Глава 47

Лэйси

30 декабря

Маклин, штат Вирджиния: Интервью с директором Национальной разведки

Директор Шарон Пиккеринг смотрит на лист бумаги на своём столе. Я пользуюсь моментом, чтобы бросить быстрый взгляд на Парка. Он пожимает плечами, как будто понимает мой невысказанный вопрос.

Сколько ещё будет длиться эта встреча?

Конечно, это интервью, или разбор полётов, или как они там хотят его назвать, уже почти закончилось. Мы с Парком так долго находились в кабинете Шарон, отвечая на все её вопросы о Тодде Аллене, Николасе Лоуренсе, химическом оружии и настоящем Саше Петрове, что я потеряла счёт времени. Четыре часа? Десять часов? На данный момент всё как в тумане.

Я понимаю.

Когда директор ЦРУ оказывается двойным агентом, а вы задерживаете независимого торговца оружием из России, необходимо провести обширное расследование, чтобы разобраться со всей информацией.

Директор Пиккеринг поднимает глаза, сцепив пальцы. — Думаю, это все вопросы, которые у меня есть к вам по этому делу. Если возникнут другие, я обязательно свяжусь с вами обоими.

Я встаю. — Большое спасибо, что уделили нам время.

— Присядьте. – Директор Пиккеринг указывает глазами на мой стул. — Я ещё не отпустила вас.

— О, простите. – Я опускаюсь обратно. Но что, если мне захочется в туалет? Она не знает, взорвётся мой мочевой пузырь или нет. Мы находимся здесь так долго, что, если бы я сдерживалась, мои почки, вероятно, уже были бы подорваны. — Я думала, вы закончили со своими вопросами.

Парк пихает меня своей ногой. На протяжении всего интервью он был похож на любимца учителя со всеми своими "да, мэм" и "нет, мэм" и своей очаровательной улыбкой. Кто я такая, чтобы об этом говорить? Эта улыбка очаровала меня, когда я увидела её в первый раз. Конечно, Шарон Пиккеринг тоже была бы впечатлена.

— У меня есть ещё несколько вопросов к вам обоим. – Она смотрит между нами. — Эти вопросы более личного характера.

— Личного? – Кажется, моё сердце только что пыталось подпрыгнуть к горлу.

— Да. – Она откидывается в кресле, подпирая подбородок кулаком. — Как бы вы описали отношения между вами двумя?

Вместо того чтобы выпрыгнуть, моё сердце упало в пропасть отчаяния внутри моего желудка. Я не могу лгать. То есть, я умею лгать, но я не могу лгать директору Национальной разведки.

— Ну, – я сглотнула — в течение первых тридцати минут после личной встречи мы поцеловались. Но между нами не было никакой близости. Думаю, в некотором смысле, да. Потому что близкие отношения могут включать в себя доверительные отношения, дружбу или даже платоническую любовь, и в этом случае, – я помахала пальцем туда-сюда между нами, — мы с Парком были близки в течение многих лет. Знаете, ведь мы раньше работали вместе. Но без близости, ну, физической.

О, Боже мой. Почему я всё время говорю слово "близость"?

— На самом деле, существуют даже различные уровни физической близости, такие как вторжение в личное пространство, держание за руки, объятия, поцелуи, ласки, – не могу поверить, что я только что использовала слово "ласки" в присутствии Шарон Пиккеринг, но я продолжаю, и теперь меня не остановить, — а также другие виды физической активности, которыми может заниматься пара, например, парная йога. Не то чтобы мы были парой. – Я протягиваю руку, словно пытаясь остановить себя от продолжения, но мой рот всё равно продолжает говорить. — Вам не обязательно быть парой, чтобы иметь близость. На самом деле, физическая близость взаимосвязана с удовлетворённостью напарника. Но человек, или напарник, может быть физически близок с кем-то, не прикасаясь к нему. Например, зрительный контакт считается одной из форм физической близости без прикосновений. Хотя, я думаю, что определенная близость необходима для любого вида физической близости. – Я даже не улавливаю смысла. Почему бы мне просто не облить свою карьеру бензином и не бросить в неё зажжённую спичку? Я почёсываю затылок. — Простите. Не могли бы вы повторить вопрос?

Директор Пиккеринг смотрит на меня со спокойным выражением лица. — Как бы вы описали отношения между вами двумя?

Как раз в тот момент, когда я открываю рот, чтобы ответить, Парк произносит.

— Я бы сказал, что у нас нормальные рабочие отношения. Мы были кооперативами в течение шести лет. Наши навыки общения и решения проблем исключительны. Только посмотрите, чего мы добились за последние несколько дней, с небольшим количеством помощи и ресурсов.

Ох.

Она спрашивала о наших рабочих отношениях.

Я совершенно неправильно поняла суть вопроса.

Я съёжилась на своём месте. — Он прав.

— Позвольте мне перейти к тому, что я действительно хочу спросить. – Директор Пиккеринг встаёт. — Я хочу знать, планируете ли вы двое оставаться напарниками, пока встречаетесь.

Парк смотрит на меня. — О, мы не встречаемся.

Её брови поднимаются. — Не встречаетесь?

— Нет. – Я качаю головой. — С Рождества мы были в строго профессиональных отношениях.

К моему великому разочарованию.

Парк поворачивает голову ко мне. — Ну, ты установила правила и сказала на пирсе, что нам надо придерживаться их.

