— Справедливо.

— Ладно, давайте попробуем... – Ещё щелчки, несколько "хммм", а потом...

Её лицо опускается.

Её глаза переходят с экрана на меня, потом снова на экран, потом снова на меня.

— Что? – спрашиваю я. Её глаза снова двигаются туда-сюда, то на меня, то на экран. — Ками, что? – Кэт перемещается туда, где она сидит, смотрит через плечо и повторяет тот же путь – от экрана ноутбука ко мне и обратно.

— Вот чёрт, – говорит Кэт, и теперь я чувствую беспокойство.

— Что!? – говорю я, почти крича. — О, Боже, он женат? Чёрт, только этого мне не хватало. Чтобы меня бросил мой парень, потому что я недостаточно серьёзна, а он хочет серьёзную и скучную, и чтобы я сразу же бросилась на женатого, мать его, мужчину. – Я наклоняю голову к потолку. — Почему? Почему, Боже? Почему ты меня ненавидишь? Я просто хочу, чтобы хоть один чёртов план мести сработал. Ладно, конечно, месть – это не совсем круто в твоей маленькой книжке, но только в этот раз. Я думаю, мы можем согласиться, что Ричард заслуживает этого! – Кричу я теперь, как будто в этом виноват потолок или всезнающий Бог.

— Он не женат, Эбс, – говорит Ками, и теперь она улыбается, взгляд становится всё более... удовлетворённым?

— Тогда в чём дело? – спрашиваю я, потому что теперь я чувствую беспокойство. Этот взгляд означает неприятности.

— У него есть типаж, – говорит Кэм с той же улыбкой, коварной и почти тревожной.

— Очень чёткий, – соглашается Кэт, но её улыбка больше похожа на смех, на хихиканье. — И ты ему соответствуешь. – Затем ноутбук поворачивают ко мне. На экране – поиск в Гугл по запросу «Дэмиен Мартинес адвокат свидания фото», и ниже – горстка фотографий босса Ричарда с женщинами под руку на мероприятиях фирмы.

Две вещи поразили меня, как товарный поезд.

Во-первых, Дэмиен приводил гостей на рабочие мероприятия, на которые, как я знаю, Ричард тоже ходил и говорил мне, что ему не разрешалось приводить пару.

Рождественская вечеринка.

Круиз на ужин 4 июля.

Меня тошнит.

Он ещё больший подонок, чем я могла предположить.

Вторая вещь заключается в том, что у Дэмиена Мартинеса действительно есть типаж.

Этот тип – низкая, фигуристая блондинка.

И черт возьми, если я не подхожу под этот чёртов типаж.

Это знак от того Бога, которого я просто умоляла позволить моему плану мести сработать.

Медленная улыбка расползается по моему лицу, когда я увеличиваю изображения, отмечая, что за пять лет спутницы редко повторялись – разные почти для каждого события.

Но типаж есть.

Я поднимаю глаза на своих подруг и улыбаюсь.

— Игра началась, дамы, – говорю я.

Это будет проще, чем я думала.

Мы выпили две бутылки вина, перевернули страницу с нашими мелкими формами мести и перешли к грандиозному финалу.

Наш план игры.

На первой странице написано: «Как покорить Дэмиена Мартинеса» и покрыта розовыми сердечками, которые я нарисовала на ней, а на каждой последующей странице – конкретные вещи, о которых Ричард в какой-то момент ныл или упоминал о своём боссе за последние три года.

Я помню три вещи, о которых он говорил, когда речь шла о Мартинесе.

1. Виски.

“Возьми ту бутылку, которую, как я тебе говорил, любит мой босс, когда будешь в винном магазине, окей?”. Ричард потребовал бутылку коричневой жидкости, которая стоила почти 300 долларов. Это был день рождения Дэмиена или что-то в этом роде, и он хотел подарок, чтобы поцеловать задницу своего босса.

И сейчас я понимаю, что он даже не вернул мне за это.

Вот козел.

2. Музыка кантри.

“Что за человек слушает эту деревенскую хрень?” сокрушался Ричард, слушая станцию "современного кантри". “Неужели он не может слушать классическую музыку, как нормальный, культурный человек?”.

Даже не начинайте о странной одержимости Ричарда заставлять всех в радиусе одной мили слушать классическую музыку, пока он работал. Он думал, что это делает его лучше других, как человек, который читает научную литературу не потому, что она ему нравится, а потому, что ему нравится этим хвастаться.

