По крайней мере, он признал, что это мой дом.

— Ты выглядишь потрясающе в этом платье, — продолжает она. — Откуда оно?

— Думаю, с недели моды в Милане, благодаря моей крёстной матери.

— Вау, настоящая фея-крёстная, — она легко смеётся. — У женщины невероятный вкус.

— Пойдём, я найду её и познакомлю вас, — я протягиваю ей руку и замечаю взгляд, который она бросает на своего мужчину. Она точно спрашивает разрешения.

— Иди, — говорит он с улыбкой.

— Увидимся через некоторое время, Николай.

— Твой муж – Николай? Значит, он тоже в некотором роде Нико.

— Пишется через «k», а не через «с»²⁵, и его сокращённый вариант – Ник, не то, чтобы ему это очень нравилось. Его брат Саша использует его, чтобы досадить ему, я думаю.

— Он очень привлекательный мужчина, — честно говорю я.

— Я знаю. Все Волковы привлекательны. Думаю, именно так он захватил меня и запер в своём замке.

Я поражаюсь её словам, но вижу, что она улыбается сама себе.

— Выражаясь аллегорией, конечно. Я не заперта в замке. Хотя он и украл меня.

— Да? — я мысленно записываю это имя и решаю изучить Волковых.

Она вздыхает.

— Вроде как. Он спас меня, во многих отношениях.

Я чувствую «но», и внимательно наблюдаю за ней, когда мы останавливаемся у стола, уставленного шампанским и закусками.

— Дело в том, что он параноик. Эти люди, которые управляют нашим миром, знают, насколько развратными могут быть люди.

— Так твой муж… он…он… — я не могу сказать это слово. Слишком грубо спрашивать, преступник ли её муж. Будьте прокляты мои британские манеры.

— Было бы правдой сказать, что время от времени он пересекает черту.

— Какой мир ты имеешь ввиду?

Она моргает.

— Морально серый, я, полагаю.

— Это делает их похожими на политиков, в то время как, по моим представлениям, мой будущий муж – мафиози, — я шепчу это слово, боясь его силы.

Подав мне фужер шампанского, Сиенна изучает меня.

— Я бы предпочла быть замужем за мафиози, чем за политиком. Больше доверия. Однако, если мой Николай ведёт дела с твоим Нико, значит, твой мужчина не может заниматься по-настоящему мерзкими вещами.

— Что это вообще значит?

Она берёт мою руку за локоть и выводит меня из комнаты через французские двери на балкон.

— Не стоит открыто обсуждать такие вещи. Они этого не ценят, — она говорит тихим, резким голосом. — Николай и его организация не занимаются ничем ужасным, вроде перевозки наркотиков или, не дай Бог, торговли людьми. Они также не ведут никаких дел с людьми, которые этим занимаются. Так что всё, что я могу сказать – чего бы не делали, или делали Нико и его семья, но этим они не занимаются.

Я испытываю огромное облегчение. Она изучает меня, и между её бровями образуется крошечная вмятина.

— Ты могла бы спросить его, если волнуешься.

— Я сомневаюсь, что он скажет мне. Хм, не смотри сейчас, но тот темноволосый мужчина наблюдает за тобой через стекло.

Она даже не удосужилась посмотреть.

— Это будет моя охрана.

У неё есть охрана? Насколько опасен её муж, если ей нужна защита?

— У меня были проблемы, пока я не встретила Николая, — говорит она. — Это сделало его параноиком. Или, я бы сказала, ещё большим параноиком. Ему нравится знать, что я в безопасности.

— А тебя это не беспокоит?

— Нет, — она пожимает плечами, потягивая шампанское и оглядывая окрестности. — Знаешь, иногда я задумываюсь, не являюсь ли я абсолютно аморальной, потому что это не так. Ничто из этого не имеет значения. Я люблю его. Он любит меня. Он относится ко мне как к самому дорогому в своей жизни, и у меня есть всё, что я хочу. Так что – нет, ничего из этого меня не беспокоит. Возможно, только этот факт и должен беспокоить.

Я отпиваю свой напиток и обдумываю её слова.

— Могло бы быть и хуже, правда? Ты могла бы быть замужем за политиком.

Она смеётся над этим.

— Я знала, что ты мне понравишься, как только тебя увидела. Это правда, и это то, что я говорю себе. Эти люди, управляющие миром – нравственные? Играют ли они в рамках? Нет, они делают всё, что, чёрт возьми, пожелают, но они неприкасаемые. Посмотри на полицию и коррупцию, которая выявляется на регулярной основе.

Её слова горькие, и у меня такое чувство, что в некоторой степени она говорит о личном опыте, но я не любопытствую.

Её темноволосая тень выходит из-за стекла.

— Сиенна, я не хочу тебя расстраивать, но, честно говоря, ты здесь лёгкая добыча. Я не могу отсюда видеть, что там, за пределами огней.

— Хорошо, Виктор. Мы зайдём внутрь.

Мы вместе возвращаемся в комнату, и меня обдаёт жаром и ароматом сплетённых тел. В воздухе витают слои духов, запах лака для волос и лёгкий рыбный аромат от канапе. Лосось. Иветта его обожает. А я его терпеть не могу. От этого запаха меня всегда тошнит.

— Могу я получить этот танец? Или твои ноги износились? — глубокий голос с музыкальным итальянским акцентом заставляет меня дрожать в ожидании.

Сиенна смотрит поверх моего плеча и улыбается мне.