— Нет, это был вопрос. – Я смотрю на него. — Я спросила, хочешь ли ты придерживаться правил, и ты тот, кто сказал, что хочешь.

— Значит, – вскинул брови Парк, — ты хочешь сказать, что не хочешь придерживаться правил?

— Я буду их придерживаться, если и ты тоже.

Шарон Пиккеринг перебивает: — Вы видите диплом магистра на моей стене или кожаный диван в моём кабинете?

Мы оба переводим взгляд на неё. Честно говоря, я забыла, что она здесь.

— Нет, – отвечаем мы в унисон.

— Это потому, что я не ваш консультант или психотерапевт. Я не обсуждаю личную жизнь людей и не даю советы по отношениям. Я директор Национальной разведки Соединённых Штатов Америки. У меня нет времени слушать вас, пока вы решаете свои проблемы в отношениях.

Я открываю рот, чтобы заговорить. — Мы...

Директор Пиккеринг поднимает руку, останавливая меня. — Я не хочу больше ничего слышать. – Она наклоняется вперёд и берёт ручку, что-то подписывая на лежащей перед ней бумаге. — Совершенно ясно, что вы двое больше не можете работать вместе. На самом деле, я удивлена, что вы вообще смогли осуществить ваш плохо спланированный, малобюджетный план против Тодда Аллена. – Она поднимает взгляд, прекращая писать. — И ещё раз напоминаю вам обоим, что использование невинных гражданских лиц в миссиях ЦРУ – особенно пожилых людей с деменцией – крайне опасно и неуместно, и никогда не должно повториться.

— Да, мэм. – Парк кивает.

Директор Пиккеринг берёт бумагу, лежащую на её столе, и передаёт её Парку. — Это распоряжение о переводе на другую должность, вступающее в силу с этого момента. Вы больше не будете работать в качестве кооператоров.

Распоряжение о переводе?

Это не то, чего я хотела. Но Парк ничего не говорит и не протестует против изменений, так что я тоже.

Директор Пиккеринг смотрит вниз на папку на своём столе. — Вы оба свободны.

Я встаю, бросаю взгляд на Парка, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.

Я не говорила о том, чего я действительно хочу. А чего я действительно хочу, так это его, но по какой-то причине сказать ему об этом кажется самым страшным делом за всю мою жизнь.

Почему отказ пугает больше, чем встреча с дулом пистолета или численное превосходство в бою со стороны высококвалифицированных убийц?

Может быть, потому что мои чувства к Парку более реальны, чем всё, что я когда-либо испытывала за всю свою жизнь. Нет никакой миссии, которой можно прикрыться, или плана, по которому я действую.

Это просто я.

Лэйси Уоррен, простая девушка из Ливенворта, штат Вашингтон, которая нашла единственного мужчину, по-настоящему понимающего каждый её аспект.

Когда мы входим в коридор, я не останавливаюсь.

— Сиенна, подожди? – зовёт он меня. Я приостанавливаюсь и медленно поворачиваюсь к нему лицом. — Или Лэйси, или как там тебя зовут. – Он останавливается передо мной. — Думаю, я всё ещё не знаю, как тебя называть или какую версию тебя я получаю.

Как будто кто-то ударил меня ногой в грудь, раня меня в сердце. Я скрываю свою обиду, заливаясь смехом. — Серьёзно? Как ты до сих пор не знаешь, кто я?

— То есть, я знаю, кто ты. Я просто не знаю, какая ты на самом деле и чему доверять. У меня такое чувство, что нам нужно заново повторить каждый разговор, чтобы я мог попытаться отсеять всю ложь.

Его слова пошатнули мою уверенность, и моя надежда на наше будущее рухнула. Я не могу быть с кем-то, если в глубине души он постоянно задаётся вопросом, честна я или нет. Я сказала Парку в порту Сиэтла, что всё, что было между нами, было искренним. Я не знаю, что ещё я могу сказать, чтобы заставить его поверить в это, и я даже не уверена, что он хочет в это верить.

— Не волнуйся, – качаю я головой, осторожно возвращая маску на лицо, — нам не придётся повторять каждый разговор. Рождество закончилось, как и эта миссия. Мы пойдём разными путями. И кто знает? Может быть, мы пересечёмся с друг другом во время работы.

— Я не добивался этого распоряжения. Я просто... – Он смотрит вниз на бумагу в своей руке. — Я не знаю, как верить в нас... в тебя. Я не хочу, чтобы меня снова провели.

Внутри меня загорается маленький огонёк надежды.

— Этого не случится. Я тот же человек, за которого ты меня принимал. – Я делаю шаг вперёд. — Может быть, мы сможем встретиться завтра вечером и всё обсудить.

— Разве завтра не Новый год?

— Да.

— У меня свидание. Я…

— О. – Мои брови взлетают вверх, и мне с трудом удаётся сохранить невозмутимое выражение лица. У него чёртово свидание! Я такая идиотка. — Тогда в другой раз.

Парк хмурится. — Это не...

— Смотрите, кто здесь! – Дерек идёт по коридору с широкой улыбкой на лице. — Это динамичное трио снова воссоединилось – герои, если вам угодно. – Он останавливается прямо перед нами. — Я был неправ. Мне нравится быть героем и спасать всё ЦРУ. Меня даже спрашивали, не подумываю ли я о том, чтобы стать полевым агентом и оставить свою офисную работу. Я был бы двойной угрозой – компьютерный гений и опытный оперативник.