ГЛАВА 8

ДЕВРИК

Охота на пьяных была ужасно утомительной.

Белый туман плясал по мокрым булыжникам, пока я пробирался по тенистой аллее в самом центре Эмбервика, небольшой, угрюмой деревни недалеко от Академии Дракадии. Как и большинство других деревень на острове, она сохранила свое очарование старого века, с французской готической архитектурой и увитыми виноградными лозами магазинами. Здесь был головокружительный лабиринт кофеен, книжных магазинов, музеев и, несомненно, самого вкусного шоколада на восточном побережье. Вряд ли это место для разврата, но это было именно то, что я там искал.

Приторный запах духов пропитал мою рубашку, тошнотворная вонь быстрого, неинтересного траха. Это было отвратительно — то, как разум в конце концов может онеметь от паразитических потребностей плоти. Я взял за правило встречаться дважды в неделю с Лореттой Гилкрист, профессором энтомологии, чтобы сжигать в себе агонию ненасытного сексуального аппетита. Обыденная, но эффективная терапия, вплоть до того вечера, когда меня оттолкнула эта женщина. Не потому, что она была старше меня на десять лет, или что у нее была склонность к приступам кашля во время оргазма. Несмотря на то, что наша рутина стала несколько отвратительной, я всегда ценил интенсивную разрядку, которую не мог найти ни при какой другой физической активности, и даже если она не была самым захватывающим завоеванием, я ценил тонкость наших встреч.

К сожалению, она нарушила мое правило «не прикасаться».

В обычном случае я бы связал ей руки, чтобы избежать ошибки, но в тот вечер я поторопился и был раздражен потребностями своего тела. Непрекращающееся вторжение мыслей, которые заставляли меня жаждать покончить с этим. Трахнуться и покончить с этим, чтобы я мог вернуться к занятиям.

К моему полному разочарованию, она восприняла мою оплошность как свидетельство развития наших, так называемых, отношений. Или, что еще хуже, привязанности. Сама мысль о подобном вызвала дрожь ужаса у меня по позвоночнику.

Даже спустя час я все еще чувствовал невидимый след ее руки на своей коже. Я стиснул зубы от призрачного отпечатка ее холодных пальцев на моем плече, от того места, где он растекался по всей длине моей руки до совершенно бесчувственных пальцев. Даже самое тщательное мытье не могло избавить меня от ее нежелательных прикосновений.

Я почесал плечо, продолжая идти по переулку, пока в самом темном углу деревни не нашел человека, которого искал, человека, который жил в подполье. Для которого остров послужил идеальным прикрытием.

Конечно, я выбрал его не случайно: во время предыдущего визита в деревню я наблюдал, как этот человек выскочил с рынка и направился к тихому месту под деревом в ближайшем парке. Там трясущимися руками он откупорил пятую бутылку дешевого виски и проглотил ее прямо из бутылки, как воду. Алкоголизм был очевиден. Но я не знал тогда, что этот человек жестоко обращался со своей женой и сыновьями — особенно с самым младшим, до того, что тот впал в кому. Разыскиваемый полицией, он всю жизнь был в бегах из-за преступлений, за которые так и не поплатился.

Возможно, это должно было стать веской причиной, чтобы сдать его властям, чтобы хоть раз в моей богом забытой жизни сыграть роль героя.

Героизм был скучен.

Человека в переулке заманили на остров Дракадия, пообещав деньги и убежище, но, как оказалось, его билет на убежище так и не был реализован. Его обманули, и, не имея других средств, он остался на острове. Самая несчастная судьба.

Когда я подошел ближе, сильный толчок агонии ударил по моему черепу, заставив меня остановиться. Словно удар током по мозгу, он отразился от точек пульсации по обе стороны головы, прямо над ушами. Боль, словно лезвия, скользящие по кости, сковала мои мышцы, и резкий звон в ушах опустил меня на колени. Непроизвольное сжимание зубов вызвало пронзительные спазмы в висках и глазных яблоках, сводя челюсть. Тихое рычание вырывалось из моего горла, мышцы содрогались от колющей боли. Холодная тошнота разлилась в груди, и я задышал через нос.

Раз, два, три, четыре...

Пока интенсивность не уменьшилась.

Ноющая боль притупилась.

И утихла.

Закрыв глаза, я глубоко вдохнул, сосредоточившись на облегчении. Ослабление напряжения и стискивание зубов. Через несколько секунд боль уменьшилась, и я положил лицо на ладони, переводя дыхание. Холодные мокрые камни намочили мои колени через брюки, а приятный воздух охладил пот на моей коже. В последние несколько месяцев головные боли усилились и часто возникали без предупреждения. Эдакая тревожная эволюция.

Когда боль наконец утихла, я поднялся на ноги и пошел дальше по переулку.

Человек, которого я искал, лежал, прислонившись к старой кирпичной стене, рядом с мусорными баками. Остатки того, что, по моим предположениям, было рвотой, усеивали темную, потрепанную бороду. Я слегка пнул мужчину по ноге, но он не вздрогнул. Присев, чтобы проверить его пульс, я с облегчением обнаружил слабое пульсирование под кожей.

