Глава 13

13 Ноября

Эбби

В четверг вечером у меня звонит телефон, и я улыбаюсь, когда на экране высвечивается имя Дэмиена.

Мы созванивались и переписывались последние несколько дней, и каждый из них ощущается ярким и счастливым. Внутренний визг хихиканья, которого я не могу избежать. Волнение. Тот прилив счастья, который возникает, когда ты только начинаешь встречаться с кем-то.

Это не может быть хорошим знаком, это головокружение.

Моя тупая задница игнорирует предупреждения, как это, похоже, свойственно мне.

— Привет, – говорю я, улыбка отчётливо звучит в моём голосе.

— Привет, – отвечает он, и меня охватывает паника.

Проблема с чувством вины заключается в том, что в любой момент ты начинаешь создавать в своём воображении сценарии того, что тебя поймают, что твой номер не работает, и когда ложь станет слишком большой и захватит твою жизнь.

Говорил ли Ричард с Дэмиеном?

Обыскал ли Дэмиен меня, нашёл ли доказательства того, кто я… или кем я когда-то была? Кем, как я думала, я могу быть?

— Что случилось? – спрашиваю я в ответ на его печальный тон.

— Ненавижу делать это. – На другом конце раздаётся вздох, и я почти представляю, как он проводит рукой по волосам. — Я правда, правда чертовски ненавижу делать это.

Мой желудок опускается к земле.

Я не отвечаю.

— Мне придётся отменить завтрашний день.

Странно, но паника ослабевает.

Это не тот случай, когда он узнает правду. Это перенос. Или отмена.

— В два часа я должен быть в суде по делу, которое нужно сделать в последнюю минуту, а потом мне нужно провести выходные, чтобы подготовиться к подаче кучи дерьма в понедельник.

— О, Боже, конечно! Это не проблема, – говорю я.

Это, по крайней мере, кажется знакомым.

Работа на первом месте.

Дела на первом месте.

Точно, всё на первом месте.

Часть моего желудка, которая опустилась, когда я боялась, что он мог меня раскусить, остаётся там, потому что то, что я считала своими острыми инстинктами, в очередной раз оказалось неверным. Он не хороший парень. Он не идеальный мужчина, не какая-то мечта.

Он подвержен ошибкам, он взбалмошный, и он такой же, как все они.

Как Ричард.

Как мой отец.

— Если бы это было обычное дело, я бы справился, но это дело на общественных началах. – Я делаю паузу, заинтригованная. — Домашнее насилие и опека.

— О, Боже, – говорю я, слегка задыхаясь.

— Она наконец набралась смелости уйти от него и составила план, но когда она это сделала, он избил её до полусмерти. Она только что вышла из больницы, а дети у него. Кто знает, почему они у него, но она должна бороться за детей. Завтра мы подаём на экстренный судебный приказ о защите, а в понедельник я должен подать документы на опекунство и развод, чтобы запустить это дело.

— Конечно. Боже, Дэмиен… это ужасно. – Я делаю паузу, неуверенно. — Я чувствую себя глупо, даже говоря это, но если есть что-то, что я могу сделать... – Он смеётся.

Опять же, это не то, чтобы смеяться надо мной. Это... другое. Непринуждённый, искренне счастливый смех.

— Я должен был догадаться, что такая милая душа, как твоя, может предложить. – Он снова вздыхает. — Вообще-то у меня есть к тебе просьба.

— Да, что угодно, – говорю я и говорю серьёзно. Дело хорошее, человек ещё лучше. Так что если есть что-то, что я могу сделать, я более чем готова.

— Шэрон – это моя клиентка – очень хочет пойти завтра. Она всё ещё сильно избита и не видела своего бывшего с той ночи.

— Хорошо...

— Я купил ей наряд, чтобы она чувствовала себя лучше, чувствовала себя уверенно и безопасно в суде.

Боже, он такой милый.

Такой чертовски милый.

— Но я ничего не знаю о макияже. – Он делает паузу; кажется, я понимаю, к чему он клонит. — Могу я привести её к тебе завтра? Ты ведь работаешь по утрам?

— Привести её ко мне?

— На работу. Я заплачу, конечно. Но можно я приведу её к тебе, ты сделаешь ей макияж и поможешь ей почувствовать себя немного увереннее, прежде чем ей придётся встретиться с этим монстром?

Боже.

Боже, Боже, Боже.

Этому человеку нельзя верить с его внимательностью.

— Ты хочешь, чтобы я...

— Слушай, если это невозможно или тебе неудобно, то всё в порядке. У неё есть несколько синяков, которых она стесняется, и...

