Сколько бы раз я ни говорила ему, что заплачу за это, что быть живыми, здоровыми и влюблёнными, достойно празднования, он никогда не соглашался, и я сидела там, потягивая воду с неохотой.

И как бы мне ни хотелось выпить бокал игристого, тем более дорогого, модного шампанского, которое, вероятно, подаётся в великолепных хрустальных фужерах, из которых пили такие знаменитости, как Риз Уизерспун и Люк Уилсон, мой следующий шаг стал началом первого этапа плана.

Моя рука, покрытая акриловым розовым цветом Барби, который я сделала в среду (больше никаких скучных нюдовых оттенков и французского маникюра для меня), протягивается, чтобы нежно коснуться его запястья. Я едва заметно прикусываю губу в хорошо отрепетированном, нервном выражении. Его взгляд перемещается, когда мои зубы прижимаются к губе, и я не упускаю быстрый, почти незаметный проблеск тепла в его глазах при этом движении.

Но что на мгновение выбило меня из колеи, так это небольшой разряд электричества, посылаемый по моей руке кончиками пальцев, касающихся его кожи.

Что это за хрень?

Я игнорирую это и говорю.

— Ты не возражаешь, если я возьму виски со льдом? Это была такая длинная неделя, и мне просто необходимо расслабиться, – говорю я, кокетливо покачивая головой и закатывая глаза, – идеальный баланс легкомысленной блондинки и уверенной в себе женщины.

Было время, когда я могла использовать этот приём, чтобы получить абсолютно всё на свете. Мужчин, выпивку, продление школьного проекта – что угодно.

Приятно снова использовать её, стряхнуть пыль и снова погрузиться в меня.

Он улыбается, и, чёрт, эта улыбка.

— Конечно, – говорит он, глядя на официанта. — Шампанское, два стакана «МакАллан»⁵, два стакана воды и корзина с хлебом. – Официант кивает, улыбается и уходит.

— Вода? – спрашиваю я, откинувшись на спинку стула и расправляя на коленях тонкую белую салфетку. Может, я и выросла среди отбросов в маленьком городке в Джерси, о котором никто никогда не слышал, но я знаю, как вести себя в подобных заведениях.

— И хлеб. Ты ела сегодня? – спрашивает он, наклонив подбородок ко мне в вопросе. Лёд медленно движется по моим венам.

— Это как бы... личное, – говорю я, сводя брови. Глаза Дэмиена перемещаются на то место, где мой бывший когда-то умолял меня сделать ботокс. Именно такой вопрос Ричард любил задавать мне, если ему казалось, что я не соблюдаю режим тренировок или ем слишком много вредной пищи. Я прикусываю губу, размышляя, не приковала ли я себя к плану мести с большим багажом, чем он того стоит, из сковородки в жаровню.

Но Дэмиен только смеётся, откидывая голову назад. Он находит меня... забавной.

Я не собиралась быть забавной.

Моё тело неприятно дрожит, меня охватывает чувство, которое отчасти является смущением, отчасти нервами, а отчасти раздражением.

— Личное? Я просто хочу убедиться, что ты не выпьешь два пальца виски на пустой желудок и тебя не придётся запихивать в такси.

О.

Он спрашивает, чтобы убедиться, что я не напьюсь.

Хм.

Я... не уверена, как к этому относиться.

Для меня это в новинку.

Я иду со своей игривой соблазнительницей.

— Разве это не преимущество для мужчин? Женщина, которая теряет свои запреты? – спрашиваю я, поднимая бровь и улыбаясь.

Он снова смеётся, и, чёрт возьми, у него отличный смех.

— Теряет свои запреты? Да, это плюс. Но женщины, с которыми я встречаюсь? Им не нужно пить, чтобы это произошло. Это просто... происходит. – Его улыбка кошачья, хитрая.

Голодная.

Я понимаю, как это может "просто произойти".

Это напоминает мне о разговоре с Ками вчера, когда она была у меня дома и помогала мне выбрать наряд. Мы остановились на облегающем розовом платье в стиле 90-х с крошечными бретельками. Десятисантиметровые туфли, слишком высокие для прогулки по городу, но для особого случая – или для особого плана уничтожения – я решила, что оно того стоит.

— Чёрт, детка, он захочет содрать его с тебя! – сказала Ками, когда я повернулась к зеркалу, мои недавно осветлённые волосы распущенными локонами спадали по спине. Платье совершенно новое, из «Роллардс», как и большинство моих нарядов "до промывки мозгов Ричардом", как я это называю, немного свободное из-за веса, который я потеряла, пока встречалась с ним.

Я не могу дождаться, когда вернутся мои изгибы, та часть меня, которую я любила до того, как он схватил меня за бедро, когда мы лежали обнажённые в постели вместе, и сказал что-то вроде: "Может, утром тебе стоит пробежаться?".

Хуже всего то, что я так и сделала. Я пошла на пробежку тем утром. И с тех пор я бегала четыре раза в неделю.

Я ненавижу бег.

Я ненавижу кардио. Я ненавижу потеть, мыть волосы и то, что всё прилипает ко мне и чешется.

Я ненавижу это каждой косточкой своего тела.

Но, как и всё остальное, я делала это ради Ричарда, думая, что, возможно, это ключ к тому, чтобы сделать его счастливым.

— А что будет, если он это сделает? – спросила я Ками. — Захочет содрать его с меня, я имею в виду?