Мой взгляд привлек какой-то предмет, торчащий из потрепанного пальто мужчины, и я рукой в перчатке достал из его кармана фотографию. Чисто выбритый он стоял рядом с молодой женщиной, возможно, не старше тридцати лет, и двумя маленькими мальчиками, которым на вид было около восьми и десяти лет. Я положил фотографию обратно в пальто мужчины, мысленно отметив, что позже сожгу ее.

Под звуки ворчания и бормотания я поднял его на ноги и обвил руку незнакомца вокруг своей шеи для равновесия. Отвратительный запах ударил мне в нос, когда я тащил его к переулку, где стояла моя машина, ожидая его.

***

Я сидел в тени на старом деревянном стуле, ожидая, когда Человек с Улицы полностью проснется.

Стоны эхом разносились по сырым и мрачным коридорам катакомб башни Эмерика, в которых столетия назад содержались заключенные. Лабиринт туннелей был перекрыт и опечатан где-то в конце семнадцатого века, задолго до того, как его купили и превратили в университет для священнослужителей. Лишь по случайности, во время моего первого курса в Дракадии, когда, скучая на лекциях по физике, проходивших двумя этажами выше, мы с однокурсником улизнули покурить и наткнулись на то, что выглядело как мантия дверного проема. Неделями отбивая похожую на камень грязь, которая затвердела и превратилась в каменную баррикаду, мы открыли вход и обнаружили архаичную лабораторию, когда-то принадлежавшую доктору Стирлингу. Черные туннели, веками не тронутые светом, привели нас в мрачные заброшенные камеры. Давно забытые тюрьмы, в которых все еще хранились гнилые кости тех, кто имел несчастье там оказаться. С тех пор я установил освещение во всех туннелях, но даже в разгар лета древний проход навевал жуткую прохладу.

Человек с улицы поднял дрожащую руку к голове, его глаза медленно открылись. Какое-то время он лежал на полу своей камеры, возможно, пытаясь понять, куда его занесло. Задыхаясь, он резко поднялся и оттолкнулся от стены. Панический взгляд упал на меня, и я заинтригованно наблюдал за ним.

— Где я? — Хриплый голос намекал на жажду и, вероятно, обезвоживание. Звук сохранялся при каждом последующем прерывистом вдохе.

— Университет Дракадия. Башня Эмерика, если быть точным.

— К-кто вы?

Я отщипнул ворсинку от своих черных брюк и улыбнулся небольшой, но неискренней улыбкой.

— Профессор Брамвелл, что совершенно неважно.

Мужчина вцепился в прутья своей клетки, пальцы обвились вокруг толстых железных прутьев.

— Что я здесь делаю? Я хочу уйти! Сейчас же!

— Успокойтесь, мистер Барлетта. — Я потянулся вперед, от этого движения скрипнул старый стул, и я схватил пятую бутылку Макаллан №5 с грязного пола рядом со мной. — Скажите, вы когда-нибудь в своей жизни пили приличный виски?

Тоска в глазах Барлетта сказала мне, что его тяга к алкоголю пересилила страх, и мужчина облизал губы.

— Не думаю, что у меня была такая возможность.

Я дразняще поднял бутылку.

— Он вкусный. Мягкий. Как теплый лесной орех с нотками хереса. Хотите немного?

Искра отчаяния зажгла его тусклые, слезящиеся глаза.

— С удовольствием.

Я протянул руку вперед, передавая бутылку, которая едва поместилась между прутьями клетки мужчины.

Незнакомец поспешно выхватил ее у меня из рук, откупорил пробку и выпил добрую четверть дорогого виски, прежде чем оторвать ее от своих губ. Вздохнув с облегчением, он привалился спиной к стене и прижал бутылку к груди, словно прижимал к себе маленького ребенка.

— Ты прав, Брамвелл, он хорош. Действительно чертовски хорош. — Он отхлебнул еще больше, чем в прошлый раз. В его глотке было спиртного на две тысячи. — А теперь скажи мне, зачем я здесь.

Выдохнув покорно, я сел ближе и уперся локтями в бедра.

— Очень хорошо. Я патологоанатом в университете. Главный исследователь в паразитологическом проекте, который финансируется исключительно богатыми и влиятельными людьми.

— Это здорово. А какое отношение это имеет ко мне?

— Я рад, что ты спросил. Так получилось, что я отчаянно нуждаюсь в людях.

Усмехаясь, он откинул голову к стене, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Ответ — нет. Я не твоя гребаная морская свинка. А теперь отпусти меня.

Опустив взгляд, я улыбнулся и снова откинулся в кресле.

— О. Я не спрашивал вашего разрешения, мистер Барлетта. Видите ли, виски, которое вы только что выпили, содержит тысячи крошечных яиц, каждое из которых заключено в чудесную внешнюю оболочку, похожую на споры, которая защищает его от этанола. Через два дня эти яйца станут эмбрионами, так как они поселятся в вашей печени, богатой питательными веществами. Личинки будут продолжать расти внутри вас и еще через шесть дней вылупятся из яиц. Вот тогда-то и начнется настоящее веселье.