МАЛИНИ

Я чуть не убила ее.

Это был бы новый кошмар, который можно было бы совместить с остальными. Ей уже снился огонь, запах горящей плоти, потемневшая улыбка Нарины.

Теперь ей будет сниться сердце Прии в ее руках. Пульсирующее. На расстоянии волоска от ее клинка.

Она не позволяла себе выдать свои чувства. Она шла со странной свитой леди Бхумики - солдатами, служанками, поварами - и не обращала внимания на их взгляды.

Бхумика согласилась обеспечить возвращение Малини на сторону ее брата Адитьи, чтобы Малини могла выполнить свою часть сделки. Затем, в свою очередь, Бхумика вернется в Хиранапрастху, где будет защищать Ахиранью всеми силами, как она и Прия, и ждать успеха или неудачи Адитьи. Пока же Бхумика велела своей свите продолжать путь искателя и настояла на том, чтобы Малини была рядом, часто опираясь на ее руку для поддержки. По мере того как Бхумика делала это, она задавала Малини мелкие, назойливые вопросы о ее жизни при дворе. Об имперской политике. О Чандре и Адитье.

Малини не следовало недооценивать Бхумику, когда она впервые встретила ее. Это было серьезной ошибкой с ее стороны.

Малини отвечала как могла. В конце концов, у них был союз. И она была рада, что ахираньи стала ее союзником, а не врагом.

Малини спросила о судьбе регента только один раз.

"Думаю, ты знаешь ответ", - ответила Бхумика. Она сказала это без видимых эмоций, но Малини знала, как мало это значит. Она не стала лезть дальше. То, что лежало в глубине сознания Бхумики, было ее делом.

"Мои соболезнования", - просто сказала Малини.

"Это было необходимо", - беззвучно ответила Бхумика, что было... показательно.

Малини кивнула и пошла рядом с Бхумикой, чтобы соответствовать ее темпу. Вдалеке слева от нее она увидела Прию, идущую с ребенком и еще одной служанкой. Словно почувствовав ее взгляд, Прия повернулась и посмотрела на нее. В форме ее рта и наклоне головы читался вопрос. У них еще не было возможности поговорить наедине.

Малини отвела взгляд и увидела, что Бхумика наблюдает за ней с непостижимым выражением лица.

"Довольна ли ты нашим договором, леди Бхумика?"

Бхумика задумалась, снова повернув голову вперед.

"Да", - наконец сказала Бхумика. "Символизм важен. И свобода... Ты не поймешь этого, принцесса Малини. Но есть тонкая боль, которую чувствуют покоренные. Наш старый язык почти утрачен. Наши старые пути. Даже когда мы пытаемся объяснить друг другу видение себя - в поэзии, песнях, театральных масках - мы делаем это в противовес вам или обращаясь к прошлому. Как будто у нас нет будущего. Париджатдвипа изменила нас. Это не разговор, а переписывание. Наслаждение безопасностью и комфортом может лишь надолго облегчить боль". Она сцепила руки перед собой. "И все же я никогда не хотела этого - этого краха регентства. Этого завершения. Я понимаю, что облегчение боли от вассальной роли нации дается ценой смертных жизней. Теперь кровопролитие неизбежно... Я с радостью заключу договор, который позволит свести смерть к минимуму и сохранить хотя бы тень нашей свободы, нашей сущности".

"Кроме того, - пробормотала Бхумика, - кто я такая, чтобы отменять клятву, данную между моей сестрой и тобой?"

Малини посмотрела на нее. Бхумика выглядела усталой, но на ее губах играла улыбка, маленькая и знающая.

Позже, когда все остановились отдохнуть, Малини ускользнула и нашла место, чтобы посидеть в одиночестве - на стволе упавшего дерева, под прикрытием старого баньяна, который высосал влагу и жизнь из земли вокруг себя, оставив укромную полянку. Она ждала.

Прошло совсем немного времени, прежде чем появилась Прия.

"Наконец-то", - сказала Прия, подходя. Земля шептала под ее ногами, маленькие растения поворачивались вокруг ее пяток. Малини задалась вопросом, осознает ли Прия вообще, что это происходит. "Я хотела поговорить с тобой".

"Это было трудно", - согласилась Малини. "Здесь так много людей. Я уже отвыкла от этого. На Хиране было намного спокойнее".

"Малини", - сказала Прия. "Я просто..."

Малини смотрела, как Прия придвигается ближе, пока Прия не оказалась над ней, обхватив ее живот одной рукой.

Малини напряглась. Ждала.

"Я понимаю, - сказала Прия, - почему ты угрожала так, как сделала. Это было единственное оружие, которое у тебя было".

Малини откинула голову назад, глядя в глаза Прии. "Но понимаешь ли ты, что я чуть не убила тебя?"

Прия молчала. Она не смотрела в сторону Малини. Не двигалась.

"Ты понимаешь, что я говорю?" спросила Малини, глядя вверх, вверх. "Если бы ты проиграла - а ты проигрывала, Прия, - он бы убил меня или ранил, или использовал как заложницу, чтобы использовать тебя. Лучше убить тебя, чем это. Лучше убить тебя, чем позволить врагу Париджатдвипы иметь такую власть. Так... так я говорила себе перед приходом леди Бхумики. Я сказала себе, что должна вогнать нож в твое сердце. Я бы сделал это. Я бы..." Она зажмурила глаза. Образы Нарины и Алори и кровь в волосах Прии пронеслись у нее под веками. Она снова открыла их. "Я не могла", - призналась она. "Я не смогла".

