МАЛИНИ

Лагерь был больше, чем показалось им с первого взгляда, скорее длинный, чем широкий, извилистый, чтобы соответствовать узости пространства между арками деревьев. Здесь стояли отличные палатки, а мужчины точили мечи. Ни лошадей, ни костров - только молчаливая настороженность, которая переросла в нечто новое, когда Малини вошла в лагерь с Рао под руку и командиром Дживаном и его небольшим отрядом солдат за спиной.

Прия исчезла. Малини прикусила язык от легкой и приятной боли и больше не искала ее.

Вместо этого она посмотрела на мужчин в лагере. Дварали. Сругани. Сакетан. Алоран. Это были люди из Париджатдвипы, из великой империи ее семьи. Она выпрямилась, жалея, что у нее нет с собой ничего из ее украшений - короны из цветов, тяжести доспехов из драгоценностей, - но она обойдется тем, что у нее есть, даже если все, что у нее есть, - это ее разум и гордость. За последние томительные месяцы она добилась многого и с меньшим.

"Сюда", - сказал Рао, ведя ее вперед. Он подвел ее к палатке, открыв ей дорогу.

Она на мгновение обернулась. Встретила взгляд командира Дживана, твердый и непоколебимый, даже когда за его спиной были враги.

Она повернулась лицом вперед. "Рао", - прошептала она. "Сделай так, чтобы люди Ахираньи не пострадали".

"Сделаю", - сказал он ей.

Хорошо, - мрачно подумала она. А то Бхумика и Прия увидят, как нас хоронят.

Кивнув, она вошла в шатер.

Это не был прекрасный королевский шатер Париджати. Здесь не было ковра, расстеленного на полу. Ни подушек, ни горящих мангалов под пологом из золотой и белой ткани. Палатка была хорошо сделана, но простая, куполообразная конструкция Сругани. На полу стоял лишь низкий письменный стол. И человек, стоящий перед ним.

Адитья.

Его лицо было ей знакомо и странно одновременно. Та же твердая челюсть, те же дугообразные брови. Широкие темные глаза, точно такие же, как у нее самой. Память о нем всегда была такой четкой, такой неизменной. Но она как-то забыла о длине его носа. Родинку под левым глазом. Как торчали его уши, совсем чуть-чуть. Как его лицо теплело, всегда, бесконечно мало, при виде ее. Ее брата. Здесь был ее брат.

"Малини", - сказал он и улыбнулся своей прежней улыбкой. Он протянул к ней руки, скрюченные пальцы, открытые и умоляющие. "Ты здесь. Наконец-то".

Малини никогда не была из тех, кто бросается в объятия с легкостью маленького ребенка, даже когда она была ребенком. Вместо этого она схватила его руки. Потом его руки. Она просто прижалась к нему, чтобы убедиться, что он настоящий.

Она так старалась, чтобы оказаться здесь. Временами это казалось невозможным. Но они оба были здесь. Наконец-то.

"Я мечтала оказаться здесь", - сказала Малини. Слезы навернулись на глаза, несмотря на себя. "Я так долго думала, что, возможно, я не... не доживу до того, чтобы увидеть тебя снова".

"Теперь ты здесь", - сказал он, его голос был низким и теплым. "Ты в безопасности".

В безопасности.

Это рассеяло часть тумана эмоций. Оставив ее холодной и неподвижной, и снова самой собой.

"Малини", - сказал он. "Сестра. Ты такая худая".

Она покачала головой, без слов. Он мог строить свои собственные предположения о том, почему так происходит. Словно поняв, что она не возражает, что она просто стряхивает его слова, как холодную воду, он снова улыбнулся. Сказал: "Мы принесем тебе столько еды, сколько ты захочешь. Все, что угодно".

"Когда мы будем дома, в Парижате, и все будет хорошо, и трон будет в твоей власти, я не буду делать ничего, кроме как есть все, что захочу", - сказала она ему. "Но где же твоя армия?"

"Нам не нужно обсуждать это сейчас", - сказал он. "Не сейчас, когда мы только воссоединились".

На это она тоже покачала головой.

"Я послала тебе людей со всей империи, и я вижу много лиц, но нет лошадей. Нет слонов. Тебе не хватает людей, чтобы видеть себя на троне".

"Они не могут поместиться на этой дороге", - сказал он с раздражающим терпением. "Лес мешает им. А в монастыре нет места для боевых слонов".

"Монастырь", - повторила она. " Ты все еще остаешься в монастыре?"

Он наклонил голову.

"Основная часть войск ожидает приказа на пути в Дварали".

"Тогда почему, - спросила она, - ты не на пути в Дварали, не ведешь их?"

"Я ждал тебя". Но она сразу же поняла, что это не вся правда.

"Адитья. Не лги мне", - сказала она.

