"Мы унаследовали старый семейный бизнес, который когда-то был прибыльным и надежным", - сказал Гарольд Макмиллан, канцлер казначейства, в письме к премьер-министру Энтони Идену в разгар назревавшего кризиса. "Проблема в том, что обязательства в четыре раза превышают активы".
Индия стала независимой в 1947 году, и в один миг положение Британии как доминирующей азиатской державы было уничтожено. В следующее десятилетие за ней последовали Бирма, Цейлон и Малайя. Африканские колонии тоже начали агитировать за свободу. Чиновники в Уайтхолле понимали, что у них нет иного выбора, кроме как ликвидировать империю как можно более достойным образом, но британские правительства стали одержимы необходимостью не быть замеченными в "разбазаривании" своих оставшихся владений. А в годы после обретения Индией независимости это означало, что они должны держаться за свой единственный оставшийся геополитический актив мирового класса - Суэцкий канал.
Пока Британия контролировала этот водный путь, ее стратеги могли мечтать о проецировании силы на юг, в Индийский океан, на восток, на Ближний Восток, на север, в Советский Союз, а также о том, чтобы лишить своих врагов канала и прервать их торговлю. Британия не могла быть низведена до уровня простой европейской державы, пока у нее в портфеле был такой актив. "Если мы не можем удержать Суэцкий канал, яремную вену морских коммуникаций мира и империи, то что мы можем удержать?" - спрашивал автор доклада. Будущее канала написано для правительства. Столкнувшись с перспективой передать контроль над каналом египтянам, члены парламента забормотали об умиротворении - грязном слове со времен бесславной и провальной попытки откупиться от Адольфа Гитлера в Мюнхене в 1938 году, предложив ему часть Чехословакии. Сам Уинстон Черчилль сказал, что "он никогда не знал, что Мюнхен находится на Ниле".
С этой параллелью было много проблем, не в последнюю очередь из-за того, что не было никакого сходства между желанием египтян освободить свою страну от иностранного контроля и аннексией Гитлером Судетской области. Если кто и был здесь агрессором, так это Великобритания. Однако с военной точки зрения главный недостаток позиции правительства носил более практический характер и заключался в природе канала, который является длинным и тонким, а значит, имеет настолько широкий оборонительный периметр, насколько это физически возможно.
Британские базы располагались вдоль западного берега канала, часто в окружении пустыни, их коммуникации были уязвимы, их обитатели деморализованы. Если египтяне не хотели присутствия британцев, а они этого не хотели, у них было достаточно возможностей высказать свое мнение, вот почему письма, написанные в бюллетень SVA, так полны рассказов о стычках, беспорядках и трудностях. Гарнизон из 80 000 солдат - численность которого немногим превышает численность всей современной британской армии - был занят в основном обороной ("Именно их присутствие там создает необходимость в их присутствии", - подметил один из чиновников министерства иностранных дел), а после египетского военного переворота 1952 года, спровоцированного общественным гневом по поводу поведения британцев, гражданское население отказалось обслуживать базы, что еще больше усложнило работу солдат.
"Это было совершенно ужасно. Египтяне ушли со всех работ в лагере, и теперь работу выполнял британский персонал, который был недоукомплектован и напряжен до предела. Такие ужасные работы, как чистка уборных, уборка свиных помоев, работа в прачечной и столовой, выполнялись персоналом, который никогда раньше не бывал в таких местах, разве что в качестве клиентов", - писал один бывший летчик, служивший в зоне канала в 1951-2 годах. "Суэц был ужасным местом, и египтяне устраивали там настоящий ад".
В конце концов, в 1954 году, после двух лет подобных переговоров, две страны договорились, что британцы эвакуируются из зоны канала в течение двадцати месяцев. Предполагалось, что Британия сохранит право вернуться на свои базы в случае "нападения внешней державы", но это была вежливая фикция, чтобы сохранить британское достоинство при отступлении из другого владения. Как писал один из корреспондентов SVA, "даже самый толстый отряд знал, что как только мы уйдем, египтяне разграбят базы и что мы никогда не вернемся без оружия в руках". Конечно, когда эвакуация была завершена и не осталось никого, кто мог бы остановить его, новый напористый лидер Египта - Гамаль Абдель Насер - объявил Суэцкий канал национальным. Теперь великий стратегический актив Великобритании принадлежал народу, через чью страну он проходил.
