17

КЛЭЙ

— У нас есть предложение, — голос моего агента доносится из трещащего телефона.

— Расскажите мне, — солнце печет мне шею, пока я шагаю от машины к офисному зданию. Это довольно далеко от моей квартиры, но у меня есть веская причина, чтобы доехать.

— Есть интерес у Феникса и Бостона.

— И это все? — я рывком открываю дверь и выхожу на лестничную клетку. Я не хочу, чтобы меня видели в лифте, хотя персонал ведет себя сдержанно. Обычно я соглашаюсь на просьбы сделать селфи и автографы, но не сегодня.

— На прошлой неделе я бы согласился. Но мне только что позвонили из Лос-Анджелеса.

Моя хватка усиливается.

— И что?

— Им интересно. Они посмотрели игру, плюс несколько видеокассет с тренировками.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Даже четыре пролета не заставят меня вспотеть. Преимущества тренировок и все такое.

— Откуда они их взяли?

— Я отправил им.

Наверху я вхожу в главный коридор и останавливаюсь перед деревянной дверью с медной табличкой.

— Они сделали Харлану предложение? — спрашиваю я.

— Пока нет. Думаю, они хотят посмотреть, как пройдет предсезонка и что будет с твоим коленом.

Я морщусь. Поживем – увидим. Это любимая установка руководства. Как будто баскетбол — это какая-то понятная система, и все неизвестное станет ясным, если пройдет еще немного времени.

— Может быть они обеспокоены тем, что ты не восстановился на сто процентов. Что травма может обостриться.

— Они ошибаются.

— Конечно, ошибаются. Они хотят посмотреть несколько игр, вот и все.

Я отключаюсь.

Дискомфорт, который я почувствовал во время первой игры, вернулся сегодня на тренировку. Не то чтобы я кому-то рассказывал. Я играл с этим и буду играть дальше.

На моем телефоне появляется сообщение от Новы с одним словом:

Готово.

Я нажимаю на него и нахожу рисунок, который она начала. У меня перехватывает дыхание.

Она закончила ту, на которой я сижу на скамейке. В каждом штрихе есть мастерство, но есть и знание.

Нова жила в моей голове на правах аренды с тех пор, как я побывал на барбекю.

То, как она открылась для меня, то, как она замурлыкала, когда мои губы коснулись ее кожи, только заставило меня захотеть большего.

— Клэй.

Я поднимаю глаза и вижу, что мой терапевт стоит в дверях.

— Ты как раз вовремя.

Я следую за ним внутрь. Через несколько минут я уже занимаю половину его кушетки, а он сидит в кресле.

— Рад тебя видеть. Давненько не виделись.

— Кто-то напомнил мне, что разговоры могут помочь.

Если я собираюсь и дальше проводить время с Новой, я не могу отгородиться от нее, как я сделал после игры.

И я действительно хочу проводить время с ней. Учитывая все, что происходит, я решил не слишком вдаваться в причины.

Она здесь ради своей сестры. А мне нужно во всем разобраться. Карьера для меня на первом месте, но я не могу избавиться от мысли, что для меня может быть что-то большее, чем баскетбол.

— Как прошла игра? — спрашивает он.

— Мы победили.

— Но?

Я затягиваю шнурок на толстовке и сжимаю челюсть, подыскивая слова, чтобы объяснить застой в команде.

— Этого недостаточно. Эта команда достигла потолок, но никто этого не признает.

— Может, им просто нужен кто-то, кто заставит их двигаться вперед, подскажет, на чем нужно сосредоточиться, — говорит он.

Я качаю головой.

— У вас либо есть все, что нужно, чтобы победить лучших, либо нет. У нас нет.

Он закидывает лодыжку на колено и спокойно смотрит на меня.

— Может быть ты думаешь, что в тебе нет задатков лидера, потому что ты никогда не пробовал.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Я никогда не смогу стать лидером. Нести ответственность за каждый шаг целой команды было бы для меня слишком тяжело с коленом, которое все еще ноет от боли при неправильном движении.