Я тоже задавалась этим вопросом.

Если мы будем вместе целых шесть недель, достаточно долго, чтобы он пригласил меня на корпоративную вечеринку, это определённо будет превышением ожидаемого правила трёх свиданий, и, насколько я слышала, Дэмиену Мартинесу нравится иметь женщину в его кровати, а не только на его руке.

Но разве секс с Дэмиеном сделает меня ужасным человеком?

— Тогда сделай это, – сказала она. — Такой мужчина, как Дэмиен Мартинес, не ищет обязательств, Эбби. Он ищет молодую красотку, которую можно привести домой и трахнуть. – Она пролистала свой телефон и повернула его, чтобы показать мне. Там была фотография моего спутника. — И было бы абсолютным преступлением не выяснить, правдиво ли обещание чистого сексуального завоевания, которое этот мужчина сдерживает в своих глазах.

Она не ошиблась.

Даже глядя на него сейчас, он излучает секс.

— Я думаю..., – сказала я, всё ещё не зная, что я чувствую по этому поводу.

К счастью, Кэт, наш голос разума, тоже была там, упорядочивая мою коллекцию обуви, пока мы с Ками размышляли о морали траха моего невольного партнёра по мести.

— Слушай. Случайные свидания не имеют большого значения, Эбби. Но ты должна спросить его. Спроси, что он ищет, чего ожидает. – Её лицо всё ещё было в моём шкафу, но потом она повернулась ко мне. — Этот план... хорош. Тебя не отговорить. И я думаю, мы все можем согласиться, что Ричард заслуживает этого. Но... если добавятся чувства...

— Этого не произойдёт, – сказала я, успокаивая её, но и себя, потому что эта мысль несколько раз приходила мне в голову. Одно дело причинить боль Ричарду – он заслуживает этого. Но обманом заставить другого человека испытывать чувства... а потом всё это окажется фальшивкой? Это жестоко. — Он козел и проходит через женщин, как вода, – сказала я.

— Сказал Ричард, – напомнила она мне.

Верно.

Я вздохнула, понимая, что она права. — Я спрошу, – решила я, стараясь не обращать внимания на Ками, закатывающую глаза на Кэт, и на свой моральный компас. — Если он ищет что-то... настоящее, мы прервём это. Если нет... никакого вреда.

И в тот момент я дала себе разрешение встречаться с Дэмиеном Мартинесом и, возможно, действительно наслаждаться этим, пока это длится.

И с этим голодным взглядом, пробежавшим по моему телу, я рада, что сделала это.

— Держу пари, так и есть, – говорю я, улыбаясь мужчине передо мной. Прежде чем я успеваю уточнить, возвращается официант с нашими напитками и корзинкой хлеба.

Виски ставят передо мной, и я смотрю на него как на врага.

Я не люблю спиртное.

Его вкус, его запах, то, как он обжигает... ничто из этого не приносит мне ни радости, ни удовлетворения. Если бы это зависело от меня, крепкий алкоголь был бы только для того, чтобы заглушить боль в сердце. В противном случае он был бы щедро облит сахаром и соком, пока не стал бы просто нежным, дополнительным ароматом на заднем плане, который может сделать вас приятным и румяным, без истинного вкуса.

Но тут Дэмиен берет свой собственный гранёный хрустальный стакан и наклоняет его к моему почти с вызовом, ожидая, что я подниму свой.

Я поднимаю, с неохотой.

Но снаружи маска знойной богини на месте.

Знойной богини, которая любит крепкий алкоголь. Особенно виски.

Ты можешь это сделать, думаю я про себя, настраивая себя полюбить это.

— Твоё здоровье, – говорит он, слегка касаясь краем своего стакана моего, прежде чем поднести его к губам.

Я делаю то же самое, осторожно потягивая напиток и стараясь придать своим чертам лица шкодливый вид, когда он обжигает. Я бы предпочла выпить шампанское, фруктовое розе, неловкий девчачий дайкири или, буквально, что угодно, только не это дерьмо, но таков план. Я должна следовать ему.

Как и ожидалось, он обжигает по мере глотка.

К сожалению, я может и умею быть мелочной, делать макияж и подбирать идеальный розовый цвет буквально для любого оттенка кожи с первой попытки, но я не умею притворяться, что мне нравится виски.

Я кашляю.

Я кашляю неловко громко, когда глотаю, и пытаюсь найти белую льняную салфетку, чтобы прикрыть лицо.

Когда приступ кашля заканчивается, к счастью, длится всего несколько секунд, я кладу салфетку и смотрю на лицо Дэмиена, на котором смесь шока и беспокойства.

И тут он смеётся.

Смущение расцветает во мне, обжигая мои щеки.

Всё идёт не так, как я планировала. Я должна была быть шикарной, культурной, его идеальной парой.

Я должна произвести впечатление и завоевать его.

Вместо этого он смеётся надо мной.

— Ты в порядке? – спрашивает он, протягивая мне стакан воды. Я беру его с небольшой смущённой улыбкой, делаю глоток и киваю.

Я понятия не имею, что сказать.

— Немного резковато, да? – спрашивает он, и это приносит облегчение.

— Да, очень. Неожиданно. Я думаю... Думаю, в последний раз, когда я пила виски, он был... другим. – Дэмиен поднимает бровь, но не спорит.