Нез сидел, облокотившись на стол, прямо напротив него, и пил кофе. Он не сильно изменился. Все такой же худощавый, лицо флегматичное и высокомерное. Через некоторое время у всех легатов становилось такое выражение лица. Хью повидал более дюжины приходящих и уходящих. Из всех них Стид был единственным, кого он мог переваривать. В его памяти всплыл Стид в клетке, смотрящий на него безумными глазами, когда Хью кормил его хлебом.

Он сожалел, но теперь он сам был заперт в клетке. Карма она такая.

— Каково это? — спросил Нез.

— Ну, доктор, это больно и покалывает.

— Знаешь, что я в тебе ненавижу? — Нез отхлебнул кофе. — Идиотскую браваду. В этой жизни есть вещи, к которым нужно относиться серьезно. Сначала я думал, что ты пытаешься скрыть слабость за всеми этими шуточками, но теперь я понял. Ты просто болван. — Он наклонился вперед. — Это уже дошло до твоей большой тупой головы? Я победил.

— Нез, как именно ты победил? Я не мертв, и это красноречивый факт. Тебе разрешено убить меня?

В ответ тишина.

— Я воспринимаю это как «нет», — сказал Хью. — Итак, на самом деле, все, что тебе позволено — это немного времени, чтобы делать со мной все, что ты хочешь, и злорадствовать. И это все. Потом тебе придется доставить меня к Роланду. Делай, что собираешься, или отрасти яйца и убей меня. Сделай это, Нез. Я, млядь, призываю тебя.

Ярость в глазах Неза была восхитительной. Если бы он оттолкнул Неза достаточно далеко, тот бы сорвался и убил его, что было бы наилучшим возможным исходом.

— Он держит тебя на коротком поводке, — сказал Хью.

Нез схватил со стола кусок трубы и замахнулся им, как битой. Труба попала в цель. Хрустнули кости, когда его ребра раздробились. Нез разразился шквалом ударов. Труба опускалась снова и снова, каждый удар вызывал новый приступ агонии. Наконец, он прислонился к столу и выпустил трубу. Она с грохотом упала на пол.

Каждый вдох был подобен засасыванию огня в его легкие.

— Оу, — сказал Хью.

Нез уставился на него.

Хью ухмыльнулся.

— Ты чувствуешь себя лучше, сладенький? Чувствуешь, что уже победил?

— У меня короткий поводок, но он наденет на тебя намордник, — выпалил Нез. — Ты уже понял? Ты знаешь, что он сделает, чтобы держать тебя в узде? Он приготовит тебя, как кусок жареной курицы. Он поджарит твой мозг до тех пор, пока от него не останется ничего, кроме скорлупы. Поэтому я расскажу тебе сейчас, потому что позже тебе будет все равно. Когда я закончу, и все уляжется, я вернусь сюда и убью каждую живую душу в этом замке. Каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка. Я заставлю твою жену смотреть на это. Она уйдет последней.

Подонок сделает это. Хью прочел это в глазах Неза.

— Хорошая речь, — сказал он. — Я бы похлопал, но весь связан.

Нез оскалил зубы.

— Я чувствую, что у нас здесь произошел настоящий прорыв, Лэндон, — сказал Хью. — Это самый честный разговор, который у нас когда-либо был.

Нез потянулся за трубой.

Осторожный стук прервал его. Нез повернулся к двери. Хью вытянул шею, но дверь была слишком далеко у него за спиной.

— Что? — спросил Нез.

— Простите, легат. Здесь туман.

— Что за туман?

— Неестественный туман. Он надвигается из леса.

Нез выругался и вышел.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием огня. Ему придется начинать все сначала, когда вернется Нез, а у него так хорошо получалось. Быть убитым сейчас было для него лучшим вариантом. Встреча с Роландом означала бы конец пути. Он сделает все, чтобы по нему не идти.

По комнате разнесся знакомый и теплый шепот магии.

Да ну на фиг!

Хью поднял голову. Роланд опустил капюшон коричневой мантии. Его лицо не было похоже ни на какое другое. Он позволил себе постареть примерно до пятидесяти, чтобы выглядеть по-отечески по отношению к Дэниелс, и это сослужило ему хорошую службу. Он был похож на пророка, вышедшего из давно забытых магических городов древней Месопотамии, живого представителя другого времени и другого места, когда были возможны удивительные вещи и его звали Нимродом, Строителем Башен. Ученый, изобретатель, поэт, бог-отец, мудрый, с добрыми глазами, которые были всезнающими и слегка упрекающими. Хью посмотрел ему в глаза, и его захлестнула любовь. Все, в чем когда-либо нуждался Хью, все, чего он когда-либо хотел или требовал — это любовь. Она укрывала и поддерживала его, она направляла его, она уносила всю боль. Это было все равно, что встретить восход солнца после долгой, темной зимы.

Пустота разверзлась позади Хью, царапая его зубами.

Роланд пересек комнату и посмотрел через плечо Хью в пустоту.

— Ну, это нехорошо.

Звук его голоса, наполненный силой и магией, был таким знакомым, что причинял боль.

— Привет, Хью, — сказал Роланд.

Он выдавил из себя одно-единственное слово.

— Привет.

Они посмотрели друг на друга.

— Ты выжил, — сказал Роланд.

— Зачем ты здесь?

— Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь, Хью. — Роланд улыбнулся.

— Дэниелс надрала тебе задницу, — сказал Хью. Богохульство, прозвучавшее в этих словах, должно было сломить его, но почему-то этого не произошло.

