Я действительно была измотана и поскольку не могла контролировать свои сны, если бы Драгер прокрался внутрь, мне просто пришлось бы с этим смириться. Джордс и Чапл следовали за нами по бесконечным белым коридорам, и мы не встретили ни одного другого фейри на пути. У меня не было возможности узнать, насколько огромен Ланкорт, поскольку я видела только небольшую его часть, но, очевидно, он был достаточно велик, чтобы все сотни здешних фейри могли бродить по нему и никогда не попадаться на глаза другим.

Когда мы подошли к моей двери, она автоматически открылась, но я не сразу вошла внутрь.

— Почему ни в одной из комнат здесь нет никаких признаков присутствия кого-либо еще?

— Это не тот район, где живет основное население, — объяснила Лекси. — Они находятся в западном и восточном крыле. Это южная секция. Здесь никто не живет.

Волна паники от того, что я совершенно одна, пронзила мою грудь, и, должно быть, это отразилось на моем лице, потому что Лекси потянулась и похлопала меня по руке.

— Я сейчас здесь, как и Чапл с Джордо. Нам поручено обеспечивать твою безопасность.

— Джордс, — грубо ответил фейри-воин.

Она даже не обратила внимания на это заявление.

— Ты можешь быть спокойна, Морган. Драгер по-своему заботится о твоей безопасности.

Я старалась, чтобы это не повлияло на меня. Оберегать меня, потому что я была ценным приобретением, было не то же самое, что оберегать меня, потому что он волновался обо мне. Если бы ему было не все равно, он бы защищал меня.

Назначение трех стражей было не чем иным, как гарантией того, что его единственное средство выявления угрозы оставалось в живых достаточно долго, чтобы выполнять свою работу. По правде говоря, присутствие Джордо, казалось, больше удерживало меня в узде, чем что-либо еще. Не то чтобы я представляла какую-то угрозу, но таким образом Драгер точно знал, где я была и что делала каждое мгновение дня.

— Ладно, спасибо, — тихо сказала я. — Увидимся утром.

Лекси усмехнулась.

— Уже близится утро. Увидимся за обедом.

— Звучит как план.

Я шагнула в свою белую тюрьму, а они оставались у двери, пока она не закрылась, оставив меня наедине с позолоченным небом для утешения.