Лорд Иддесли опустил взгляд.

Взору его предстала девица с пухлыми розовыми щечками, свежим цветом лица и голубыми, обещавшими то, о чем ей еще не следовало бы знать, глазами. В волосах ее торчало зеленое перо, а на губах играла притворная улыбка.

– Я принесу шампанского в знак извинения, хорошо?

Вряд ли ей было больше шестнадцати, вдобавок выглядела она так, словно выросла на ферме в Йоркшире, доя коров.

– Нет, спасибо, – пробормотал Саймон.

На лице девушки отразилось разочарование, а ведь ее учили всем своим видом угождать мужчинам. Иддесли отошел от нее прежде, чем она успела ответить, и снова посмотрел в угол. Светловолосого мужчины как не бывало.

На Саймона вдруг накатила усталость.

Какая ирония: еще и полуночи нет, а уже хочется очутиться в постели и спокойно уснуть в одиночестве. Когда же он успел превратиться в старика, у которого болит плечо, если засидеться допоздна? Десять лет назад вечер для Саймона только начинался бы. Он бы принял предложение этой шлюшки и даже не задумался, сколько ей лет. Спустил бы за игорным столом половину своего содержания и бровью не повел. Конечно, десять лет назад ему было двадцать, он наконец поселился отдельно и был тогда, черт возьми, намного ближе по возрасту к этой шлюхе, чем теперь. Десять лет назад Саймон не умел бояться, не чувствовал страха или одиночества. Десять лет назад Саймон был бессмертным.

Слева мелькнула золотоволосая голова. Мужчина обернулся – оказалось, это морщинистый старик в парике. Медленно протискиваясь сквозь толпу, Саймон направился к задней комнате. Именно там собирались по-настоящему безрассудные игроки.

Судя по всему, де Рааф и Пай считали, что Саймон ничего не боялся, что думал и действовал, как юнец, каким был десять лет назад. Но все совсем наоборот. Совсем. С каждой дуэлью страх только усиливался, а осознание Саймоном того, что он может умереть – и, вероятно, умрет, – становилось все острее. В какой-то мере именно страх его и подстегивал. Ведь поддайся виконт эмоциям и позволь жить убийцам брата, кем бы тогда себя считал? Нет, всякий раз ощущая, как вверх по позвоночнику бегут ледяные щупальца страха, всякий раз слыша его искушающий призыв: «Сдайся, оставь все как есть», Саймон лишь укреплялся в своем намерении.

«А вот и он».

Золотоволосый нырнул в обитые черным бархатом двери. Одет он был в костюм из фиолетового атласа. Саймон двинулся в ту же сторону, уверенный, что напал на след.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – раздался рядом голос Кристиана.

Саймон резко обернулся, сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Как ужасно быть пойманным вот так врасплох. Юноша мог воткнуть ему кинжал меж ребер, и виконт бы так и умер, ничего не поняв. Еще одна неприятная особенность старения – замедляются рефлексы.

– Как?

– Что «как»? – Кристиан моргнул, взмахнув рыжими на кончиках ресницами.

Саймон сделал вдох, чтобы не повысить голос. Нет смысла срываться на Кристиане.

– Как ты узнал, что я буду тут?

– О. Ну, я заехал к тебе, спросил у Генри – и вуаля! – Юноша развел руками точно шут, показывающий фокус.

– Ясно. – Саймон знал, что голос прозвучал раздраженно. У Кристиана, кажется, вошло в привычку являться неожиданно, как прыщ. Иддесли глубоко вздохнул. Вообще-то теперь, немного поразмыслив, он понял, что будет совсем неплохо, если Кристиан составит ему компанию. По крайней мере, станет не так одиноко. Да и, по правде говоря, лестно, когда тебя боготворят.

– Видел девчонку? – спросил Кристиан. – Ну, ту, с зеленым пером?

– Она слишком молода.

– Для тебя – возможно.

Саймон уставился на юношу:

– Ты идешь со мной или нет?

– Конечно, конечно, старина. – Кристиан слабо улыбнулся, вероятно, размышляя, зачем ему вообще идти с Саймоном.

– Не называй меня так! – Иддесли направился к дверям, обитым черным бархатом.

– Прости, – пробормотал позади него Кристиан. – А куда мы идем?

– На охоту.

Они уже подошли к дверям, и Саймон замедлил шаг, привыкая к тусклому освещению задней комнаты. Та вмещала три стола – и за каждым сидело по четыре игрока. На вошедших никто даже не оглянулся. Золотоволосый уселся за дальний стол спиной ко входу.

Саймон остановился и перевел дыхание. Казалось, будто легкие в его груди не могут расшириться и впустить воздух. На спине и под мышками выступил липкий пот. Неожиданно вспомнилась Люси, ее белые груди и серьезные, цвета янтаря глаза. Какой же он дурак, что уехал от нее!

– Нужно было хотя бы поцеловать ее, – пробормотал Иддесли.

– Девушку с зеленым пером? – отозвался Кристиан, который, похоже, отличался прекрасным слухом. – Ты же сказал, она слишком молодая.

– Не ее. Забудь. – Саймон смотрел на Золотоволосого. Отсюда он не мог быть уверен…

– Кого ты ищешь? – По крайней мере, юноше хватило ума задать этот вопрос шепотом.

– Куинси Джеймса, – пробормотал Саймон и двинулся вперед.

– Зачем?

– Вызвать его на дуэль.

Он спиной почувствовал, как Кристиан изумленно на него уставился.

