Они снова схлестнулись, рубя, пронзая так быстро, что она едва успевала угадывать атаки. Рафаэль был вихрем, но Хью был сильнее. Они пронеслись через двор замка. Если бы не ножи, они почти танцевали.

Хью отшатнулся. Ее пронзил холод. Должно быть, он получил удар, но она не могла этого увидеть. Рафаэль нырнул в проем, нанося удар. Кончик его кинжала задел горло Хью, прочертив резкую красную линию.

Элара ахнула.

Хью схватил Рафаэля за запястье левой рукой и вывернул. Кость хрустнула. Оборотень зарычал и выронил кинжал. Андреа щелкнула зубами.

Хью пинком выбил кинжал. Они бросились друг на друга.

Секунды растянулись в минуты, медленные и тягучие, как капающий мед. Теперь Хью был окутан голубым сиянием. Рафаэль истекал кровью. Lyc-V не смог вылечить его достаточно быстро. Камни под их ногами были измазаны красным.

Что-то было не так. Она видела, как Хью дерется. Это был не он. Он был точен и обдуман. Это было безумие, почти как если бы… как если бы он позволял Рафаэлю изливать на себя свой гнев.

Если бы он использовал магию, этот бой был бы окончен.

Хью наказывал себя.

Рафаэль ударил Хью кулаком в бок. Хью принял удар, зажал руку Рафаэля и нанес удар Рафаэлю по почкам. Оборотень вырвался. Голубое свечение перескочило от Хью к ране Рафаэля и задержалось.

Она долго смотрела на это, не веря своим глазам. Ее руки сжались. Этого было достаточно. Элара двинулась вперед.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Андреа.

— Я собираюсь остановить это.

— Оу, я не знаю, — сказала Андреа. — Не похоже, что им нужна какая-то помощь.

Элара позволила магии выплеснуться наружу. Она скатилась с нее, холодная, как дно айсберга в глубине темного океана. Женщина-оборотень резко вздохнула.

— Хью исцеляет его.

Андреа покосилась на бойцов.

— Нет…

Голубое свечение прильнуло к другой стороне Рафаэля.

Шок отразился на лице Андреа.

— Да. Исцеляет. Почему?

— Потому что он наказывает себя. Человека, которого ваш муж пришел сюда убить, больше не существует. Человек, который сейчас здесь, позволит причинить себе боль, потому что думает, что его нужно наказать. Это зашло слишком далеко. Сегодня никто не умрет. Я этого не допущу.

— Рафаэль, — позвала Андреа. — Прекрати. Хватит!

Рафаэль яростным ударом вонзил нож в бок Хью снизу вверх. Хью ударил его кулаком в лицо. Рафаэль отшатнулся, его губы скривились в гримасе. Хью побледнел. Ее охватил страх. Она позволила этому продолжаться слишком долго.

Рафаэль развернулся и нанес удар ногой. Он стоял к ней спиной. Она коснулась его плеча кончиками пальцев, забрав лишь крошечную каплю его жизни.

Оборотень остановился. Его черный кинжал опустился. Он сделал неуверенный шаг назад и упал на колени.

Она встала перед Хью и обвила руками его шею, ее магия омыла их обоих.

— Все кончено.

Он сделал шаг вперед, неся ее вес на своей шее.

— Закончено, — пробормотала она, обволакивая их своим голосом. — Больше не надо. Ты нужен мне. Ты нужен всем нам. Пожалуйста, Хью. Пусть будет так.

Он остановился и посмотрел на нее. Осознанность вернулась в его глаза. Элара выдохнула.

Позади них Андреа опустилась на колени рядом с Рафаэлем и обняла его.

— Так устал, — прошептал Рафаэль и тяжело опустился на землю.

— Ты хорошо сражался, — сказала она ему. — Ты убил его, по меньшей мере, четыре раза. Тетя Би гордилась бы тобой.

Хью смотрел на нее. Он наклонил голову. Она не понимала, что он делает, пока его губы не нашли ее. Это был голодный, отчаянный поцелуй. Она почувствовала на языке вкус его боли и отступила. Вся передняя часть ее платья была пропитана кровью. Хью споткнулся и повалился вперед, как бревно. Она едва успела подхватить его, и ее колени задрожали под тяжестью его тела.

— Может, мы теперь пообедаем? — спросил Асканио.

***

ХЬЮ ОТКРЫЛ ГЛАЗА. Потолок над ним был погружен во мрак. Он был в своей спальне.

Все причиняло боль.

Он уставился на потолок, пытаясь найти какое-то равновесие между болью в разных частях тела, волшебное место, где болело немного меньше. Ему это не удалось.

Который был час? Должно быть, было поздно. Последнее, что он помнил, был бой с Медрано. На самом деле он не планировал этот бой. Он не был уверен, чем бы все закончилось. Он не хотел убивать Медрано на глазах у его жены. У него была какая-то смутная идея позволить оборотню утомить себя, но потом это стало чем-то другим. Он был почти уверен, что один из них не выживет в этом бою.

Он вспомнил Элару и прохладное прикосновение ее магии. Как будто вошел в облако тумана жарким летним днем.

Дальше он ничего не помнил.

Он убил Медрано?

Нет, должно быть, она остановила его.

До него донесся запах. Он почувствовал запах апельсина, масла и чего-то еще, какого-то теста. Внезапно он проголодался.

Сесть оказалось непросто. Кто-то раздел его до нижнего белья. Запаха крови он не почувствовал, значит, его вымыли.

