ГЛАВА 66

ДЕВРИК

Примерно в миле от кампуса у меня в кармане зажужжал телефон, и я тут же ответил, увидев звонок от Лэнгмора.

— Что случилось?

— Уинтроп. Он просит тебя вернуться к Воронам. Лилия у них.

Ужас скрутил меня изнутри, и я прижал машину к обочине, отключив вызов.

— Тебе нужно выйти, — сказал я, не глядя на Гилкрист. — Мне очень жаль.

— Ну и дела. Я просто устала...

— Убирайся!

— Ладно. Хорошо. Я выйду. — Она соскользнула с пассажирского сиденья, и, как только она закрыла дверь, я дал по газам в сторону Воронов.

Главное здание было старой католической церковью, построенной задолго до монастыря, но, как и часть монастыря, пережившей великий пожар. Привлекательность этого здания для Воронов заключалась в том, что оно было соединено с туннелями, которые проходили под всем островом и были проложены в скале. Вороны перестроили его и оснастили новейшими технологиями, превратив старую церковь в нечто вроде крепости.

Я подъехал к воротам, у которых стоял громила, еще более деспотичный, чем Сэм на входе в Дракадию. Он даже не удосужился проверить мои документы, разрешив проезд.

Они меня ждали.

Я въехал в подземный гараж, в голове крутились мысли о том, как, черт возьми, мне выпутаться из этой ситуации. Кейдмон подставил меня, угрожая дочери председателя. Намеренно, подумал я. Мой брат всегда презирал Воронов и связь отца с ними. Знание о том, что я пошел по стопам нашего отца, несомненно, показалось бы Кейду предательством.

Взяв с заднего сиденья пальто, я осторожно просунул руку внутрь, вздрогнув от боли. Меньше всего мне хотелось доставлять им удовольствие, думая, что кто-то из их головорезов действительно попал в меня.

У лифта меня встретил товарищ Ворона и проводил на один из этажей, в комнату, где проходили слушания.

Я, затаив дыхание, вошел в комнату, заполненную членами Воронов, одетыми в обычные церемониальные одежды.

Мне показалось, что это слишком много для угрозы. Несомненно, Мел была принцессой Уинтропа, и он, конечно, заботился о ней в этом плане, но созывать членов Ладьи на такое собрание было бы чересчур. Насколько я знал, Кейдмон на самом деле не резал ее. Одеяние, которое часто надевают при вынесении смертного приговора, было первым признаком того, что что-то не так.

Я уже вошел в комнату, когда сопровождавший меня Ворон вскинул руку, чтобы остановить меня. Пол в центре комнаты сдвинулся, и из-под него поднялась огромная золотая клетка.

Внутри клетки стояла Лилия.

Похоже, смерть была именно тем, что они задумали.

С облегчением она бросилась к прутьям, и руки ее задрожали, когда она обхватила их пальцами.

— Деврик!

Мои мышцы напряглись, тело заныло от желания убить каждого ублюдка в этой комнате. Сопровождающий опустил руку, и я подошел к клетке, нацепив маску безразличия. Проявлять какие-либо эмоции было бы глупо.

Помощник председателя, сидевший, как я знал, рядом с Уинтропом, встал, чтобы обратиться ко мне.

— Доктор Деврик Брамвелл, вы привлечены к ответственности по обвинению в угрозах дочери председателя и в жестоком убийстве товарища Ворона проректора Эдварда Липпинкотта, который был найден несколько минут назад в своем кабинете.

Блять.

Блять!

Опять Кейдмон. Однако, скорее всего, они получили бы видеодоказательства, на которых, по их мнению, было бы видно мое лицо, а не лицо моего брата. Угрожать дочери председателя было достаточно плохо, но убить своего товарища Ворона было самым тяжким преступлением, которое только можно было совершить. Смертный приговор.

— Зачем здесь мисс Веспертин? — осмелился спросить я, уже зная ответ. — Она невиновна. Она не имеет к этому никакого отношения.

— Ввиду важности вашей роли в исследовании Ноктисомы, мисс Лилия Веспертин будет выступать вместо вас в качестве обвиняемой. Нам стало известно, что у вас двоих были личные отношения. Существует вероятность того, что она может быть соучастницей ваших преступлений. Хотя характер ваших отношений не имеет значения, в данном случае важно их значение. — Мел, очевидно, сообщила об этом своему отцу вместе с обвинением в том, что я напал на нее. — Есть ли у вас что сказать своим товарищам?

— Есть. — Я подошел ближе, не желая смотреть на то, что, по моему мнению, было страхом и растерянностью на лице Лилии. — Я попрошу моих собратьев помиловать мисс Веспертин на том основании, что дочь председателя сговорилась с доктором Липпинкоттом об убийстве студентки, которая, как предполагается, пропала без вести.

Председатель Уинтроп сел вперед, его пальцы сжались в кулаки.

— Ложь!

Я поднял свой телефон и повернул его так, чтобы показать членам общества, стоящим у меня за спиной.

— У меня есть доказательства. Запись с камер наблюдения, на которой запечатлено преступление.

