Я ахнула, когда он убрал руку — только для того, чтобы обхватить ею мое горло и сжать. В моем сознании трепетал бред, мне перекрыли доступ воздуха, и слезы текли по моему лицу.

— Твое тело? Моё, — прошипел он. — Твоя киска? Моя, чтобы трахаться, и моя, чтобы играть, — злая ухмылка появилась на его лице. Появился зверь, которого я никогда из него не выводила. Он был голоден, и я была единственной, кто могла его насытить.

Его слова тронули что-то глубоко внутри меня. Мой желудок скрутило от удовольствия, и мои крики наполнили безмолвную комнату. Он тяжело дышал, и это было самое эротичное зрелище, которое я когда-либо видела.

— Скажи это, маленький лев.

Это был приказ, от которого я не мог отказаться. Он крепче схватил меня за горло, и я почувствовала, как меня медленно охватывает головокружение. Он остановился как раз тогда, когда кайф стал слишком сильным, и с моих губ сорвался вой.

— Я твоя, — выдохнула я.

Даворин погрузился в меня, по-животному, по-садистски. Я вскрикнула. Я не могла насытиться этим чувством. Я хотела, чтобы ночь длилась вечно.

— Это моя девочка, — он усмехнулся, поцеловав мою грудь, а затем вонзил зубы в мою кожу, оставив след.

Тогда Даворин ускорил темп, и одного его взгляда на меня было достаточно. Это было мрачно, порочно и опасно — оно говорило мне, что я для него всего лишь игрушка, и я наслаждалась каждой секундой, когда со мной обращались как с таковой. Это была одна из самых освобождающих вещей, которые я когда-либо чувствовала, и простая мысль о том, что это станет повседневным явлением, вызвала оргазм, которого я отчаянно добивалась.

Мои глаза закатились на затылок, а его рука вернулась к моему горлу, полностью перекрывая мне кислород. Мое тело дернулось, и оргазм наступил волнами. Чрезмерная стимуляция была для меня слишком сильной, и, прежде чем я это осознала, хотя я была более чувствительна, чем обычно, меня ударил еще один оргазм. Из меня доносились приглушенные крики и стоны, зубы впились в нижнюю губу.

Даворин нашел это забавным.

Я была измотана, но ему было все равно. Он не дал мне ни минуты прийти в себя, просто вырвался из меня и схватил за руки. Потом мы встали с кровати, и он толкнул меня на колени.

— Ты пришла без разрешения, Кайя, — насмехался он. — Справедливо будет навести порядок в том беспорядке, который ты создала.

Мой рот открылся, чтобы протестовать, но он просто засунул в него свой член. Затем его руки оказались в моих волосах, потянув меня вперед, и я погрузила его глубже.

Медленно я провела языком по всему этому, вызвав низкий стон из глубины его горла, прежде чем он полностью высвободился, трахая мой рот, как если бы это была моя киска.

Он резко тянул меня за волосы, меняя ритм, когда ему хотелось.

— Черт, — прошипел он. — Ты так хорошо берешь мой член, детка.

Я почувствовала, как он ударил меня по задней части горла, и остановился, удерживая это положение, так что я изо всех сил пыталась дышать. Его потемневшие глаза были устремлены на меня, и из него вырвался дикий смех. Это была смесь чистого удовольствия и жадности, и я не могла насытиться ею.

— Ты проглотишь каждую каплю. Ты поняла меня?

Я не могла ответить, мой рот был слишком полон им. Ему это не понравилось, и он тянул меня за волосы, пока я не смогла слабо кивнуть ему. Довольный этим ответом, он засунул свой член еще глубже, прежде чем вытащить его полностью.

Он засунул его обратно мне в рот, а затем удержал мою голову там, где хотел. Я почувствовала жар на своем языке, когда он издал низкое ворчание и опустошил себя прямо мне в горло, удерживая меня в покое, пока он не закончил.

Я проглотила всё.

И лучшая ночь в моей жизни закончилась тем, что он уложил меня спать. И снова я потеряла сознание, как только моя голова коснулась подушки.

К утру Даворин ушел. Единственным доказательством того, что он когда-либо там был, был набор чистой одежды, разложенный для меня, и еще один кубик.

Опять номер шесть.