Секунду спустя дверь открылась, и послышались шаги. Парень, Мурри, поставил еще один поднос, его голос прозвучал бодро и весело, когда он сказал:
— Я вернусь с печеньем через несколько минут.
Печенье? Мое замешательство росло в геометрической прогрессии. Но запах курицы и хлеба манил и чуть не заставил меня вскочить с кресла. Я знала, что, скорее всего, упаду, поэтому посмотрела на Томаса.
Мурри ушел прежде, чем Томас успел подойти за сэндвичем.
Я жевала молча, борясь с предупреждением Томаса не торопиться. Мои вкусовые рецепторы ожили, а голод заставлял, не жуя, проглатывать еду и проталкивать ее в желудок.
— Она знает, что я здесь? — спросила я, подбирая с тарелки крошки.
— Лу? — Когда я кивнула, Томас ответил: — Да, знает. Она думает, что ты отдыхаешь после простуды, что у тебя нет страховки или помощи от семьи, и ты нуждаешься в нас. Она очень рада будет тебя видеть.
Хриплый смех вырвался у меня после того, как я проглотила последний кусочек курицы с маслом и хлебом.
Когда Томас потянулся за стаканом с водой, который снова наполнил, я, с непонятно откуда взявшейся силой, опустила тарелку на его макушку и вскочила с кресла.
Услышав, как Томас выругался и застонал, я споткнулась, но быстро выпрямилась, ухватилась за деревянные перила и, не оглядываясь, стала подниматься по лестнице к яркому свету.