ГЛАВА 30

ЛИЛИЯ

Скучая во время учебы, я обнаружила, что снова читаю материалы в Мемориале Аддерли, и, как и раньше, история Мэри Элизабет втянула меня в историю академии. Хотя некоторые дневники Аддерли были закрыты, мне удалось получить в руки один из них, в котором подробно описывались некоторые эксперименты, проводимые над пациентами. В нем описывалась молодая женщина, всего на год младше меня, у которой был роман с женатым мужчиной. Из-за его уважаемого происхождения священники ее города решили, что она была ведьмой, раз соблазнила такого благочестивого человека.

Я посмеялась над этим.

В результате женщину отправили на остров, чтобы дождаться суда. Доктор Стирлинг, о котором я читала в прошлый раз, — жуткий доктор, который носил чумную форму, чтобы отгонять от своих пациентов злых духов, — видимо, убедил священников, что у него есть методы спасения ее души, и таким образом удалось избежать публичного суда и сожжения.

Однако, прочитав дальше, я обнаружила, что в руках доктора Стирлинга ее судьба была не безопаснее. Пока она находилась под его опекой, ей удалили одно глазное яблоко, вырезали язык и зашили рот. В записях было указано, что ее кормили кислотой Стирлинга для очищения организма, однако причиной смерти стала чрезмерная потеря крови, после того как ее заставили истечь черной кровью.

Я остановилась, нахмурившись.

Черная кровь?

За время пребывания в монастыре ее психическое здоровье значительно ухудшилось, и она с ужасом рассказывала о галлюцинациях и ощущении змей в животе.

Я снова уставился вдаль. Возможно ли это...

Записка побудила меня поискать другие симптомы. И я обнаружила еще один — светящиеся глаза, которые считались демоническим признаком. Еще через несколько страниц я остановилась на небрежном наброске человеческого черепа с острыми черными зубами. В сопроводительной записке говорилось, что он принадлежал кому-то из племени ку'уночке, которое заселило остров примерно в то же время, когда туда прибыли первые колонисты. Первые акадийцы считали их дикарями, чудовищами, с черными каменными зубами, которыми якобы разрывали плоть, и глазами, которые светились, как у животных. Я быстро сфотографировала набросок черепа, обратив особое внимание на странные отметины на кости — тонкие и черные, они выглядели почти вырезанными в ней, как крошечные расщелины.

В голове вихрем пронеслись мысли. Профессор Брамвелл говорил, что у этого организма давняя история. Возможно ли, что это произошло еще в 1700-х годах? Он также упоминал о костных полосах, обнаруженных при вскрытии, и о том, что они появились тридцать лет назад. Работал ли его отец над Ноктисомой? Было ли это основой исследования Крикссона?

Мои мысли быстро переключились на то, что произошло ранее, в обеденном зале со Спенсером, и на обсуждение его отца и Андреа Кеплинг, которая также упоминала о червях в своем животе. Брамвелл проводил ее вскрытие. Если то, что говорил профессор Брамвелл, было правдой, и он редко натыкался на случаи заболевания за пределами острова, и оно не передавалось от человека к человеку, то возможно ли, что Андреа Кеплинг была из Дракадии?

Возможно ли, что она была одной из пациенток, которой удалось избежать исследования?

Я подошла к компьютеру с нестабильным подключением к Интернету и, как и раньше, набрала в строке поиска «Андреа Кеплинг». Статья, которую я уже прочитала, была одним из трех результатов — две из них были газетами с одинаковым заголовком о ее нападении на Липпинкотта. Однако третья статья была написана блоггером под ником Anon Amos, и я кликнула на нее. В ней приводились те же подробности, что и в двух других статьях, но было одно отличие — в ней, как и в моей, ставилось под сомнение участие Андреа в проекте Крикссон.

Я сразу же набрала в поисковике «Проект Крикссон» и нашла только статью о шести необъяснимых смертях.

Все они, так или иначе, были расценены как самоубийства.

Все они утонули, причем о двух других пациентках ничего не говорилось.

Заинтригованная, я копнула глубже и нашла еще одну статью, в которой предлагалось очень краткое описание эксперимента, которым руководил доктор Уоррен Брамвелл, былой профессор Дракадии.

Отец профессора Брамвелла.

Цель проекта заключалась в испытании прививки, которая, как утверждалось, способна обратить вспять последствия инсулинозависимого диабета. По всей видимости, то, что вводилось женщинам, было направлено на иммунитет организма, блокируя лимфоциты, которые атаковали бета-клетки поджелудочной железы, вырабатывающие инсулин. Возможность вылечить диабет.

Если бы не трагический исход, из-за которого проект был быстро остановлен. К сожалению, о предполагаемых самоубийствах известно немного.

Забрав дневник, я быстро побежала к стойке выдачи, где Келвин проверял книги на компьютере.

— Есть ли у нас какая-нибудь информация по проекту Крикссона?

— Есть, но боюсь, что эти ссылки закрыты и недоступны из-за трагедии, связанной с проектом.

— Есть ли что-нибудь, что я могу получить на руки? Может быть, хотя бы краткое описание проекта?