Это был колоссальный удар по британскому престижу, но именно то, как отреагировало правительство в Лондоне, превратило поражение в катастрофу. Проблема заключалась в том, что Насер фактически не совершил ничего противозаконного: компания Суэцкого канала была египетским предприятием, которое правительство в Каире могло национализировать, если бы захотело, пообещав полную компенсацию своим акционерам, которые, за исключением британского правительства, были в подавляющем большинстве французскими. В этом не было ничего нового. Британия провела годы после Второй мировой войны, национализируя все - от Банка Англии до угольных шахт. Точно так же в тот же период все важнейшие французские компании были переданы в государственную собственность. Передав важнейший стратегический актив в государственную собственность, Насер плыл в самом центре экономического мейнстрима. Но британское и французское правительства были потрясены и попытались создать предлог для вмешательства. Они удалили своих лоцманов с канала, надеясь саботировать его работу. Они направили в канал сразу несколько десятков судов, пытаясь создать длинные очереди. Но египтяне перехитрили их и сохранили канал открытым. Премьер-министр Иден оказался в затруднительном положении.
Иден становился, или так кажется в ретроспективе, все более не в себе.
об угрозе, которую представляет для Британии Насер. "Либо он, либо мы, не забывайте об этом", - сказал он. Макмиллан согласился. "Совершенно необходимо унизить Насера", - сказал он. "Мы должны сделать это быстро, иначе мы сами будем уничтожены". Насер, конечно, был силен и популярен, но он руководил бедной страной, которая не могла представлять военную угрозу для Великобритании. Для правительства угроза заключалась не в военном поражении, а в стратегической неактуальности. Насер представлял собой новую и жизненно важную форму арабского лидера, который поражал воображение населения стран, где все еще господствовала Великобритания, таких как Иордания, Кувейт и Ирак. Если бы он смог настроить арабов против своих колониальных хозяев, британцам пришлось бы отступать еще быстрее. Достойный упадок империи превратился бы в разгром. Французы, которых преследовали аналогичные проблемы в Алжире, тоже ненавидели Насера, поэтому две исчезающие державы разработали секретный план по избавлению от него, привлекая на помощь израильтян.
План был сложным, но сводился к тому, что Израиль вторгнется на Синайский полуостров - участок пустыни между Израилем и каналом. Затем англо-французские войска должны были двинуться туда, чтобы разделить две стороны, как будто они не знали о вторжении заранее, и в процессе случайно занять Каир и установить более дружественное правительство. Это была нелепая схема (державшаяся в секрете от американцев), тем более примечательная, что Британия одновременно замышляла другой переворот (державшийся в секрете от французов) в Сирии, хотя тот провалился, даже не начавшись. Морская оперативная группа доставила британские войска к северному побережью Египта, и так все началось.
"Мы приземлились в Порт-Саиде. Это был хаос. Нашему полку было поручено зачистить часть города. К сожалению, наши винтовки были без предохранителей. Мы покидали Кипр в спешке. Винтовки хранились в оружейной комнате со снятыми предохранителями", - писал один из корреспондентов SVA о десантной операции, начавшейся в ноябре 1956 года. "Мне не пришлось сделать ни одного выстрела, и я рад, что этого не произошло".
Тем не менее, с военной точки зрения, несмотря на множество других ошибок, это была победа. Египетские войска были разгромлены, сотни мирных жителей погибли, а израильские, французские и британские захватчики понесли лишь незначительные потери. Однако с политической точки зрения это была катастрофа. "Энтони, ты в своем уме?" спросил президент Эйзенхауэр у Идена, когда узнал о вторжении. Эту оценку разделяло большинство союзников Британии, которые не могли поверить в то, что видели. Как Британия могла утверждать, что она на стороне хороших парней, если она была готова вторгнуться в суверенное государство, которое просто хотело управлять своими делами?
Финансовые рынки почувствовали слабость лондонской изоляции, и спекулянты набросились на них, продавая фунты стерлингов и оказывая огромное давление на обменный курс. У Британии больше не было подушки безопасности в виде богатства за границей, чтобы защитить свою валюту, а американцы отказались помочь или позволить Международному валютному фонду сделать это. Стерлинг оказался на грани краха, и Британия отступила.
Как если бы Берти Вустер попытался действовать независимо от своей тети, но был вынужден сдаться, когда она пригрозила лишить его пособия. Британия ушла из Египта, униженная и оскорбленная, ее положение в мире стало досадно ясным - больше не империя, а региональная держава, зависящая от своих американских хозяев. Сейчас историки спорят, был ли Суэцкий кризис катализатором британского упадка или лишь его примером, но для военнослужащих, которые там были, это не имело большого значения. Кампания стала ярлыком фиаско, на который и сегодня ссылаются как на низшую точку в международном престиже Великобритании. Члены SVA прекрасно понимают, почему никто не хочет их вспоминать: они потерпели поражение, а каждое поражение - это сирота.