Он колебался, отступая от нее, сцепив руки за спиной. "У меня есть задача здесь, среди священства. Цель. И я пока не знаю, как поступить". Пауза. "Если ты позовешь Рао, он, возможно, сможет объяснить".

"А что тут объяснять?" спросила Малини. "Что нужно сделать, кроме как вырвать трон из рук Чандры?"

Адитья изучал письменный стол, как будто там были выгравированы ответы, которые он искал. Затем, наконец, он посмотрел на нее. "Я не уверен, что это то, что я должен делать, Малини. Я не уверен, что правление Париджатдвипой - это правильный путь".

Ярость, чистая, уродливая и горячая, пронеслась сквозь нее. Она пронзила ее восторг, как нож, и оставила ее сырой. Она не была готова к этому.

"Ты не уверен, что хочешь править Париджатдвипой", - медленно произнесла она, стараясь не выдать холодность своего голоса. "Думаешь, меня это удивляет? Я знаю тебя, Адитья. Но я думала, что ты отбросишь свое нежелание, после того как я написала тебе, что сделал Чандра - советники, которых он заменил, потому что они не были париджатскими. Тех, кого он казнил. Жрецы, которых он возвысил над мудрейшими святыми доверенными лицами нашего отца... И ты все еще думаешь, что твое желание править имеет значение? Трон твой. Если не по желанию, то по необходимости и по праву".

"Ты всегда так уверена", - сказал он.

"Не всегда. Но в этом, да, я уверена".

Он покачал головой. "Я видел кое-что в видениях, дарованных мне безымянным. Я видел..." Он запнулся. "Давай не будем говорить об этом сейчас, сестра", - сказал он. "Я просто очень рад, что ты здесь".

Отлично. Если он не хотел спорить, тогда она не будет спорить. Для этого будет достаточно времени. То, чего не достигли ее письма к нему, возможно, удастся сделать при личной встрече.

Она заставила свое тело расслабиться. Подавив ярость, она сказала: "Я привела с собой союзников. Ахираньи, которые восстали против Чандры".

"И они хотят присоединиться ко мне, эти ахираньи?"

"Они хотят свободы", - сказала Малини. "Их независимость как нации. И я предложила ее от твоего имени, в благодарность за то, что ты спас мне жизнь и передал меня под твою опеку".

Адитья удивленно посмотрел на нее. " Ты хочешь вырезать кусок из империи от моего имени?"

"Если моя жизнь не стоит такой цены - а для тебя, брат, конечно, стоит, - то подумай только об ответственности, которую представляет собой Ахиранья. Она поражена болезнью урожая, которая может заразить плоть. Ее народ восстает против нашего правления. Скоро это будет нация без ресурсов с народом, который ненавидит нас. Какая в этом польза? Нам не нужна эта страна", - сказала Малини с полной убежденностью.

Он покачал головой.

"Возможно, это предначертано судьбой", - добавила она. "Когда-то мы подавили Ахиранью за попытку завоевать всех нас. Это было праведное наказание. Теперь, когда ахираньи помогли мне, мы можем считать их долг выполненным".

"Малини. Сейчас я ничего не могу дать твоим Ахираньи", - сказал Адитья.

"Но ты сможешь, когда станешь императором".

Он посмотрел на нее задумчивым взглядом. "Это так важно для тебя, не так ли?".

"Да", - просто ответила Малини. Ему не нужно было знать, какие чувства скрывались за этими словами. "Судьба Ахираньи имеет для меня огромное значение. Пообещай мне это, Адитья. Поклянись мне в этом".

"Как хочешь", - сказал он.

Она не была удовлетворена этим ответом. У него должны были быть вопросы к ней. Он должен был взвесить последствия такого поступка, оценить, стоит ли выполнять обещание. Именно таких расчетов требовало руководство. Но он этого не сделал, и его непринужденное согласие, его усталая незаинтересованность наполнили ее беспокойством.

Адитья посмотрел на нее, и в его темных глазах мелькнула боль. "Мы вернемся в монастырь", - сказал он в конце концов. "А там - посмотрим, Малини".

"Когда?"

"После ночного отдыха", - сказал Адитья. "Или того, что в этом месте считается ночью".

Итак. Скоро она будет в монастыре. И оттуда, рядом с Адитьей, она увидит, как начнется устранение Чандры. Она сделает это как свободная женщина, над ее головой больше не будет висеть угроза огня. Она начнет перестраивать себя, чтобы стать тем человеком, которым ей нужно быть, чтобы уничтожить Чандру, чтобы содрать его с трона, чтобы его имя было опозорено и вычеркнуто из истории Париджатдвипана.

Почему она не чувствовала полного ликования? Почему ее первоначальная радость превратилась в острие копья боли под ребрами?

Она подумала о леди Бхумике, трудившейся на тропе, и о командире Дживане, который смотрел на нее и раздумывал, не прогнать ли ее.

Она подумала о Прие. 

"Завтра", - сказала Малини. "Я с нетерпением жду этого".