— Лиам, — улыбнулась она.

Я продолжил.

— Мы выбрали друг друга. Мы, наверное, самая честная пара на всей планете. Что бы ни заставило твою мать стать такой, какая она есть, это не имеет никакого отношения к твоей судьбе. Ты любишь меня.

— Самовлюбленный мудак, — пробормотала она.

Снова ухмыльнувшись, я поцеловал ее в плечо.

— И я люблю тебя... Наш ребенок будет счастлив, потому что, несмотря на все это, мы счастливы.

— Твоя глупость убивает меня, — ответила она, поглаживая живот и кладя голову мне на грудь.

Она вернулась.

— Это часть моего очарования, и мне нужно, чтобы ты нашла свое очарование, когда мы приземлимся, — напомнил я ей. Кровать скрипела и раскачивалась, как будто мы были на корабле, а не в небе. Приподняв голову, она вздохнула.

— Поняла, — сказала она. — Сколько верных людей было у Шеймуса?

Слишком много.

— Каллаханы родом из Айриш Хилсайд, и на протяжении десятилетий наша семья заботилась обо всех жителях города. От моего прадеда до Шеймуса...

— Но не Седрик.

— Не Седрик. — Я кивнул. — Люди там преданы нашей семье, но они чувствуют, что он предал их, уйдя и не вернувшись. Я послал нескольких людей впереди нас, но если мы хотим что-то выяснить, не можем действовать как агрессоры. Скорее всего, они ненавидят нас за смерть Шеймуса, но ничего не могут поделать, потому что мы все еще Каллаханы. Мы узнаем то, что нам нужно, никого не убьем и улетим домой.

— Говорит человек с проблемами управления гневом.

— У меня нет… — Я остановился, когда она усмехнулась. — Если бы люди не выводили меня из себя, не было бы причин для гнева.

— В любом случае, — сказала она, закатив глаза, —мы едем на твою родину. Будем милы с местными жителями, и что, они просто сдадут нам Брайаров?

— Да.

— У нас есть минут десять, прежде чем один из нас сорвется.

МЕЛОДИ

В тот момент, когда мы вышли из самолета, я почувствовала, как тело Лиама напряглось при виде не одного, а пяти потрепанных старых автобусов, припаркованных перед нашими Рендж Роверами. Мы вылетели из Дублина в Хиллсайд на самолете поменьше, чтобы сократить время в дороге и сохранить наше местоположение в секрете до прибытия. Частное пастбище, на котором мы приземлились, было не таким уж частным.

Дилан, Антонио, Монте и Федель выглядели так, словно стояли на коленях и пытались притвориться, что это не так.

Они убьют кого-то, если продолжат стоять в таком напряжении.

Почему только у меня появилось желание улыбнуться? Мы не хотели начинать войну, но стрелять в ирландцев — это то, что мы, итальянцы, делали.... или, по крайней мере, то, что делали Джованни. Орландо говорил, что это все равно что усмирить дикую собаку.

— Старина Дойл, — позвал Лиам, когда мы подошли к волосатому мужчине, который стоял, прислонившись к автобусу, и курил трубку.

Старик Дойл выглядел ненамного старше Седрика. На самом деле он был так молод, что выглядел так, словно у него только сейчас начали появляться седые волосы, которые вплетались в рыжевато-каштановые. Однако у него была густая борода, и мне ничего так не хотелось, как прижать его к себе и сбрить ее с его лица.

Он не ответил, просто курил, как будто у нас было все время в мире для его глупостей. Один из его людей — догадался я — шагнул вперед, загораживая мне вид на непрерывно курящего идиота.

Он посмотрел на меня, прежде чем повернуться к Лиаму.

— Добро пожаловать в Ирландию, ты, cocktrough bellgeg caffler¹⁰. — Он плюнул нам под ноги. — А теперь забирай свою чертову итальянскую пизду и свою чертову семью и убирайся из нашей страны.

Я просто разразилась хохотом, напугав их всех. Повернувшись к Лиаму, который, должно быть, прикусил язык, я покачала головой.