Он, пошатываясь, подошел к двери. Дверь Элары в другом конце коридора была открыта. Внутри горел мягкий свет. Оттуда исходил аромат.

Он, пошатываясь, оглянулся, ища, что бы надеть, и остановился на черных брюках и белой футболке. Ему удалось бесшумно надеть и то, и другое, и он направился по коридору.

Аромат стал сильнее. В замке вокруг них царила тишина. За окнами в коридоре по небу расстилалась ночь, сверкая звездами.

Хью добрался до двери. Гостиная в апартаментах Элары была пуста. Он пошел на запах, обернулся и увидел ее. Она стояла в маленьком уголке рядом со своей спальней. Большая каменная печь занимала большую часть дальней стены. Перед ним был островок с варочной панелью и мойкой для приготовления пищи. Между плитой и островком спиной к нему стояла Элара. Ее голубое платье облегало ее, ниспадая на ягодицы. Ее волосы были заплетены в косу и заколоты наверх, и ему открывался вид на ее тонкую шею.

Ммм.

Он прислонился к дверному проему.

Элара достала что-то из духового шкафа и повернулась к нему. В руках она держала металлическое блюдо в кухонных рукавицах.

На ней был фартук. Маленький фартук с оборками, белый, с розовыми цветами вишни, и широкими черными завязками, обернутыми вокруг нее и завязанными сбоку на бант.

Он рассмеялся.

— Что тут смешного?

Этого не могло быть на самом деле. Это был еще один сон.

— Интересно, какая часть моего сумасшедшего мозга хотела увидеть Ледяную гарпию в фартуке, выпекающую печенье.

— Это не печенье.

Он заглянул в форму. Там было полно блинчиков, сложенных вчетверо и политых растопленным сливочным маслом. На огне края блинчиков подрумянились. Должно быть, она посыпала их сахаром, потому что по краям остался тонкий слой карамели. Последний раз он ел блинчики во Франции, давным-давно. Он не мог вспомнить, зачем он там был и что делал, но он помнил десерт и ярко-красные языки пламени, лизавшие блины, когда их подавали на стол.

Элара сняла варежки.

— Так вот кто я, Ледяная гарпия?

— Да. — И он был в восторге. Он даже не мог ясно мыслить.

— С таким отношением ты не получишь ни одного из моих блинчиков.

Он двинулся к ней крадучись. Она скрестила руки на груди, но не дернулась. Он медленно подошел к ней сзади, ощущая каждый дюйм разделяющего их пространства. От нее пахло жасмином и зелеными яблоками. Слишком тонко для духов. Может быть, легкий аромат шампуня или лосьона. Он подумал, почувствует ли он его, облизывая ее кожу.

— Будь осторожен, наставник.

Он наклонился, поймал конец завязки ее фартука и потянул их.

— Прекрати, — сказала она ему.

О, ему бы это понравилось.

— Это моя мечта, — сказал он ей.

— Меня не волнует.

Конечно, ее это не волновало. Он тихо рассмеялся и снова потянул за завязки.

— Ты остановишься?

— Я говорил тебе держаться подальше от моих снов. — Он наклонился ближе, вдыхая аромат ее кожи, и прошептал ей на ухо. — Ты вторгаешься на чужую территорию.

Ее глаза расширились. Он заглянул в них и уловил тот самый момент, когда в их глубине вспыхнул намек на белое пламя. На поле битвы в сознании Элары развернулись знамена войны, и солдаты бросились в атаку. Он научился следить за этим взглядом, когда они спорили. Вот тогда все становилось по-настоящему хорошо.

— Возможно, тебе следует спросить себя, почему ты позволяешь мне входить и выходить из твоих снов, наставник. Чего ты хочешь?

Он был таким твердым, что это причиняло боль.

— Возможно, я проголодался. — Он стащил блинчик с блюда. Она попыталась шлепнуть его по руке, но он был слишком быстр.

— Они еще не готовы.

— Для меня они выглядят готовыми. — Он держал блинчик так, чтобы она не могла дотянуться. — Ты хочешь его вернуть?

— Да.

Он наклонился ближе.

— Что ты позволишь мне сделать с тобой, чтобы вернуть его?

— Верни мне блинчик, Хью.

Он держал его перед ней. Она выхватила блинчик у него из рук и повернулась к нему спиной, чтобы бросить обратно на блюдо. Он сцепил руки на островке, зажав ее в своих объятиях.

Она стояла совершенно неподвижно. Он почувствовал, как напряжение вибрирует в изгибе ее позвоночника и положении плеч, и это сделало его тверже.

Он наклонился и поцеловал ее чуть ниже уха с правой стороны. Она ахнула. Кожа под его губами была теплой и нежной, как теплый шелк. Он коснулся языком чувствительного места, обдавая нерв жаром, и она слегка откинулась назад, невольно ища его. Ему хотелось прижать ее к себе, сорвать с нее одежду и раствориться в ее мягком теле. Это была дикая, неконтролируемая потребность, простая и неистовая по своей интенсивности. Ему хотелось прижать ее к кровати и провести языком по соскам ее грудей, а затем скользнуть ниже, по животу, и ниже. Он хотел услышать ее стон, увидеть, как у нее перехватывает дыхание, наблюдать, как она раздвигает для него ноги, и заставить ее кончить так, как она никогда раньше не кончала. Он хотел войти в нее и услышать, как она выкрикивает его имя, потому что она не могла насытиться. Он хотел, чтобы ей понравилось, потому что он делал это с ней.