– Почему? Что он тебе сделал?

– А ты разве не знаешь? – Иддесли повернул голову и встретил открытый взгляд компаньона.

В карих глазах читалось явное замешательство. И все же Саймона порой одолевало сомнение. Кристиан познакомился с ним в переломный момент его, Саймона, жизни, довольно быстро стал выказывать дружбу и как будто не имел иных развлечений, чем таскаться хвостом за старшим товарищем. Но, может, Саймон просто слишком испуган и видит врагов в каждом темном углу?

Они подошли к дальнему столику, и Иддесли встал за спиной светловолосого. Страх, впившись в рот ледяными губами, прижавшись холодной грудью к торсу, цепко держал Саймона в объятиях. «Если выживу завтра утром, то вернусь к Люси». Какой прок играть галантного рыцаря, если умрешь на рассвете, так и не насладившись поцелуем девы? Саймон уже знал, что больше не вынесет одиночества. Люси была нужна ему как опора: она помогала виконту оставаться человеком даже тогда, когда он обращался к самым дьявольским сторонам своей души. Саймон нуждался в Люси, чтобы не сойти с ума.

Он нацепил улыбку и похлопал блондина по плечу. Позади резко вздохнул Кристиан.

Мужчина обернулся. Мгновение Саймон глупо на него таращился, пока до разума доходило то, что уже определили глаза. Затем Иддесли отвернулся.

Блондин оказался незнакомцем.

***

Люси склонила голову набок и задумчиво посмотрела в альбом на начатый рисунок. Нос немного не получился.

– Не шевелись. – Даже не поднимая глаз, она поняла, что Хедж, ее натурщик, снова пытается улизнуть.

Хедж ненавидел позировать хозяйке.

– Оооооо! У меня много дел, мисс Люси!

– Каких? – Вот, так уже лучше. Хедж, что и говорить, имел самый выдающийся в мире нос.

Сидели они в маленькой задней гостиной. Днем здесь было светлее всего, поскольку солнечные лучи свободно струились сквозь высокие многостворчатые окна. Хедж восседал на табурете перед камином. Привычный его наряд, мятый сюртук и бриджи, сегодня пополнил странный фиолетовый шейный платок в горошек. Люси понятия не имела, где Хедж его раздобыл. Papa скорее умер бы, чем повязал себе такой.

– Нужно покормить и почистить старушку Кейт, – заныл слуга.

– Papa уже позаботился об этом еще с утра.

– Ну, тогда почистить ей стойло.

Люси покачала головой.

– Миссис Броуди еще вчера заплатила одному из парнишек Джонс, чтобы тот почистил стойло. Ей надоело ждать, пока это сделаешь ты.

– Вот наглость, а! – Хедж выглядел таким возмущенным, словно это не он пренебрегал лошадью все эти дни. – Знала ведь, что я наметил это на сегодня.

– Хммм. – Люси аккуратно штриховала волосы слуги. – То же самое ты заявлял на прошлой неделе. Миссис Броуди говорит, что чувствует, как от задней двери несет конюшней.

– А все потому, что у нее не нос, а носище.

– В чужом глазу соринку видим, а в своем и бревна не замечаем. – Люси взяла другой карандаш.

Хедж изогнул бровь.

– При чем тут глаз? Я толкую о ее носе.

Люси вздохнула.

– Забудь.

– Хм.

На мгновение, пока слуга пытался придумать еще повод поворчать, воцарилась благословенная тишина. Люси начала рисовать правую руку. Сегодня в доме было тихо, так как Papa ушел, а миссис Броуди пекла на кухне хлеб. Конечно, теперь, после отъезда Саймона, дом всегда казался Люси тихим. Почти безжизненным. Виконт принес с собой волнение и своего рода дружеское общение, которого ей, как оказалось, не доставало, и поняла она это, лишь когда Саймон уехал. Теперь, входя в комнаты, Люси слышала эхо своих шагов. Она ловила себя на том, что бесцельно бродит из комнаты в комнату, словно неосознанно что-то ищет.

Или кого-то.

– А что с тем письмом для мастера Дэвида? – ворвался в мысли Люси вопрос Хеджа. – Капитан просил меня отправить письмо. – Слуга поднялся.

– Сядь на место. Papa сам его отправил, по пути к доктору Фремонту.

– Ооооооо!

Кто-то забарабанил в парадную дверь.

Хедж дернулся.

Люси, оторвавшись от наброска, пригвоздила слугу взглядом, чтобы не смел двигаться. И тот снова обмяк. Люси закончила рисовать правую руку и принялась за левую. Послышались быстрые шаги миссис Броуди и бормотание голосов. Затем шаги начали приближаться. «Ну что там такое!» Она ведь уже почти дорисовала.

Дверь открыла экономка, и вид у нее был взволнованный.

– О, мисс, вы ни за что не угадаете, кто приехал!..

В ту же секунду из-за спины миссис Броуди вышел Саймон.

Люси выронила карандаш.

Подняв, Саймон протянул его ей, в ледяного цвета глазах застыла нерешительность.

– Могу я с вами поговорить?

Саймон был без головного убора, в измятом камзоле и заляпанных грязью сапогах, словно ехал верхом. Парик он не надел, и было видно, что волосы его слегка отросли. Под глазами – темные круги, и морщины вокруг рта стали резче. Чем же он занимался в Лондоне всю прошлую неделю, что снова выглядел таким уставшим?

Люси взяла карандаш, надеясь, что лорд Иддесли не заметил, как дрожит ее рука.