Помощник председателя щелкнул пальцами, требуя мой телефон, и как только я отдал его, он уставился на него в течение нескольких томительных минут. Он медленно опустил телефон и передал его мужчине, сидевшему рядом с ним.

Затем председатель Уинтроп просмотрел видео.

Шли секунды, и он опустил телефон рядом с собой, прочищая горло. Если мне нужно было догадаться, мужчина в тот момент кипел от унижения и, вероятно, был готов задушить свою дочь — особенно после отвратительных объятий с Липпинкоттом.

— Мисс Гаррик имела данные, записанные во время проекта Крикссон, которые уличали Липпинкотта в подмене инъекций. — Смелое обвинение, но я был готов ответить своим именем и званием. — По сути, он убил шесть женщин, участвовавших в исследовании, и переложил вину на моего отца.

— У вас нет никаких доказательств этого, — заявил Председатель. — Мы понятия не имеем, что сгорело в том пожаре.

— У меня есть документы. Все, — сказала Лилия рядом со мной, ее пальцы обвились вокруг прутьев клетки. — На карте памяти, который вы конфисковали. Они были переданы мне профессором Гилкрист. Она служила секретарем и вводила данные в исследование. Пятнадцатое января — это дата, когда Дэрроуз отметил изменения в прививках. Вы должны найти его записи там.

Мой маленький наглый мотылек. Я сдержал улыбку, глядя, как она обращается к этим влиятельным людям, словно готова броситься прямо в пламя. Конечно, сначала ей придется пройти через меня.

Один из стоящих рядом Воронов передал, как я понял, конфискованную карту помощнику председателя. Тот, в свою очередь, передал его другому человеку, сидевшему через два кресла от него, который, как я догадался, был доктором Фаустеном, и сказал:

— Будьте добры, проверьте записи от пятнадцатого января.

Другой Ворон поставил перед доктором Фаустеном ноутбук. Минуты прошли в мучительной тишине, пока он, казалось, пролистывал записи.

Я молился, чтобы они были в правильном порядке. Зная дотошность Гилкрист, я подозревал, что так оно и есть.

— Мне очень жаль, — прошептала Лилия рядом со мной.

Как же мне хотелось взять ее за руку, заверить, что все будет хорошо. Возможно, в любом другом зале суда доказательства были бы на высоте, но я противостоял не только подозрениям и сомнениям. Я противостоял коррупции, политике и фаворитизму, и не было никакой гарантии, что факты покажутся им достаточно убедительными, чтобы пощадить Лилию.

В голове мелькали мысли о другом решении, о том, как спасти ее жизнь, потому что ни за что на свете нельзя было допустить, чтобы ее убили при мне. Я сожгу весь этот чертов проект и уйду с улыбкой. К черту последствия.

Прошла еще минута, и доктор Фаустен откинулся в кресле.

— Обвиняемый прав — записи от пятнадцатого января показывают, что образцы были отмечены как обесцвеченные и, возможно, зараженные. Дэрроуз действительно делал инъекции. Похоже, что доктор Уоррен Брамвелл попытался представить отчет, который был отклонен бывшим председателем Лоуэнштейном. — Предшественник Уинтропа, который был очень близок к Липпинкотту. Именно он ходатайствовал о назначении Липпинкотта на должность проректора. — Липпинкотт был отмечен как подозреваемый в отчете Брамвелла.

— Мы проведем дальнейшее расследование, чтобы защитить имя Брамвелла, — сказал помощник председателя. — Что касается мисс Веспертин, то мы находимся в довольно затруднительном положении. Ее осведомленность о нашей организации представляет собой угрозу безопасности и анонимности, которые мы поддерживали на протяжении веков. Как вы знаете, в прошлом это приводило к немедленной казни.

— Я предлагаю принять ее в члены, — сказал я без колебаний. — За то время, что она работает в моей лаборатории, мисс Веспертин внесла довольно значительный вклад в стабильность токсина Ноктисомы.

— И в чем же заключается этот вклад? — спросил председатель Уинтроп с сомнением.

— Я не имею права говорить. — Я перевел взгляд на Лилию и обратно. — Исследование принадлежит ей.

Председатель Уинтроп постучал пальцем по полированному дереву скамьи.

— Нельзя стать Вороном, не получив должной оценки.

Я был слишком хорошо осведомлен об их оценке. Инициация. Миссии, которые я должен был выполнить, чтобы доказать свою преданность. Каждый член этой комнаты пострадал от рук старейшин.

— Я предлагаю свое личное одобрение.

Это гарантировало, что в случае ее ошибки расплачиваться будем мы оба. Даже отцы не одобряли лично своих сыновей, опасаясь последствий. Они должны были знать, сколько я готов поставить на карту ради нее.

— Вы знаете о последствиях. — В словах председателя чувствовалось удовлетворение.

— Да, — уверенно ответил я.

— Мисс Веспертин. — Председатель скрестил руки перед собой. — Вы хотите стать членом Воронов? Быть принятой в наше общество, подчиняться нашим правилам и носить нашу эмблему?

Она опустила взгляд, словно обдумывая вопрос. Как будто обдумывая этот гребаный вопрос?

Какого хрена?