— Посмотрим, насколько мокрая эта сладкая киска от сосания моего члена. — Его голос грубый и низкий, от которого по моей коже пробегают мурашки желания, когда, к моему шоку, он опускается передо мной на колени, обхватывает мои бедра и раздвигает их.

Я знаю, что он собирается найти. Мои трусики влажные, прилипают к коже, клитор пульсирует. Его сперма все еще у меня во рту, заляпала губы и подбородок, стекает по горлу, и я вижу на его лице сырую похоть, когда он смотрит на меня из-под моих ног.

— Ах... — Его пальцы проводят по влажной ластовице моих трусиков. — Какая хорошая девочка, так намокла, пока отсасывала мне. — Сегодня я выбрала тонкий шелк, и он загибает пальцы вокруг ткани, дергая так сильно, что она рвется, волочась по моим бедрам. Он стягивает их до конца, снимает и их, и мои джинсы и отбрасывает их в сторону.

— Сними рубашку, милая — бормочет он, его пальцы скользят по моим ногам, и я не могу думать ни о чем другом, кроме как подчиниться. Я дрожу от желания и шока, не в силах поверить в происходящее. Я намеревалась раздеть его, а потом подняться наверх, помня о расписании, которое, как он сказал, у нас было, и о своем намерении убедиться, что охрана останется с нами, а теперь каким-то образом оказалась полуголой в кресле, сперма мужа стекает мне на ключицы, а его похотливый взгляд устремлен на меня с того места, где он стоит на коленях между моими бедрами.

Я стягиваю через голову шелковую блузку и оцепенело отбрасываю ее в сторону, оставляя на себе только кружевной бюстгальтер, который я надела под нее. Он молча кивает, и я тянусь за спину, расстегиваю бюстгальтер и позволяю ему присоединиться к рубашке. Я лежу на кожаном сиденье, раздвинув ноги, а мой муж стоит передо мной на коленях, все еще полностью одетый в свой костюм, вплоть до галстука, аккуратно завязанного на шее.

— Такая мокрая. — Его пальцы раздвигают мои складочки, поглаживая чувствительную плоть, и я вздрагиваю, задыхаясь, когда он наклоняется вперед, чтобы провести языком по моему клитору. — Я заставлю тебя кончить вот так, милая девочка. Я сделаю так, что ты будешь капать на это сиденье, чтобы каждый раз, когда я буду здесь, я мог представить себе этот момент. — Он снова лижет мой клитор, медленно, перекатывая язык по мне, пока я не вскрикиваю, его пальцы все еще держат меня, раздвигая для него. — Когда мы вернемся, я буду трахать тебя на всех поверхностях в этом доме. Не будет ни одного места, где бы ты не сидела или не стояла, где бы я не ел твою киску или не трахал тебя, пока ты не кончишь на мой член.

Стон, вырвавшийся у меня при этом, не похож ни на один звук, который я когда-либо издавала раньше. Я дрожу от желания, вся напряжена и жажду большего, представляя, как он выполняет свое обещание, слушая каждое грязное слово, которое слетает с его языка с этим соблазнительным ирландским акцентом, о котором я никогда не знала, что он может так сильно меня возбуждать, пока не появился Тео. В этот момент я забыла, кто он, что он, почему я здесь - все причины, кроме того, как хорошо его горячий язык ощущается на моем клиторе, облизывая, перекатывая и кружа по мне прямо там, где мне это нужно больше всего, как мне это нужно больше всего. Я смутно понимаю, что он поглаживает свой член, пока лижет меня, слишком возбужденный, чтобы не прикасаться к себе, пока он заставляет меня кончить, и я кончаю, гораздо быстрее, чем ожидала.

— Оближи губы, — хрипло бормочет он, делая паузу, достаточную для того, чтобы я вскрикнула в знак протеста. — Слижи мою сперму со своего рта, когда испытаешь оргазм, девочка. Я хочу быть у тебя во рту, когда ты будешь кончать.

Я возбуждена до невозможности. Я никогда не знала, что могу быть настолько возбужденной, дрожать от этого, жаждать оргазма и желать отсрочить его как можно дольше, и все это одновременно, потому что это так приятно. Его губы смыкаются вокруг моего клитора, засасывая его в рот, а он проводит языком по жесткой плоти, и я открываю рот в крике удовольствия, вспоминая его наставления и слизывая сперму со своих губ.

