Глубокий вдох. Выдох.

"Держи меня за руки", - наконец сказала Прия. Теперь, когда у нее была Сима, паника окончательно овладела ею. Она чувствовала, как она поет в ее крови, как горячо жалят следы от ногтей на ее руках. "Я проведу тебя обратно к веревке".

Это заняло время. Но в конце концов они вскарабкались обратно к остальным и ухватились за направляющую веревку. Сима упала на колени и заплакала; другая служанка зарычала и положила руку ей на голову.

Прия почувствовала резкий толчок в плечо. Она повернулась и увидела Гаури. Лицо пожилой женщины было бескровно белым. Глаза немигающие.

"Ты дура", - сказала она. "Вы обе. Хватит дуться, Сима. Мы опаздываем".

Сима икнула в ответ что-то непонятное. Но она поднялась на ноги. Служанки снова начали двигаться. Гаури бросила на Прию последний взгляд - испуганный, яростный и слишком задумчивый, а затем отвернулась.

"Я могу продолжать нести фонарь, если хочешь", - сказала Мина. Она стояла позади Прии, дрожа как лист.

Прия сгибала и разгибала руки. Все ее тело болело.

"Нет необходимости", - сказала она. "Спасибо, что несла его, Мина. Но теперь я в порядке. Давай я возьму его у тебя".

Два охранника ждали у ворот, чтобы тщательно проверить каждую из женщин на наличие оружия. Они осмотрели палку Гаури, как всегда, и с кивком уважения вернули ее ей. Оба они были солдатами, которые путешествовали с принцессой из Париджата, и смотрели на остальных служанок прохладно и пренебрежительно.

Прия посмотрела на них в ответ. Ей не хватало ее маленького ножа.

"Она ждет", - сказал один. Затем он добавил: "Я слышал, девушка упала. Сожалею о вашей потере".

Челюсть Гаури сжалась, совсем немного.

"Нам повезло, что мы ее не потеряли, благодарим духов", - сказала она. "Я послала одного из своих просить вас о помощи. Разве она не просила, чтобы вы пришли?"

Его выражение лица было отстраненным. Он пожал плечами.

"Нам сказали не двигаться. Но все в порядке, я полагаю, если девушка жива".

"Все хорошо", - согласилась Гаури. Но она не выглядела счастливой.

Прия не могла отделаться от мысли, что если бы принцессу охранял кто-то из своих, например Митхунан, или даже личная свита регента с холодными глазами, они бы пришли спасти Симу. Или, по крайней мере, попытались бы.

Стражники открыли ворота. Служанка, которая шла впереди, ждала их, лицо ее было залито слезами. Когда она увидела Симу, выражение ее лица просветлело, но бодрый стук приближающихся шагов снова приглушил его, и она опустила голову.

В прихожей появилась служанка принцессы.

Леди Прамила была парийской дворянкой, высокой и строгой. Она всегда была одета в сари, расшитое белыми цветами жасмина, как знак ее высокородной крови, а вокруг головы и плеч была накинута толстая шаль. На талии она носила пояс, а на нем - связку ключей и ножны для ножа. При всей своей благородной крови и тонкости сари она была не более чем тюремщицей, и все слуги, включая Прию, уже ненавидели и боялись ее.

"До рассвета осталось всего три часа", - холодно сказала Прамила.

"Дождь задержал нас, миледи", - ответила Гаури. "Муссон - то есть, трудно подниматься в такую погоду. Мы чуть не потеряли девушку".

Прамила пожала плечами, как бы говоря: "Это меня не касается".

"Она спит в северной палате, как всегда", - сказала она. "Убедись, что ты уйдешь до рассвета. Если к тому времени твоя работа не будет закончена, так тому и быть".

"Миледи."

"В следующий раз, когда ты опоздаешь, - сказала Прамила, - я должна буду сообщить регенту о своем недовольстве".

Гаури почтительно склонила голову. Прия и остальные сделали то же самое. Как только Прамила ушла, скрывшись в своем кабинете, Гаури повернулась к ним.

"Мы начнем с кухни", - сказала она. "Быстро, сейчас же. А если вы будете медлить, я обещаю избить каждую из вас до синевы".

Прия разожгла огонь на кухне, раздувая его до ровного пламени. Она нарезала лук и почистила овощи, отложив их для приготовления. Закончив с этим, она перешла в один из коридоров храма, которым обычно пользовались стражники, и принялась оттирать пол от их грязных следов.

"Прия". Прия подняла голову от удивления. Сима смотрела на нее сверху вниз, скрестив руки перед собой. "Я хотела сказать спасибо".

"Тебе не нужно".

Сима кивнула. Ее лицо было осунувшимся. В наклоне ее головы, в изгибе ее рта был вопрос.

"Я никогда не видела тебя такой раньше", - сказала Сима.

"Какой?"

"Смелой. Я полагаю".

"Эй, - сказала Прия, - я очень храбрая". Кто поймал ящерицу, которая забралась в наше общежитие, когда все остальные девочки кричали? Я".

"То, что ты сказала", - ответила Сима. "Когда ты... когда ты спасла меня. Я..." Она замешкалась. "Ты...?"