— Нет, – говорю я, прерывая его.

— Ладно, всё в порядке, я...

— Нет, то есть, да.

— Да?

— Да. Я с удовольствием. Но нет, ты не заплатишь. – Он смеётся, звук наполняет мои вены, как тёплый, густой кленовый сироп.

— Обязательно заплачу.

— Нет, серьёзно, – говорю я со смехом. — Консультации по макияжу бесплатны.

— Ты заслуживаешь того, чтобы тебе заплатили.

— Я получаю почасовую оплату. Если ты действительно хочешь платить деньги, когда я буду делать ей макияж, я могу собрать ей сумку, и ты можешь купить её для неё, чтобы в следующий раз, когда вы пойдёте в суд, тебе не пришлось тащить её на Лонг-Айленд.

— Но что, если мне нужен повод, чтобы увидеть тебя? – спросил он, его голос стал низким и хриплым.

Боже, у этого мужчины чертовски хороший голос.

— Назначьте время, и мы сможем это устроить, мистер Мартинес. – Теперь мой голос понизился.

— Хотел бы я быть там сейчас. Пришли мне своё расписание. Я хочу знать, когда ты свободна. – Его голос подражает моему, в нём чувствуется то же нетерпение.

— Это у тебя напряжённый, важный график юриста. Скажи мне, когда ты свободен, и я всё устрою, – говорю я, откидываясь назад и погружаясь в свой диван. — Я просто визажист в универмаге.

— Не делай этого.

— Что?

— Не говори так о себе.

— Я не говорю о себе ничего такого, что не соответствовало бы действительности. – Мои слова легкомысленны и небрежны, но под ними скрывается истина, которую я прячу.

— То, что ты делаешь, очень важно. Мы говорили об этом. – Странно. Часть меня думала, что это была просто милая беседа, что-то, что ты говоришь, когда ты сонный, а в твоей постели лежит обнажённая тёплая женщина.

— Это просто макияж.

— Завтра ты дашь женщине уверенность в себе, чтобы она смогла противостоять мужчине, который терроризировал её и её детей. Этот человек сейчас использует свою власть и богатство, чтобы напугать её. Дать ей небольшой толчок? Это важно. – Я не отвечаю.

Правда в том, что я люблю макияж. Мне нравится играть с цветом и находить идеальное сочетание продуктов, чтобы кто-то чувствовал себя лучше. Я знаю, что макияж может изменить человека, придать ему уверенность или вернуть искру. Он может скрыть неуверенность или усилить отличия. Макияж – это искусство само по себе, а я – художник.

Но широкая общественность воспринимает то, чем я занимаюсь, как какую-то милую вещицу. Что-то неважное, что-то, что может сделать каждый. Людей ежедневно поносят за то, что они наносят макияж при любых обстоятельствах – от тренировки до похода на работу или проводов детей в школу. Людей – в основном женщин – обсирают за то, что они делают что-то, чтобы чувствовать себя хорошо.

И чаще всего я к этому отношусь нормально. Я понимаю, что не все видят в этом ценность. Не все понимают, что это больше, чем макияж и эго. Больше, чем просто хорошо выглядеть для широкой публики. Речь идёт об уверенности в себе, о самовыражении. Это больше о человеке, который его носит, чем для кого.

— Хмм, – это всё, что я могу сказать в ответ. На заднем плане звонит телефон, и Дэмиен ругается. — Это тебя? Тебе нужно идти? – спрашиваю я, уже расстроенная тем, что пришлось повесить трубку.

— Нет. Я в офисе. Один из здешних адвокатов разозлил какую-то цыпочку, и она выдала его рабочий номер, сказала, что это секретный номер кого-то из бойз-бенда. – У меня кровь стынет в жилах, поскольку я точно знаю, что происходит. Хотя Дэмиен смеётся. — Честно говоря, довольно забавно наблюдать, как он целый день борется со звонками.

— Звучит... раздражающе.

— Так и есть, но он придурок, так что он это заслужил. Они звонят не на мой номер. – Интересно, что он считает Ричарда придурком.

Второй звонок, более близкий.

— Чёрт, а вот это меня, – говорит он.

— Поняла. Иди, будь крутым юристом, уравновесь весы правосудия, – говорю я с улыбкой, а он смеётся таким глубоким смехом, и мне жаль, что я не вижу его лица.

— Понял, rubia. Увидимся завтра, да?

— Я буду здесь, – говорю я, и когда мы вешаем трубку, я взволнованно визжу, как девчонка, прежде чем позвонить своим лучшим подругам.