— Поговорим позже. Вот, — она достаёт маленькую карточку из сумочки и вручает мне.

У меня нет с собой сумки, и на мгновение я зажимаю её между большим и указательным пальцами, не зная, что с ней делать. Нико забирает её у меня и убирает в верхний карман.

— Напомни мне отдать это тебе, когда бал закончится.

Я киваю и поворачиваюсь к Сиенне.

— Это моя визитка. Я управляю художественной галереей.

Я смотрю на неё в шоке. Судя по тому, как всё происходило сегодня вечером, я решила, что её держат в изоляции в каком-нибудь отдалённом особняке.

— Это в Лондоне. Вы, ребята, можете приходить в любое время, но на карточке есть мой электронный адрес. Если захочешь поговорить, напиши мне, и мы сможем обменяться номерами, — она слегка краснеет. — У меня не так много друзей, так что было бы здорово как-нибудь встретиться.

— Я напишу тебе, — обещаю я ей. У меня так много вопросов. Возможно, она сможет дать мне совет, как обращаться с мужчинами типа А, которые к тому же являются криминальными авторитетами, раз уж у неё есть свой собственный.

Нико берёт меня за руку и ведёт на танцпол, что означает конец нашего разговора. Моё сердце переворачивается, когда он смотрит на меня. Он опускает руку и с удивительной мягкостью и сдержанностью, контрастирующей с яростью, пылающей в его глазах, снимает с меня маску и бросает её через плечо.

Моя рука тянется поправить несколько прядей волос, упавших мне на глаза. Я надеюсь, мой макияж не смазался маской.

— Красивое платье, — говорит он саркастически.

Платье красивое, так что я просто улыбаюсь.

— Спасибо.

— Не то, что я сказал тебе надеть.

— Угадай что, Нико. У меня есть собственный разум. Я решила надеть это.

Его смех имеет неприятный, саркастический оттенок.

— Твой собственный разум. Правда? Так ты купила его? Или твоя маленькая фея-крёстная купила его для тебя и уговорила надеть? — он наклоняется ближе. — У тебя нет собственного разума. Вся твоя жизнь, само твоё существование было сформировано твоей семьёй. Сначала твои родители, затем твой отец сам, вес истории этого места, и теперь твоя крёстная. Ты посвятила себя одной вещи, одной цели. Сохранение этого дома в своей семье.

Мои глаза сужаются, когда необузданная ярость приливает к моей коже. Я пытаюсь вырваться из рук Нико, но он сжимает моё запястье сильнее одной рукой, его вторая рука вокруг моей спины становится стальным барьером, захватывающим меня.

— Полагаю, тебе это кажется жалким, — я шиплю на него.

— Нет. Я восхищаюсь этим. У тебя есть одна цель, и ты сосредоточена на ней, изолируя себя от всего остального. Это делает тебя похожей на меня. Это значит, я должен… пересмотреть.

— Пересмотреть что? — страх и надежда расцветают в моей груди. Странно, что они могут занимать одно и то же место, когда это такие противоречивые эмоции. Он собирается сказать, что больше не хочет жениться на мне? Расслаблюсь ли я в облегчении или рухну в отчаянии?

— Пересмотреть тебя и меня. Как я отношусь к этому.

— Этому?

— Наш брак.

Я жду, моё дыхание замирает посреди вдоха.

— Видишь ли, я думал, что ты – всего лишь зуд, который я должен почесать. Но сегодня? Сегодня вечером ты удивила меня, а это удаётся очень немногим. Сегодня вечером ты вошла в эту комнату и впитала в себя весь воздух, как самая красивая женщина. Это не удивительно – ты всё равно была бы такой, но удивительно то, как ты владела этим дерьмом. Ты была, и есть, царственна.

Моё дыхание возобновляется, но оно поверхностное.

— Будет непросто убрать тебя из моего организма. Это заставляет задуматься, стоит ли нам вообще начинать.

Моё сердце падает, когда должно парить. Он собирается отменить свадьбу.

Я снова пытаюсь отстраниться. Не ему решать, когда всё закончится, а когда нет. К чёрту его.

— Я облегчу тебе задачу. Мы можем всё отменить. Так будет лучше для всех.

Он прижимает меня сильнее.

— Ты боишься, и это не потому что я какой-то придурок, который заставляет тебя выйти за него замуж.

— Ты именно такой, — говорю я.

— Да, но это не то, что тебя пугает.

Он прав. Это не так. Если бы моё сердце не было всё больше вовлечено, я могла бы играть в его больные игры.

— Ты боишься по той же причине, что и я.

— По какой? — мой взгляд встречается с его океанскими глазами, которые топят меня в красоте.

— Это нечто между нами может сжечь нас обоих дотла и всё, за что мы боремся. Оно может оставить нас ни с чем, лишь пеплом руин того, кем мы могли бы быть.

Я задыхаюсь от его слов.

Нико продолжает.

— С моей стороны было неразумно злить Иветту, даже если бы я с ней расплатился. Но я это сделал. Ты должна была послать меня нахуй, когда я впервые пришёл к тебе со своими требованиями, но ты этого не сделала. Знаешь почему?

Я качаю головой и облизываю губы, мой рот внезапно пересох.

— Потому что никто из нас не может уйти, и это, блять, самое страшное.

— Нико, на пару слов? — Джеймс появляется рядом, плавно шагая в ногу с нами, как будто он часть нашего танца. — Николай и Сиенна скоро уезжают, и нам нужно завершить пару дел.