Лично я люблю поп-музыку. Бойз-бэнды, мега-звезды и всё, что имеет хороший бит, под который я могу ловить вайб.

И хотя кантри – это не совсем моё, я буду слушать его без остановки в течение ближайшего месяца или двух. Я даже заказала дешёвую футболку большого размера с одной из новых звёзд кантри-музыки, чтобы, если и когда он останется на ночь, он мог застать меня спящей в ней.

Это маленький забавный способ показать ему, что мы похожи.

И 3. Женщины.

“Мартинес постоянно встречается с какой-нибудь молодой блондинкой. Разве ему не повредит хоть раз встречаться с кем-нибудь респектабельным?”.

Это стало последним катализатором моего психического срыва после окрашивания год назад, когда я перекрасила свои длинные светлые локоны в грязно-коричневый цвет.

В каштановых волосах нет ничего плохого – Кэт носит их как богиня, а моей сестре Ханне они очень идут. Но мне это никогда не шло.

Я не могу дождаться момента, когда смогу изменить его и снова почувствовать себя собой.

— А что будет, если он на самом деле хороший? – спрашивает Кэт, милая, добрая, романтичная из нас, пока я изучаю район, где вырос Дэмиен, в Бронксе. Он упоминал об этом в интервью юридического журнала два года назад, которое я нашла в своих исследованиях.

Мы с Ками смотрим друг на друга, не зная, как ответить.

— Ричард говорит, что он заносчивый засранец, – говорю я двум версиям Кэт, которые сидят передо мной, время от времени сливаясь воедино, а затем расходясь.

Чёрт, да я пьяна.

— Но Ричард также каким-то образом убеждает людей, что он хороший парень, – возражает Кэт.

Верно.

— Это верно, – говорю я вслух, вспомнив, что они не могут слышать мои мысли, и тут же отрыгиваю, сморщившись от вкуса. Текила и картошка фри спускающиеся вниз – это нормально, но в другую сторону? Фу. — Я уверена, что он мало чем отличается от Ричарда, он ведомый таким образом, что перестаёт заботиться о тех, кто его окружает. Все высокопоставленные друзья Ричарда были такими же, засранцами, которые постоянно мерялись, кто лучше.

— Нам нужно убедиться, что ты придерживаешься плана, – говорит Кэм, её глаза каменные и холодные. Утром, без алкогольной дымки, я могу задаться вопросом, не занимается ли она компенсацией, не использует ли она мою ситуацию для осуществления своих собственных мечтаний о мести.

Я качаю головой.

— Нет, со мной всё будет в порядке.

— Тебе нужно напоминание. Ты слишком мила. В итоге он может тебе понравиться, и ты захочешь отказаться от плана, – говорит Ками, и снова её тон жёсткий, неподвижный.

Возможно, это плохой план.

Или, по крайней мере, опасный план для Ками.

— И если это случится, всё будет хорошо, Ками, – говорит Кэт, её тон материнский и строгий. — Эбби может сама принимать решения.

— Я просто говорю, что если мы приложили столько усилий, то всё должно получиться.

— Ками...

— Давай просто сделаем тебе банку, чтобы помочь тебе не сбиться с пути. – Она разрывает листки бумаги на длинные полоски. — Мы напишем на них дерьмо, которое сделал Ричард, и когда тебе это понадобится, у тебя будет дополнительный стимул. – Мы обе смотрим на неё, пока она продолжает рвать. — Но если по какой-то безумной причине ты решишь, что он тебе нравится или что-то в этом роде, то тебе должно быть насрать на него. Это будет просто... напоминанием.

— Я не знаю...

— Возможно, это будет катарсисом, – говорю я, мой голос низкий. — Записать всё это. – Всю ночь мысли вертелись в моей голове, каждое слово и действие Ричарда приобретало новый смысл в новом свете. Записать их, поместить в безопасное место... это может быть приятно.

— Видишь? Эбби думает, что это хорошая идея.

— Мы все знаем, что когда Эбби напивается, она становится интроспективной и грустной.

— Идеально, – говорит Кэм, протягивая мне бумагу и ручку. — Начинайте писать, красотки.

Хотя Кэт смотрит на меня с опаской, задание начинается, и вскоре я плачу над клочками бумаги, четыре года моей жизни обретают смысл так, как я никогда не думала.

И когда я, наконец, заползаю в кровать, с опухшим лицом и слезами, стекающими с моего измученного тела, две мои лучшие подруги заползают рядом со мной, чтобы убедиться, что мне никогда не придётся чувствовать себя одинокой.