— Мы потерпели некоторые неудачи, — сказал Роланд. — Нет ничего такого, чего нельзя было бы исправить.

Тогда его осенило. Битва была не из-за замка. Она была из-за него. Незу было приказано пойти и вытащить его из Бэйле.

— Ты доказал свою состоятельность, — сказал Роланд.

Ты гребаный придурок.

— Ты наблюдал за мной в Абердине.

— Да. Пришло время вернуться, — сказал Роланд. — Тебя не было слишком долго.

— Для этого слишком поздно, — сказал Хью.

— Ерунда. — Роланд взглянул на цепи на правой руке. Они распались, и Хью повис, подвешенный за одну руку.

Бессмертный маг потянулся к нему.

— Возьми меня за руку, Хью. Возьми меня за руку, и все будет прощено. Все будет так, как было.

Мир сузился до границ комнаты. Если только он возьмет Роланда за руку, все проблемы исчезнут. Пустота исчезнет, забрав с собой чувство вины и ночные кошмары. Жизнь снова будет простой.

— Возьми меня за руку, — снова сказал Роланд. — Ты мой сын во всем, кроме крови.

Эти слова пронзили Хью. Он десятилетиями ждал, чтобы услышать их, и вот они, добровольно данные.

Роланд ожидал, что он опустится. Пока он был пьяницей, пытаясь совершить медленное самоубийство, Роланд был доволен, и оставлял его таким, каким он был. Но как только он взял себя в руки, он снова оказался полезен. Он стал угрозой.

Осознание потрясло его. Он посмотрел в глаза Роланда и увидел что-то еще, помимо мудрости и одобрения. Это таилось в уголках души Роланда, тихая настороженность, наблюдавшая за ним.

Роланд боялся его.

Хью ухмыльнулся.

— Нет.

— Хью, — сказал Роланд с упреком в голосе, возвращая Хью в то время, когда он был тощим сиротой. — Возьми меня за руку. Ты это заслужил. Это твоя судьба.

— Нет.

Роланд уставился на него.

— Это совсем не сюрприз, — сказал Хью. Слова слетели с его языка удивительно легко. — Ты гребаный засранец, знаешь ли?

— Я забрал тебя с улицы. Я дал тебе кров, образование и власть. И вот как ты мне отплачиваешь?

— Ты забыл ту часть, где ты превращал меня в счастливого идиота каждый раз, когда я пытался сделать что-то, что тебе не нравилось.

— В этом суть воспитания ребенка, — сказал Роланд. — Поощряй одни аспекты личности, подавляй другие.

Хью тихо рассмеялся.

— Я сделал тебя эффективным. Я освободил тебя от сложностей, которые сдерживали тебя. Я когда-нибудь заставлял тебя что-нибудь делать, Хью? Или ты с готовностью выполнял каждое задание, которое я тебе давал?

— Объясни мне кое-что. Почему ты изгнал меня? Я делал все, о чем ты просил.

— Я изгнал тебя, потому что ты не мог видеть картину в целом. — В голосе Роланда послышались нотки раздражения. — Я начинаю думать, что ты все еще не можешь.

— Это ничего не объясняет.

— Подумай об этом, и понимание придет к тебе.

Боль в ребрах стала невыносимой. Хью оттолкнул ее в сторону.

— Вот тебе картина в целом: нас двое, Дэниелс и я. Никто из нас не хочет иметь с тобой ничего общего. Ты не преуспеешь в этом деле. За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Тебе нужно, чтобы один из твоих детей дрался с другим, потому что Дэниелс давеча надрала тебе задницу, и она сделает это снова. Подумай об этом.

— Трое, — сказал Роланд. — Почти трое.

— Она еще не родила.

— Нет, но скоро. Скоро у меня будет внук.

— И тебе не терпится заполучить этого ребенка в свои руки. Наконец-то у тебя будет настоящий сын, в жилах которого течет подходящая кровь. Почему, черт возьми, ты думаешь, что что-то изменится? Даже если ты заполучишь его с того момента, как он сделает свой первый вдох, он все равно вырастет ненавидящим тебя. И все же ты здесь, так отчаянно пытаешься заполучить в свои руки новую игрушку, что посылаешь легион схватить меня, телепортируешься сюда, несмотря на опасность, и называешь меня своим сыном. Присмотрись хорошенько. Посмотри на меня, висящего здесь. Если я твой сын, то, что ты за отец такой?

— Значит, ответ отрицательный? — спросил Роланд.

— Мы могли бы оставаться здесь следующие сто лет, и все равно это было бы «нет». Ты никогда не доберешься до ребенка Кейт. Я убью тебя первым.

Роланд вздохнул.

— Ты разочаровываешь меня, Хью.

— Привыкай к этому.

Роланд подошел ближе. Их разделял всего фут.

— Без меня ты умрешь, и очень скоро. Это то, чего ты действительно хочешь?

— Всем нам рано или поздно приходится умирать.

— Одинокий, брошенный, лишенный своих сил. Ты хочешь такого будущего?

— Без сил?

— Без моей крови.

Хью потянул за последнюю ниточку магии, оставшуюся внутри него, крошечную частичку, которая осталась, несмотря на слова силы и все исцеления, которые он сотворил. Он провел пальцами свободной руки по окровавленным ребрам и погрузил магию в алую жидкость. Магия вспыхнула, и темная кровь превратилась в острую кроваво-красную иглу.

— Объясни мне это, — попросил Хью.