— Боюсь, что нет, мисс Веспертин. Вы закончили с дневником Аддерли? Мне нужно вернуть его в хранилище до того, как я уйду вечером.

— Да. Спасибо.

Об этом должна была быть информация. Откуда еще Мел могла столько знать?

Возможно, у нее есть другие ресурсы, которые я могла бы использовать.

Вздохнув, я повернулась и увидела в другом конце научного крыла профессора Брамвелла, который читал какие-то материалы за одним из столов. Воздух в моих легких сдулся, как воздушный шарик, при виде этого человека, сгорбившегося над книгой и сосредоточенно изучающего ее, запустив пальцы в волосы.

— Можно вас на минутку отвлечь? — спросил Келвин у меня за спиной, вырвав меня из оцепенения.

Покачав головой, я обернулась.

— Конечно. Что вам нужно?

Он протянул мне стопку учебников по физике.

— Пожалуйста, верните их на полки.

— Конечно. — Я взглянула на номер нужного мне шкафа и поняла, что это тот самый проход, где сидел профессор Брамвелл. Не сводя с него глаз, я отнесла книги, стараясь не пялиться на него, пока он занимался, особенно когда разум подсказывал мне, что нужно допросить его об Андреа Кеплинг.

Не будь занудой.

Почему, черт возьми, мой пульс учащался, когда в комнате появлялся этот человек?

Его взгляд не отрывался от книги, разложенной на столе под ним, а когда он потирал затылок, мои пальцы покалывало по необъяснимой причине.

Ближе.

Ближе.

Я подошла к проходу, в голове крутились мысли о том, как затронуть тему Андреа Кеплинг. Тебе обязательно все время проводить расследования? Просто спроси о погоде. Или о спорте.

Я ненавидела спорт.

Спроси, не нужна ли ему эта чертова вода, но, ради всего святого, не спрашивай об Андреа Кеплинг.

Я приблизилась к столу, с каждой секундой чувствуя себя все хуже и хуже. Будь смелой. Дыхание собралось в легких, и на тщетном выдохе я продолжила движение к полке.

Он чуть повернул голову, как будто почувствовал, что кто-то проходит мимо.

Я на мгновение остановилась рядом с ним, приоткрыв губы, чтобы задать один из миллионов вопросов, которые крутились у меня в голове.

— Деврик! — раздался знакомый голос, и я повернулась, чтобы увидеть профессора Гилкрист, идущую ко мне, ее глаза горели и были сосредоточены на профессоре Брамвелле.

Когда я повернулась обратно, его глаза были устремлены на меня. Странное ощущение затрепетало у меня в животе, и я крепче сжала учебники, проходя мимо него к полкам. Краем глаза я видела, как Гилкрист опустился в одно из кресел за столом, стоящим рядом с его рабочим местом.

— У меня хорошие новости! Мне удалось получить еще несколько десятков незараженных экземпляров. Общество охраны не было в восторге, но они понимают важность этого исследования.

Подслушивание было таким неподобающим занятием, но я не могла сдержаться.

— Замечательно. Спасибо.

На мгновение между ними повисла тишина, и я обогнула проход на соседний ряд, делая вид, что убираю туда книгу.

— Почему ты игнорируешь мои звонки? — Она говорила более низким голосом, чем раньше, но я могла разобрать ее слова. — Я... запуталась. Я все время вспоминаю нашу последнюю встречу, пытаясь представить, что я сделала такого, что могло тебя расстроить.

— Я больше не буду заводить этот разговор.

— Деврик... Я ..... Мне кажется, я влюблена в тебя. Я не могу перестать думать о тебе.

Просматривая книги, я наблюдала, как он нетерпеливо постукивает пальцами по столу, как раздраженно сгорбились его плечи. Чем больше женщина говорила, тем сильнее тикала эта бомба.

— Еще раз, — сказала она кокетливым голосом. — В моем кабинете. Обещаю, что больше не буду тебе звонить.

— Нет.

— Нет? — Вскинув брови, она сделала вид, будто ей только что дали пощечину. — У тебя есть другая?

Я сделала паузу, не произнося ни единого вздоха, ожидая его ответа. По какой-то причине мне тоже нужно было это знать. Посмотрев поверх книг, я уловила, как он сжал кулак.

— Почему ты не отвечаешь? — спросила она, явно не понимая, к чему клонит парень.

Не вмешивайся. Это не твое дело.

То, что произошло в столовой, тоже не его дело, но он не постеснялся вмешаться. И я была ему за это благодарна.

Глубоко вздохнув, я снова обогнула проходы и, прочистив горло, остановилась у него за спиной.

— Профессор Брамвелл? — Сердце колотилось в груди, и я не могла поверить, что набралась смелости ввязаться в эту ситуацию.

Он качнул головой в сторону, ничего не сказав в ответ, и я сжала влажные ладони, чтобы они не дрожали.

— Я нашла текст по патогенезу эукариот, который вы просили. — Полная ложь, и я действительно не могла поверить, что слова вылетают из моего рта с такой легкостью.

Нахмурившись, он повернулся в своем кресле и, казалось, изучал меня какое-то мгновение.