Мои руки прекращают записывать, и я пристально смотрю на неё.

— Нет, черт возьми, ты этого не сделала, – говорю я с улыбкой.

— Ну, это был не номер его мобильного, это был номер его офиса. – Мой рот опускается ещё ниже. — Его прямая линия.

— Боже мой, – говорит Кэт с широко раскрытыми глазами.

— Это коварно, – говорю я со смехом. — Я уверена, что он провёл всё утро, отвечая на звонки! И он должен отвечать на все из них, так как это его рабочий номер! О, Боже! – Кэт, самая добрая душа из нашей группы друзей, сморщилась.

— Должны ли мы чувствовать себя плохо из-за этого? – спрашивает Кэт.

— Помнишь, когда Эбби подхватила грипп, и он сказал ей, что ему нужно, чтобы она проехала всю дорогу до гребаной Пенсильвании, чтобы купить для него эти дурацкие шампуни, потому что его не было дома? – Я содрогаюсь, вспоминая ту поездку, полную страданий.

А потом он попросил меня оставить их на стойке регистрации в его многоэтажке, потому что не хотел, чтобы я заразила его, когда я буду их доставлять.

Боже, как я была такой чертовски глупой?

— Ладно, я больше не чувствую себя плохо. – Она поворачивается ко мне. — Говоря о менее дерьмовых мужчинах, ты так и не закончила рассказывать нам о прошлом вечере. – Румянец обжигает моё лицо, потому что когда я остановилась, он вёз меня к себе домой.

— Это было хорошо? – спрашивает Ками, с хитрой улыбкой на губах, когда она приклеивает ещё одну бирку к ключу и с грохотом бросает его в кучу.

Мой румянец усиливается от воспоминаний о его руках на мне и о том, как он полностью поглотил меня.

— О, это было хорошо, – говорит Кэт с улыбкой.

— Стоп! Вы же знаете, что я ненавижу вдаваться в подробности! – говорю я, пристально глядя на ключ, над которым работаю. — Но это было очень... хорошо. Это был, мягко говоря, поучительный опыт.

— О, папочка Дэмиен хорош, да? – говорит Ками с улыбкой. Я морщусь и стараюсь скрыть что-либо, что может выдать всё. У меня нет проблем со сплетнями с моими лучшими подругами, но что-то во вчерашнем вечере было... интимным. Слишком интимным, чтобы болтать о нём вскользь.

Моя внутренняя сущность шепчет, что это должен быть знак, но я даю ей пощёчину, приклеивая ещё одну записку на ключ.

— Ладно, после... ну, ты знаешь. Что случилось? Ты пошла домой? – Я качаю головой на вопрос Кэт.

— Я провела ночь, – тихо говорю я, прикусив губу. Я ещё не поделилась этой частью.

— Не может быть, – говорит Ками, её голос понижается, а глаза переводятся с её рук на меня.

— Да ладно! – говорит Кэт, а я просто пожимаю плечами. — Так он был милым? – спрашивает она, её безнадёжная романтическая сторона выходит наружу, и я почти вижу сердечки над её головой. Я вздыхаю. Этим я могу поделиться.

— Он был... милым. Он был очень милым. Он заботился обо мне и заставил меня провести ночь, а потом... Я пыталась улизнуть утром, но он настоял на том, чтобы отвезти меня домой.

— На Лонг-Айленд?!

— В восемь утра. И он купил мне рогалик и кофе.

— Разве ему не нужно работать или что-то в этом роде? – спрашивает Кэм, всегда скептически настроенная из нас.

— По-видимому, он не работает по утрам. И он сказал, что джентльмен следит за тем, чтобы его спутница добралась домой в целости и сохранности. – Я кусаю губы, а затем продолжаю. — Он проводил меня до входной двери. Поздоровался с Фредом и поболтал с ним о футболе.

— О, Боже.

— Он понравился Фреду? – спросила Кэт, зная, что Фред, швейцар моего дома, абсолютно ненавидел Ричарда. Несмотря на то, что мы встречались с ним четыре года, в те несколько раз, когда Ричард соизволил приехать на Лонг-Айленд, Фред никогда не отправлял его наверх, не предупредив меня. Не то, чтобы Ричард когда-нибудь хотел подняться в мою квартиру, всегда встречая меня в холле. Но всё же, я всегда напоминала ему, что Ричард был в моём списке, и Фред просто бормотал: “Мои извинения, мисс Эбби”.

— Фред сказал ему, цитирую: “Следите за тем, чтобы эта молодая леди не оставалась слишком много времени одна, сэр”. – Обе мои подруги гогочут.

— Прекрати! Что он сказал в ответ?! – спрашивает Кэт, и я улыбаюсь тайной улыбкой, полной скрытой надежды и бабочек, которые не должны быть в уравнении этих отношений.

— Он сказал, что не планирует в ближайшее время, – говорю я, борясь с наклоном губ и терпя неудачу.

— Что?! – кричит Кэт.

Ками смотрит на меня, менее впечатлённая.

— Он тебе... нравится? – спрашивает Ками со смехом, как будто одна эта мысль вызывает истерику. А потом она смотрит на меня. Должно быть, она что-то увидела на моём лице. — Святые угодники.

— Боже, нет, – быстро говорю я, пытаясь, но потом исправляюсь. — Я имею в виду, он мне не не нравится. Он горячий. Он милый.

— Я думала, что он осел, – говорит она, напоминая мне о том, что сказал мне Ричард.

— Говорил Ричард. Но Ричард тоже осел.

— Так что, твой план отменяется?

Я должна была сказать "да".

Оглядываясь назад, я думаю о том, как мне следовало сказать "да" в тот самый момент, послать Дэмиену сообщение о том, что нам нужно поговорить, позвонить и сказать ему правду.

Но потом я вспоминаю, как меня передёрнуло, когда Ричард сказал мне, что я недостаточно серьёзна, чтобы быть рядом с ним на той дурацкой вечеринке. Что я была просто забавой. И я вспоминаю, как мне будет чертовски весело, когда я увижу лицо Ричарда и он поймёт, что облажался.

Поэтому я этого не делаю.

Вместо этого я говорю: — Боже, нет! Конечно, нет. План остаётся в силе. – А потом я меняю тему. — Итак, как мы распределим эти ключи?

И вечер продолжается.

Но камень, который поселился в моём желудке, не исчезает.

Он остаётся на несколько недель.