Прия выдохнула. Свет был позади нее. Малини могла видеть только ее глаза, падающие волосы, черный ореол в золоте.

"Значит, ты не тот человек, за которого себя выдаешь", - сказала Прия.

"Но мне придется стать ею, Прия. Я должна быть - та часть меня, которой я должна быть - не может быть хорошей. Или мягкой. Не делать того, что необходимо".

Прия ничего не сказала. Она просто наклонила голову, слушая.

"Мне придется создать новое лицо. Лицо, которое сможет заплатить ту цену, которую мне нужно заплатить. Я стану чудовищной", - сказала Малини, ощущая тяжесть слов на губах и языке. "Так долго я хотела только сбежать и выжить. Но теперь я свободна, и ради своей цели... ради власти, - призналась она, - я стану не просто человеком. Иначе, чем просто нехорошей. Я должна".

Прия колебалась. Наконец, она сказала: "Я не уверена, что это то, что значит быть могущественной. Потерять себя".

"Как будто ты не заплатила цену", - сказала Малини. "Как будто твоя Бхумика не заплатила. Или твой брат".

"Хорошо. Значит, власть - это цена. Но что ты делаешь, когда у тебя есть власть, когда ты ее обрела - вот в чем ключ, не так ли?" Прия сделала шаг вперед. "Я знаю, что бы сделал мой брат. И... не то чтобы он был неправ. Но он недостаточно умен, чтобы сделать что-то долговечное из той бойни, которую он принесет. Я должна знать. Я тоже. Но что ты будешь делать, когда восстановишь справедливость?"

"Когда с Чандрой разберутся? Я не знаю", - сказала Малини. "Я не могу себе этого представить. Даже надеяться - это было за пределами моих возможностей так долго".

"Ты могла бы сделать что-то хорошее", - сказала Прия. "Нет, ты уже обещала что-то хорошее. Свободу Ахиранье".

"И это мило с моей стороны, не так ли? Освободить Ахиранью, чтобы мятежники вроде твоего брата могли захватить ее и использовать в дурных целях вместо Париджатдвипы?"

Прия вздохнула. "Я не знаю, что значит быть справедливым правителем, ясно? Я не знаю, что ты хочешь услышать. Но я думаю, ты сможешь это понять. Ты станешь влиятельной, когда твой брат Адитья заявит свои права на трон. Я знаю это".

"Прия. Я почти вонзила нож в твое сердце. Как ты можешь быть здесь? Как ты можешь говорить со мной?"

"Ну, если бы ты это сделала, я была бы мертва, и мы бы ни о чем не говорили". Она пожала плечами.

"Прия". И о, голос, который прозвучал в ней, был умоляющим. "Пожалуйста." О чем она умоляла Прию - о честности? Прощения? Чего бы она ни хотела, она знала, что только Прия может это дать.

Прия смотрела на нее пристально и неулыбчиво.

"Когда я была маленькой, когда я была ребенком из храма, я узнала, как важно быть сильной. Нас учили сражаться - сражаться с врагами и друг с другом. Отсекать те части нас, которые были слабыми. Вот что означало выжить и править. Не быть слабым". Прия сделала паузу. "И все равно большинство из нас погибло. Потому что мы доверяли людям, которые нас вырастили. Я полагаю, это тоже была слабость".

"Что ты пытаешься сказать?"

"Что... что людей, о которых ты заботишься, можно использовать против тебя. А сила-сила - это нож, направленный на те части себя, которые тебе небезразличны". Кончики пальцев Прии коснулись впадинки ее собственных ребер.

Малини сглотнула. Она подумала о той ночи, когда цветок-игла, покинувший ее тело, едва не убил ее, и она прижала к себе Прию. Она подумала о пылающей мягкости бьющегося сердца Прии.

"Я знаю, что значит обладать властью", - продолжала Прия. "Я знаю цену. Я не знаю, могу ли я винить тебя за то, что ты хочешь заплатить ее".

"Ты должна", - прохрипела Малини. Ее горло саднило.

"Может быть", - признала Прия. "Может быть, если бы меня воспитывали люди, которые учили меня быть доброй и хорошей, я бы знала, как это делать. Но меня учили добру и доброте, или тому, что их заменяет, другие несчастные дети, поэтому я не умею". Она вышла вперед. Опустилась на землю у пня, где сидела Малини. "Мой родной брат вырвал мне сердце в видении. Эта часть не имеет значения", - поспешно сказала Прия, когда рот Малини начал формировать встревоженный вопрос. "Важно то, что мой родной брат причинил мне ужасную боль, и я не думаю, что могу ненавидеть его даже сейчас".

Малини отодвинула очевидные вопросы в сторону. "Когда мой брат причинил мне боль, я сделала целью своей жизни уничтожить его".

Прия тихонько засмеялась. "Может быть, это лучший способ".

"Я не уверена". Она не могла улыбнуться. Ее сердце словно завывало. "Тебе нужно меньше прощать, Прия. Ты должна защищать себя".

Прия смотрела на нее сквозь ресницы, похожие на странное золото, эти ясные глаза приковывали ее душу.

"Ты не могла использовать нож против меня", - сказала Прия. "Думаешь, однажды ты превратишь себя в кого-то, кто сможет это сделать? Кто без сожаления вырежет мое сердце?"