ястреба, а на нечто еще более примечательное.

Человек, которого я запомнил по его вопросам на стойке информации о свежем крысином мясе, стоял голый на ветке. Он издавал странные воркующие звуки и взывал: "Накормите меня! Принесите мне еду!"

Некоторые люди в толпе смеялись. Мне показалось, что я понимаю, что он испытывает, и захотелось подойти поближе, может быть, поговорить с ним. Но пока я шел в ту сторону, появились парковые рейнджеры с лестницами и сначала полицейская машина, а затем скорая помощь с сиренами.

Они завернули его в одеяла и погрузили в машину скорой помощи. Парень был более чем беспокойным.

Я шел домой ранним утром с вечеринки накануне Хэллоуина. Канун Всех Святых - это, несомненно, самая большая ночь в году в деревне. Но в эту ночь в районе было тихо.

На улице, где я живу, полно всевозможных баров и ресторанов, а также несколько остатков славных дней Гринвич-Виллидж. Но есть один магазин, который выделяется только поздно ночью. CIGARS, HOOKAHS, TOBACCO" - гласит вывеска над дверью, оазис для некоторых странников. Серебристый свет в витрине проливается на темный тротуар.

Я проходил мимо магазина по почти пустой улице, и что-то внутри привлекло мое внимание. Я мельком увидел молодого человека, согнувшегося и смотрящего в сторону. Он показался мне знакомым еще до того, как я увидел на нем крылья.

Это был тот самый мальчик в птичьей клетке, но теперь в другом городе и в другом веке. И нет, я не пью и не обкуриваюсь в эти дни. Я вернулся, заглянул в дверь и снова увидел его, но только в профиль. На нем было трико, пара крыльев и туфли, похожие на птичьи лапки. Другой парень поправлял ему крылья. Я понял, что это репетиция парада на Хэллоуин.

Он был похож на Нила или на того, на кого мог бы быть похож мой кузен, если бы стал танцором и навсегда остался восемнадцатилетним. На самом деле Нил умер от сердечного приступа несколько лет назад. Возможно, у него никогда ничего особенного не было. Но в данный момент он казался гораздо более живым, чем я.

К полудню следующего дня моя улица была полна пьяных вампиров, мужчин-ведьм, женщин-принцев и скандальных знаменитостей всех форм и размеров. В знак уважения к модной тенденции прошлого лета из бара на Бликер-стрит появилась пара ястребов в человеческий рост. Они были безвкусными - даже близко не то, что я искал.

В тот вечер я отправился на вечеринку в дом друга друга, чьи окна выходили на Шестую авеню и проходящий парад. Мы ели пирожные с гашишем, а я покорно аплодировал шествию музыкантов и многоногих драконов, чудовищных мультяшек и поющих русалок, которые, покачиваясь, вышагивали и маршировали по авеню.

Я ждал с нетерпением. Но когда появились хищники, ожидание того стоило. Они пронеслись с одной стороны Шестой авеню на другую с окровавленными клювами, сверкающими крыльями, безумными, пристальными глазами, которые то мерцали, то вновь вспыхивали. Нил, которого я видел накануне вечером, был весь в сверкающих перьях и с диким взглядом, когда он пронесся вперед.

Люди кричали и аплодировали. Это было поклонение хищникам, и я был впечатлен. Мальчик, кем бы он ни был, демонстрировал целое искусство. Казалось, его несли крылья, а не ноги.

Хотя я знал, что это все спектакль, я все равно ожидал, что он поднимется с дороги и полетит. Когда он остался на земле, а культ Хищника двинулся вверх по проспекту, я был разочарован.

Но, словно в ответ на мои сомнения, из темного неба вылетела фигура и неподвижно зависла над толпой. Все присутствующие на вечеринке говорили, что это фокус, и пытались объяснить его. Когда ястреб взмыл в небо и исчез, они потеряли интерес. Но меня снова захватило.

Я хотел вылететь в окно и последовать за человеком, которого преследовал ястреб. Вместо этого я побежал вниз по лестнице, немного шатаясь от возраста и пирожных. Здание находилось всего в нескольких кварталах от конца парада.

К тому времени как я добрался туда, группа "Хищников" затерялась где-то в хаосе на финишной прямой. Я мельком видел их сквозь толпу, но не мог подойти близко.

Орел стоял на подиуме и дикими криками обращался к залу, полному хищников и человекопоклонников с перьями, приклеенными к голой коже. Все они пронзительно кричали в ответ на все его слова.

Я стоял в темном зале этого старого здания и смотрел в освещенную комнату. Птица на подиуме повернула голову в мою сторону и посмотрела на меня.

"Еще один без перьев, напуганный и очарованный нашими устоями", - четко произнес он, и я двинулся к нему, пока птицы и люди переглядывались и перекрикивались. Все это казалось знакомым, как будто я уже делал это раньше, но не мог вспомнить, когда.

Внезапно в комнате рядом со мной никого не оказалось. Но шум толпы продолжался. Тогда на трибуну поднялась другая птица: Образованная курица. "Часто сюда приходишь, идиот?" - спросила она. Я понял, что голый, и подумал о человеке на дереве.

Я проснулся в своей постели и все еще слышал крики. Я оглядел спальню в поисках птиц и понял, что мой сон закончился, но на улице все еще продолжалась вечеринка в честь Хэллоуина в этом районе.