Почему-то от этого становится лучше. Все это сливается воедино: удовольствие от его рта на моей киске, вкус его спермы, звук его руки, гладящей член в ровном, жестком ритме, и я бьюсь о его рот, скрежещу по его лицу, хватаясь за ручки кресла и сильно кончая на его язык, чувствуя, как кульминация захлестывает меня, и я беспомощно стону, вскрикивая снова и снова, когда кончаю сильнее, чем, кажется, когда-либо прежде.

Тео встает, и я мельком вижу его пульсирующий член, зажатый в кулаке, прежде чем он тянется ко мне, берет меня за руку и кружит. Прошлой ночью он не вел себя со мной так, уверенно и твердо, но я обнаружила, что мне все равно. Я все еще пульсирую от собственного оргазма, наслаждение трепещет во мне восхитительными толчками, и я не колеблюсь, когда он перегибает меня через кресло, снова хватаясь за руки, когда я чувствую, как он выравнивает головку своего члена с моим входом и вводит его внутрь меня.

— Скажи мне... если это слишком..., — успевает он сказать между вдохами, его руки обхватывают мою талию, когда он снова делает толчок. Под этим углом он кажется больше, длиннее и толще, растягивая меня настолько, насколько я могу выдержать, или даже больше, когда его бедра раскачиваются на мне, и гортанный стон вырывается из его рта. — Я не хочу причинять тебе боль.

Я в шоке понимаю, что сейчас снова кончу. Его член скользит по каждому пробудившемуся нервному окончанию внутри меня, ощущение такое, будто он каким-то образом касается моего клитора изнутри, мое тело все еще содрогается от первого кульминационного рывка, и еще один уже наступает. Костяшки пальцев побелели, когда я вцепилась в кресло, пока он трахал меня, его бедра прижимаются к моей заднице с каждым толчком, и я думаю, не будет ли это признаком моей невинности, если я кончу от этого, даже не коснувшись клитора.

Но это не имеет значения, потому что я не могу это остановить.

— Немного больно, — шепчу я, и это правда. Его член почти слишком велик, определенно слишком велик, чтобы входить в меня так, как он это делает, и каждый длинный удар словно проникает дальше, чем должен быть способен его член. — Но, пожалуйста, не останавливайся.

— О, блядь, Господи, — клянется Тео, его бедра замирают, когда он вздрагивает позади меня. — О Боже, я сейчас кончу.

Я чувствую, как его бедра подаются вперед, вдавливая меня в кресло, и он снова делает толчок, такой сильный, что я кричу от боли и удовольствия одновременно, мое тело взрывается в очередном оргазме, когда я сжимаюсь вокруг него. Его рычащий стон смешивается с этим, когда я чувствую, как он заливает меня, его член извергается, когда он сильно кончает, впиваясь в меня, когда он произносит мое имя.

— Марика, о, черт, черт, Марика...

Он задерживается надолго, вздрагивая, его руки на моей талии достаточно сильны, чтобы оставить синяки, прежде чем он внезапно выходит из меня, поднимая меня и поворачивая лицом к себе.

— Ты в порядке? — Его зеленые глаза полны беспокойства, когда они скользят по моему обнаженному телу, теперь уже не с вожделением, а с беспокойством. — Было слишком рано трахать тебя вот так. Мне жаль...

— Нет. — Я качаю головой, и это знакомое чувство вины возвращается в спешке и заменяет приятное послевкусие. — Мне было приятно.

— Я сделал тебе больно...

— Немного, — признаю я. — Но ты... это было хорошо.

Тео не выглядит полностью убежденным.

— Подожди здесь, — говорит он, легонько подталкивая меня обратно в кресло. — Я принесу твою одежду.

— А мы не опаздываем? — Спрашиваю я, чувствуя внезапную сильную усталость. Мое горло немного болит от его ласк, моя киска очень болит от того, как жестко он трахал меня, и я думаю, не стоит ли мне вздремнуть в будущем, куда бы мы ни направлялись.

Тео смотрит на меня, когда забирает мои джинсы и блузку, и кривая улыбка искривляет его привлекательный рот.

— Мы летим на частном самолете, — говорит он. — Мы улетим, когда я скажу. И после того, как я увидел, как моя прекрасная жена опустилась передо мной на колени...

Он возвращается за стол и протягивает мне одежду.

— Я подумал, что мы можем вылететь немного позже.