— Когда я сказала «у нас есть десять минут», я, очевидно, имела в виду пять, — сказала я, поворачиваясь лицом к ходячему мертвецу.

Я всегда носила каблуки, потому что так было легче угрожать людям, когда тебе не нужно было смотреть вверх, однако, сейчас я не могу ходить на каблуках, и мне придется смотреть на волосы в носу этого старика.

— Назови меня пиздой еще раз, и я клянусь: я вытащу твой язык из твоей задницы... Так что убери это дурацкое выражение со своего лица и неприятный запах изо рта и отвали, потому что мы оба знаем, что ты ни хрена не умеешь, — сказала я ему.

— Похоже итальянская пизда…

Прежде чем человек Дойла смог закончить, пуля прошла через его ногу, и Лиам сделал шаг вперед, притягивая меня к себе, когда мужчина закричал. Пистолеты поднялись, и краем глаза я наблюдала, как Деклан и Седрик сажают Эвелин и Коралину в машину.

— Она предупреждала тебя. — Лиам вздохнул. Я знала, что он этого не хотел, но мы, черт возьми, не могли допустить, чтобы это произошло. Лучше было положить этому конец сейчас.

— Хватит, — сказал старик Дойл, оттолкнувшись от автобуса. — Тебе не надоело пускать пули в себе подобных, Каллахан?

— Шеймус покончил с собой, как трус. — Сказала я.

Повеселевший Деклан добавил:

— Хотя скорее пуля покончила с ним.

Никто из них не нашел это забавным. Старик Дойл выпустил дым через нос, его челюсть напряглась.

— Это и есть та ложь, которую вы все говорите? Шеймус покончил с собой? Вы, должно быть, считаете нас дураками. Шеймус был родней, — он усмехнулся Лиам, который пожал плечами.

— Моей роднёй. Не твоей. Дела в моей семье тебя не касаются, — сказал Лиам. — Как сказала моя жена, как сказал мой отец несколько недель назад: Шеймус покончил с собой. Я хочу знать почему, и мы думаем, что ключ к этому у Брайаров. Вот и все. Укажи мне правильное направление, держи своих собак на поводках, и состояние Каллаханов по-прежнему будет течь через город, как и всегда. Ваши жены не хотят хоронить своих мужей и детей, так что отступите и будьте ничтожными, но живыми.

Он сплюнул на землю перед нами, прежде чем вернуться к своему потрепанному старому автобусу.

— У тебя есть неделя, Каллахан, а потом мы хотим, чтобы ты уехал. — Они сели в свои машины, оставив нас стоять среди окровавленной травы.

— Ты что, сошла со своего гребаного ума, Мелоди? Что случилось с очарованием? — Взревел Лиам.

— К черту, Лиам. Поскольку мы в Ирландии, постарайся вписаться. — Я улыбнулась, прежде чем пойти к машине.

Черт, у меня болят ноги.

ЛИАМ

Я почувствовал, как моя бровь дернулась, когда я смотрел, как она уходит от меня.

— Мне нравится, когда она беременна. Она веселая. — Мой отец рассмеялся, встав рядом со мной.

— Ты тоже хочешь, чтобы пуля попала тебе в ногу? — Крикнул я, размахивая пистолетом в его сторону. — Такое ощущение, что она под кайфом.

— Отлично, брат, — сказал Деклан, наблюдая за мужчинами, когда они закончили загружать все наши вещи. — Ты должен признать, что она была очаровательна. Они, может быть, и не показали этого, но все они были удивлены ею, некоторые испытывали вожделение...

— Закончи это предложение, и мне действительно придется убить свою родную, — прошипел я, оставив их обоих смеяться. Я видел, как они оба напивались в стельку до конца этой поездки.

Карие глаза Мел уставились на меня. Она уставилась на меня так, словно была шокирована тем, что я сел в машину. Заметив поток поступающих текстовых сообщений, я сел.

— Что?

— Президент был только что убит, и не нами.

Черт возьми, неужели я не могу съездить в отпуск.