ГЛАВА 17
«Правда сделает тебя свободным, но сначала она выведет тебя из себя».
— Глория Стейнем
НИЛ
Войдя в офис Лиама и Мел, я изо всех сил старался не застонать от ожидающего меня телефонного звонка. Весь Чикаго был напуган до смерти, в то время как остальная часть чертовой страны была в трауре. Из всех вариантов, где президента могли застрелить, какого хрена его убили именно здесь?
Сняв галстук, я бросил его на стол, прежде чем сесть. Было странно смотреть на этот офис — моего отца, а теперь и Лиама — с такого ракурса. Я никогда не замечал, насколько загроможден и темен был кабинет. Все здесь, от письменного стола из вишневого дерева до книжных полок, занимавших обе стены, и даже маленький бар, в котором стояли бренди Лиама и вино Мел, было винтажным. Темное кожаное кресло, которое сейчас украшала моя задница, было привезено из Италии, как будто моя мать много лет назад знала, что в нем будет сидеть итальянка.
— Тебе идет власть, детка, — крикнула Оливия возле дверей, вырывая меня из моих собственных мыслей.
Я откинулся назад, чтобы посмотреть на нее.
— Неужели? У меня уже есть седые волосы?
— Нил, их не нет всего неделю, — ответила она, подходя ко мне и соблазнительно играя с жемчугом на шее. В черном она выглядела опасно; казалось, он отражается в ее голубых глазах и вызывает бурю.
— Всего неделя, и президента убивают в нашем городе, а это значит, что мы не можем действовать, когда федералы разрывают этот город на части в поисках убийцы. — Это означало, что перевозить наш товар стало еще сложнее. Боссы, должны быть, разозлятся.
— Детка, президент Монро не первый президент, на которого было совершено покушение, — предположила она, вставая позади меня, чтобы потереть мои плечи. — Я уверена, что у федералов уже есть подозреваемый. Мел и Лиам...
Она замолчала в тот момент, когда зазвонил телефон, и я понял, кто это был.
— Говоря о дьяволе, — сказала она.
Я поднял трубку телефона.
— Черт...
— Нил, не мог бы ты, пожалуйста, объяснить, что натворил? — В трубке мягко раздался голос Мел. Настолько мягкий на самом деле, что я не был уверен, должен ли я волноваться или снова изменить свое завещание.
— Босс, Чикаго под замком. Идет массовая охота на убийцу, и с каждым часом со всей страны прибывает все больше и больше полицейских. — Я ждал, что она заговорит, но она ничего не сказала.
— Неразумно перевозить товар прямо сейчас. Об отправке через причал уже позаботились, но мы никак не можем отправить их дилерам прямо сейчас…
— А как насчет сенатора Коулмена? — спросила она. Снова, все еще спокойная; все еще выводящая меня из себя.
Взглянув на Оливию, которая только пожала плечами, я сказал ей правду:
— Насколько я знаю, Мина работает над другим заявлением, но с ним все в порядке.
— С ним все в порядке? — повторила она, прежде чем сделать глубокий вдох.
О черт.
— Он не должен быть блять в порядке! — огрызнулась она. — Он и близко не в порядке! Почему? Потому что, насколько я знаю, люди — это сочувствующие, безмозглые паразиты, которые перепрыгивают от одного хозяина к другому!
— Эм, что? — О чем, черт возьми, она говорила?
— Ты идиот. Включи новости!
Включив компьютер, Оливия перешла к прямой трансляции Первой леди.
Она выглядела усталой, но энергичной; странно, учитывая, что ее мужа только что убили на глазах у всей нации, если не мира.
— Мои дорогие американцы, как бы тяжело ни было стоять здесь перед вами, у меня нет другого выбора. Мой муж был сильным человеком, который никогда бы не подчинился воле террористов и преступников. Я верю, что именно благодаря ему я нашла в себе силы сказать человеку, который нажал на курок: ты не победишь. Вы не заставите замолчать величайшую демократию на планете с помощью пули. Ибо, убив моего мужа, вы пробудили во мне зверя. Я буду баллотироваться в президенты. Я возьму факел моего мужа на финишную прямую, и вы не заставите Америку замолчать!
— О, черт, — сказали мы с Оливией одновременно.
— Мои мысли точь-в-точь, — заявила Мел. — Вот оно. Речь, услышанная во всем мире! Ты хочешь знать, на кого она похожа? Джеки О11. Хочешь знать, какую первую леди так нежно любит вся Америка? Джеки , блядь , О. Так насколько хорошо ты, блядь, сейчас себя чувствуешь, Нил? Потому что по шкале от бешенства до гребаной ярости я готова взорваться, блядь!
Отодвинув телефон от уха, я изо всех сил старался не дрожать.
— Мел, что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Оторви свою жирную задницу и работай — мне все равно, что ты будешь делать. Я бы предложила во время красивой речи Коулмена всадить в него две пули…
Прежде чем я смог остановить ее, Оливия выхватила у меня телефон.
— Ты что, с ума сошла, блядь? Это мой отец!
— Я куплю тебе нового, — услышал я голос Мелоди. — А теперь положи от телефона, ты тратишь мои чертовы минуты.
— Босс, — сказал я, хватая телефон, прежде чем Оливия разобьёт его о стену. — Я…
— Разве мы с Лиамом не говорили тебе, Нил, как важно для нас было президентство? Даже если президентом станет миссис Коулмен. Но если у тебя есть идея получше, начинай реализовывать её, потому что, если мне придется переплыть океан на своей беременной заднице, чтобы сделать это самой, я, черт возьми, сделаю это. Что касается наркотиков, восстанови поставки. Продавай их за чертову половину цены, если понадобится. Но чем дольше мы сидим на одном месте, тем слабее мы выглядим и тем больше денег теряем. Наркоманам все равно, что президент мертв, они просто хотят получить свою дозу, а желание клиента — закон. — И с этими словами она закончила звонок.
— Она чудовище! — Закричала Оливия, когда я повесил трубку, схватил галстук и направился к двери.
— Нил! Что ты собираешься делать?
Я не ответил ей, потому что, честно говоря, даже не был уверен. Вот тебе и власть.