Прия ждала. Ей было интересно, что спросит Сима. Была ли ты когда-то паломницей? Это было бы неплохо. Прия могла бы убедительно солгать, если бы Сима спросила ее об этом. Но если она спросит: "Была ли ты ребенком в храме? Как Прия могла солгать, если даже находясь в Хиране, она ощущала свое прошлое так близко, и кожа была натянута, чтобы удержать его в себе?

А, духи, Прия надеялась, что Сима не спросит.

Наконец, Сима сказала: "Гаури хочет, чтобы ты нашла Мину".

"Что?"

"Мина пропала", - сказала Сима. "Прячется, я думаю. Я думаю, она была очень напугана".

"Так и есть", - согласилась Прия. Вздохнув, она опустила тряпку в ведро. "Я пойду и найду ее".

"Я закончу твою работу", - сказала Сима. "И, При, если тебе что-нибудь понадобится..."

"Да?"

Сима опустилась на колени, взяв в руки мокрую тряпку.

"Тогда поговори со мной", - сказала она. "Я у тебя в долгу. Вот и все".

Прия приложила усилия, чтобы найти Мину. Она действительно пыталась. Но если девочка плакала где-то в углу, то, скорее всего, она появится в свое время. Заглянув в несколько маленьких комнат монастыря, где когда-то хранились чучела духов - теперь пустые и собирающие пыль, - Прия отбросила эту затею и отправилась туда, куда хотела попасть с самого начала.

За монастырскими покоями, кабинетом леди Прамилы, кухней, уборной и купальней - недалеко от жилых помещений, которые когда-то принадлежали старейшинам храма, - находилась тривени.

Тривени - это открытая для воздуха комната, которую поддерживали огромные столбы, вырезанные в виде якши. Они цеплялись за потолок огромными руками. Через тривени можно было попасть в три отделения храма: в запретную северную комнату, где спала принцесса, а также в западную и южную. Между ними простирались просторы неба, и восход солнца беспрепятственно проникал с востока. Если человек был неосторожен, он мог выйти прямо на внешнюю поверхность Хираны - и сразу же столкнуться со всеми ее опасностями.

Прия не растерялась. Она пересекла поверхность тривени, покрытую глубокими, размашистыми бороздами, призванными напоминать воду на берегу. Она подошла к цоколю в центре комнаты. Над цоколем находилась крыша, в центре которой был вырезан круг, похожий на окно в небо. Поверхность цоколя была влажной, бледный камень был вымыт дождем и блестел.

Как и много раз до этого, она пробормотала молитву и прижала руки к поверхности цоколя. Она опустила голову.

Она вспомнила, что когда-то на полу лежали толстые подушки, на которых могли удобно расположиться старейшины храма. А под потолком висели люстры со свечами. Она вспомнила, как бегала между подушками, как одна рука оттаскивала ее от края, а другая защелкивала наручники за ухом. Веди себя хорошо или упадешь, глупый ребенок.

Она помнила шорох шелка о землю; маску короны из лакированного дерева, сверкающую на свету. Голос ее брата. Смех других братьев и сестер, смешавшийся вместе. Все это, и ничего больше.

Ее размышления нарушил шум: грохот, громкий, раскалывающий воздух. Она рывком подняла голову.

"Мина?"

Шум доносился из коридора впереди нее. Северная палата. Если эта глупая девчонка пошла в сторону комнаты заключенных...

Прия подняла руки с цоколя и выскользнула в коридор, в котором было темно, лишь один факел мерцал в бра. На стенах висели каменные рельефы с изображением воюющих якшей, завоевывающих мир с мечами из шипов в шишковатых руках. Краска давно облупилась и потускнела, но изображения все еще были четкими. Мифические храмовые старцы древности стояли рядом с якшами, глядя на нее сквозь маски-короны, безликие, если не считать их открытых грудей, которые были выдолблены, и из них на поле битвы с трупами лились три струи воды.

Заставив себя не колебаться - не задерживаться и не смотреть, впиваясь глазами в рассказы, - Прия проскользнула мимо них, бесшумно ступая босыми ногами по земле.

Внезапно она остановилась. Пол был влажным, но не от дождя. Потолок и стены здесь были закрыты. Она опустилась на колени. Потрогала жидкость и поднесла пальцы к лицу. Вино.

Близко - очень близко - послышались приглушенные рыдания.

Прия повернула голову.

Стена справа от нее была решетчатой, с перфорацией в форме цветов. Сквозь нее Прия увидела ткань, тяжелые шелковые занавески, колышущиеся на ветру, частично сорванные с крючков. На земле стоял металлический кувшин - источник пролитого вина. Она наклонилась ближе...

И встретилась с глазами женщины.

На мгновение Прия не поняла, где она находится. Она была в своем собственном прошлом. Она смотрела на другую дочь храма, распростертую на полу перед ней. Она смотрела на свои собственные призраки, ставшие плотью.

Широкие темные глаза. Белки налились кровью от плача. Брови густые и дугообразные, кожа бледного тикового цвета. Рыдания стихли, и Прия услышала дыхание женщины: ритм стаккато, хриплый и болезненный.

Это дыхание вернуло Прию к жизни. Она снова оказалась в своей шкуре, дрожа на коленях.

Пленница. Она смотрела на пленницу. Сестра императора. Принцессу.

Этого не должно было произойти. Узник должен был спать.