Я возлагаю на себя достаточно надежд, чтобы быть лучшим для себя, для своей карьеры, для моих поклонников, моего агента и всех людей, которые сделали меня таким, какой я есть.

— Ты не понимаешь, мне нужно уйти, — говорю я, отворачиваясь от него и расхаживая по комнате.

— Тогда почему бы тебе не уйти?

Я прекращаю вышагивать и поворачиваюсь к нему лицом, встречая его взгляд своим собственным решительным взглядом.

— Я работаю над этим.

Часы на стене громко тикают.

— Когда ты окажешься в Лос-Анджелесе и выиграешь чемпионат, что тогда?

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Ты уже один из лучших. Все с этим согласны. Тебе нужно что-то еще, за что нужно бороться.

Я прижимаю ладони к глазам.

— Ты говоришь как кое-кто, кого я знаю.

— Кстати, как поживает твоя сестра?

— Она учится в аспирантуре. Собственно, готовится стать такой же, как ты.

Это приятно.

— Ты чувствуешь вину за то, что случилось? — говорит он.

— Она всегда будет со мной.

— Потому что ты любишь ее.

— Очевидно. Она моя младшая сестра.

— Но?

— Но я подвел ее. Я должен был заботиться о ней, а вместо этого занимался баскетболом. Это единственное, в чем я хорош. Я бросил все ради этого. Это то, кто я есть. Если я не лучший, то кто я, черт возьми, тогда?

— Ты выглядишь более взволнованным, чем во время наших последних сеансов. Что-то изменилось?

Ничего. Ничего не изменилось, кроме...

В моем сознании мелькает ее лицо.

— Я встретил женщину. Это было совершенно случайно.

Это было похоже на судьбу.

— Она заставляет меня сомневаться во многих вещах.

Например, является ли баскетбол единственным, чего я хочу в своей жизни.

На вечеринке, когда я держал Нову в объятиях, это было самое близкое к свободе чувство за долгое время. Мне не нужно притворяться, когда я с ней. Она видит за образом мужчину, которого я скрываю.

— Я хочу быть рядом с ней, — говорю я.

— Но?

— Но последний раз, когда я хотел быть рядом с кем-то, закончился плохо, — моя грудь напряглась, когда слова вырвались наружу.

Он пододвигается вперед на своем стуле, его глаза сияют. Я только что накормил его кошачьей мятой.

— Что случилось?

Боль в моей груди никогда полностью не проходит. С годами стало лучше, но она все еще сохраняется.

— Я думал, что у нас серьезные отношения, а она серьезно относилась к тому, чтобы трахаться с генеральным директором нашей команды за моей спиной в течение нескольких месяцев.

Боль усиливается, когда я думаю о том, что я почувствовал, когда узнал. Обида. Гнев.

— Это, должно быть, было больно.

— Организация скрыла это.

Во имя победы они скрыли правду. Как будто я был слишком хрупким или глупым, чтобы справиться с этим. Как будто я был машиной, а не человеком.

Это было напоминанием о том, что победа для них важнее правды и уважения ко мне.

— И это было началом вашей борьбы.

Я киваю, во рту пересохло.

Он имеет в виду, что это было начало самых мрачных моментов.

Я не знал, кем хочу быть и хочу ли вообще. Много пил, спал целыми днями и избегал тренировок — и это лишь некоторые из способов, которыми я пытался заполнить пустоту.

Мои товарищи по команде начали смотреть на меня так, будто у меня не было надежды на выздоровление, и они были правы.

Понадобился Джей, который играл за команду соперника, чтобы снова направить меня на правильный путь и вернуть к финалу.

Это также заставило меня потерять доверие к людям в костюмах.

В конечном счете, это научило меня тому, что нужно было сосредоточиться на поле и игре в баскетбол.

— Что нужно сделать, чтобы открыть себя для общения с другим человеком? Без осуждения и цинизма? — спрашивает мой психотерапевт.

— Чудо.

Но лицо Новы всплывает в моем сознании, и, несмотря на многолетний багаж и неприятие всего, что не связано с баскетболом, я хочу попробовать.